"Сломанный мир" книга первая "Игра на выживание" - С.Вэйкс

война — это не просто боевые действия, не просто подводные и политические игры. Она держится на системе: на экономике, идеологии, привычках людей, жить в условиях конфликта. Даже если перестанут стрелять, это не значит, что война окончена. Моя мысль о том, что пока не изменится сам порядок вещей, война будет продолжаться. Пусть даже в скрытой форме. Армия может замолчать, правительство может подписать договоры, но если люди по-прежнему думают в категориях войны, если система продолжает требовать врагов, конфликт, рано или поздно вспыхнет снова.

Мысли Сивела были глубоки. Я начинал осознавать контраст между солдатом, которым я был, и человеком, который может помыслить больше, выше тех приказов, спускаемых нам в низ. Как солдат я знал о долге и приказах: если воюешь — стреляй, если дали приказ — выполняй. Но слова Сивела, были совершенно другими. Он говорил, не про оружие и тактику, а про что-то большее. Про что-то, что я пока не мог до конца осознать.

— Как Вы, стали так много понимать и столько видеть? …спросила Кора.

— О, это долгий путь девочка. Понимание не сразу приходит, но, если ты сосредоточена на чём-либо, и имеешь цель познать, то ответы несомненно придут. Даже если они, пока-что окажутся заблуждением. …сказал он, посмотрев на Кору.

Я задумался над его словами. Может ли человек по-настоящему видеть суть вещей? Или он всегда идёт через тень заблуждений, пока не выйдет к свету? Я не знал. Но я чувствовал, что этот разговор даёт мне возможность задавать вопросы саму себе и размышлять.

Сивел поставил локти на стол и слегка наклонился вперёд, скрестив пальцы. Его голос стал спокойным, почти наставническим:

— Элита изучает совершенно другие вещи! Философия, политология, история и теология. Они не изучают естественные науки и математику. Вам не кажется это странным? Почему те, кто управляет этим миром, изучают идеи, а не технологии? Почему они сосредоточены не на том, как создаются машины, а на том, как устроено общество?

Я задумался. Кора, кажется, тоже.

— Потому-что это даёт им власть? — неуверенно спросил я.

Сивел кивнул.

— Именно. Они управляют не механизмами, а людьми. Они знают, как работают идеологии, как создать миф, как сделать так, чтобы миллионы верили в нужную картину мира. Они изучают не мир, а сознание людей. И это самое страшное оружие.

Кора скрестила руки и нахмурилась.

— А что же учёные, инженеры, люди, которые создают технологии? Они же тоже умные, они же двигают прогресс.

Сивел усмехнулся.

— Конечно, двигают. Но, они всего лишь инструменты. Они могут создавать оружие, но не решают, как его использовать. Они могут строить заводы, но не контролируют, кто будет владеть этими заводами. Власть — это не про знания, а про управление этими знаниями.

Я почувствовал, как внутри всё переворачивается. Всё, что он говорил, казалось логичным, но от этого было ещё страшнее.

Сивел посмотрел на меня внимательно:

— Скажи, Нилл, ты солдат. Но кто сказал тебе, что война — это единственный выход? Кто нарисовал тебе врага? Ты задумывался, кому выгодно, чтобы ты был именно солдатом, а не кем-то другим?

Я сжал ладони, глядя на стол. Мне не хотелось чувствовать себя глупым, особенно перед человеком, который видел больше, чем я. Но от слов Сивела внутри, будто что-то сдвинулось, и молчать дальше не имело смысла.

— Я не был солдатом, пока война не забрала всё, что у меня было. Я не выбирал эту жизнь. В один день прилетели самолёты, и моя деревня была разрушена войной, и тут же мне предложили оружие. Что мне оставалось? Ждать, пока кто-то ещё не прилетит? Я пошёл в ОАЭ, потому что думал, что это правильно, что это хоть что-то значит.

Я поднял голову и посмотрел на Сивела.

Но чем дальше я иду, тем больше понимаю, что никто не хочет слышать правду. Я видел, что осталось от людей за линией фронта. Я видел, что копали АНМ в пустыне. Я понимаю, что эта война не про добро и зло, не про правильных и неправильных. Ты говоришь, что мир держится на системе, и война в ней — лишь инструмент. Тогда что остаётся таким, как я? Тем, кто потерял дом, кто не рождён под золотым потолком, кто не пишет историю, а просто в ней живёт? …произнёс я.

Кора внезапно вмешалась.

— Не рождён под золотым потолком? Не пишет историю? Да брось, Нилл! …она резко положила вилку на тарелку и посмотрела на меня. — Если ты так думаешь, значит, они уже победили. Если мы просто принимаем свою роль в этой системе, ничего не пытаясь изменить, то мы просто пешки, которыми двигают. …замолчала, чуть сжав губы.

Сивел вдруг повернулся к ней:

— В тебе есть огонь, девочка. Это хорошо, но ты ещё не понимаешь, насколько прочны клетки, в которых нас держат. …он откинулся на спинку кресла и сложил пальцы в замок. — Вы спрашиваете, что остаётся таким, как вы? Остаётся выбор. Даже в мире, где, кажется, всё предрешено.

Он внимательно посмотрел прямо на меня:

— Ты думаешь, историю пишут те, кто стоит наверху? Ха! Историю пишут те, кто осмеливается думать иначе. Те, кто, оказавшись в водовороте, не просто плывёт по течению, а решает, куда плыть. Но, будь готов — такие люди всегда платят цену.

Он сделал паузу, позволяя словам его осесть в моей голове.

— Так что скажи мне, Нилл… ты хочешь просто выжить? Или ты хочешь знать правду, даже если она будет неудобной, даже если она сделает тебя врагом для многих?

Я уставился в тарелку, словно надеясь найти там ответ. Но ответа не было. Только отражение качающегося света лампы на донышке тарелки.

— Я не знаю. …наконец вырвалось у меня, совсем тихим голосом.

Сивел ничего не ответил. Кора тоже молчала. Тишина накрыла нас, оставляя меня один на один с моими словами.

Я понял, что впервые за долгое время сказал, себе что-то честное, что-то настоящее. Не потому, что я не пытался осознать что-либо, а потому что просто не знал. Потому что мир, в котором я жил, никогда не давал мне возможности нормально подумать об этом.

Я знал, как держать оружие. Знал, как выживать. Но, я не знал, что делать с тем, что услышал за этим столом. С тем, что теперь сидело у меня в голове, как крошечное зерно, которое однажды может прорасти.

Вибрация корабля отдавала лёгким гулом в полу. В этой тишине, полной смыслов и вопросов, я понимал, что это ещё не конец моего пути. С этими