Танго Агарта. Книга первая - Валерий Николаевич Ковалев

удалось значительно продвинуться в этом направлении, – закончил свою речь генерал, и коснулся рукой обшивки дисколета.

– Так это же прорыв во всей последующей науке! – сделал круглые глаза Мюллер.

– Безусловно, – заложив руки за спину и раскачиваясь с пятки на носок, ответил за всех Борман. – Что доказывает исключительность германской расы.

По прошествии пары минут, дав гостю переварить все услышанное и проникнуться важностью последних слов рейхсфюрера, Гартман сообщил, что первая часть испытаний опытного образца космолета (так назвали корабль) успешно завершена, вместе с экипажем он дважды выходил на орбиту, но предстоит еще немало работы.

– Мы думаем завершить ее в течение года, – прозрачно глядя на молодого коллегу, – заявил он. – А потом будут полеты на Луну и Марс.

– Которые также должны принадлежать Великому рейху, – добавил Борман и вскинул вверх руку в лайковой перчатке, – Хайль Гитлер, господа!

– Хайль! – дружно рявкнули остальные.

Затем все перешли в смежный цех, где группа специалистов монтировала впечатляющую своим видом установку. Она представляла из себя конгломерат* со множеством встроенных в него электронных блоков, панелей, дисплеев и компьютеров.

– Вам приходилось что-либо слышать об американском проекте HAARP? – поинтересовался у Мюллера Гартман.

– Естественно,– ответил тот. – Это программа активного высокочастотного исследования ионосферы, включающая в себя расположенный на Аляске комплекс и не более. Сейчас в Европе некоторые газеты пишут, что он является новым климатическим оружием. Лично я не верю. Полный бред.

– Зря не верите, – переглянулись остальные, и Фишер сделал небольшой ракурс в историю.

– Подобные комплексы, называемые ионосферными нагревными стендами, – сказал профессор, – создавались с конца 60-х годов в СССР и США, и именно в военных целях. Они предусматривали искусственное возмущение, а проще разогрев мощным потоком радиоизлучения коротковолнового диапазона верхних слоев атмосферы Земли, сильно ионизированного солнечной энергией.

В результате на планете, в конкретных ее местах, должны были возникать природные катаклизмы в виде ураганов, землетрясений, извержения вулканов и прочих стихийных бедствий, способные повлечь массовые человеческие жертвы и панику.

Упомянутый вами Ханц, американский комплекс, расположенный в местности Гакона на Аляске, уже несколько лет как действует. Кстати, создан он не без нашего участия.

– И в чем оно проявилось? – подойдя ближе к монтируемому стенду, поинтересовался Мюллер

– Мы предоставили заокеанским друзьям нашу новейшую электронику для их системы управления.

– А что получили взамен?

– Возможность создать свою, – хитро прищурившись, обвел рукою стенд Гартман. – В нужный момент она отключит американскую, и комплекс будет выполнять команды только отсюда.

– Гениально! – умилился разведчик. – Можно загребать жар чужими руками.

– И взять этих янки за горло, – жестко добавил Борман. – Когда придет время.

Затем, распрощавшись с Фишером, вся тройка покинула завод, уселась в салон кара, и тот снова покатил под сводами лабиринта.

Через несколько минут, достигнув высокого сопряжения с электронными указателями, кар свернул в одно из боковых ответвлений, проехал еще сотню метров и остановился перед глухой, преграждавшей дальнейший путь, бронированной плитой, рядом с которой, в нише, за прозрачным плексигласом виднелся скучающий охранник.

Сидевший за рулем Гартман махнул ему рукой, тот, вскочив, потянулся к торчащему из стены манипулятору, после чего раздалось шипение, и плита тяжело поднялась вверх.

За нею были сиреневые сумерки, высокие стены узкого каньона и блестящий гудрон дороги.

– Вы помните это место, Ханц? – спросил у Мюллера, сидящий рядом Борман.

– Еще бы, – щелкнув зажигалкой, закурил тот душистую сигарету. – В бытность в гитлерюгенде мы с вами охраняли здесь хефтлингов, строивших этот автобан*.

И вы засекли одного плетью насмерть, – рассмеялся Борман. – Кстати, он был евреем.

– Нас воспитывали в духе спартанцев, – последовал ответ. – Миром правят сильные.

Вскоре каньон закончился, и впереди открылась долина. Она была неправильной овальной формы, окружена нагромождением скал и радовала глаз темной зеленью.

В ее центре располагались несколько зданий, чем-то напоминавших больничные.

– Здесь владения нашего доктора Моро*, – обернувшись к Мюллеру, сказал генерал, подруливая к главному.

– А вот и сам Хайм, – добавил Борман. – Не иначе ему позвонил Фишер.

Появившийся из зеркальных дверей, облаченный в белоснежный халат, Ариберт Хайм, похожий на живую мумию, осторожно спустился с гранитных ступеней и невесомо пожал всем руки.

– Рад, очень рад, – прошелестел он пергаментными губами.

Прозвище «Моро», главный эскулап колонии получил не зря.

Фанатичный последователь своих нацистских коллег, проводивших опыты над живыми людьми в фашистских концлагерях и вместе с отдельными из них нашедший пристанище в «Агарте», он пошел дальше и проник в тайны зомбирования.

Это необычное и давно известное человечеству явление, одним из первоначальных форм которого являлся гипноз, Хайм и его сотрудники после новых серий опытов сделали предметным, и уже к началу 70-х в колонии появились первые зомби.

Вначале они были несовершенными и создавались на базе гипнотических сеансов, с последующим введением в организм подопытных различных психотропных средств, что вырабатывало у них новые условные рефлексы, потом стали применяться более современные, позаимствованные у Пентагона методы, и, наконец, год назад, Хайм создал в своей лаборатории зомби нового поколения.

Это был хефтлинг с вживленным в головной мозг электронным чипом*, который полностью контролировал его действия и позволял управлять объектом из специального центра операторами. При необходимости такая особь могла полностью обездвиживаться, а в экстренных случаях уничтожаться. Испытания превзошли все ожидания, лаборатория поставила работу на поток, и к моменту посещения «Агарты» Мюллером, в ней шла «модернизация» всех остальных узников.

Для начала (был уже полдень), гости плотно отобедали в отдельном кабинете столовой «медицинского центра», отведав свежего мяса кролика и овощей, выращенных по специальной технологии, а затем Хайм сопроводил их в небольшой кинозал, где они посмотрели видеозаписи опытов.

– Впечатляет, – сказал, развалившись в кресле Мюллер, наблюдая за превращением людей в автоматы и их последующим использованием. – А способны ли, господин доктор, эти биороботы повышать свою квалификацию?

– Самостоятельно нет, – отрицательно качнул сухой головой Хайм. – Но им можно переустановить программу.

– И подготовить нужных нам специалистов?

– Да, мой друг, любого профиля и в том числе военных.

– А если целую армию?

– Для нее у меня пока нет достаточного материала, – мертвенно улыбнулся доктор.

– Всему свое время, дорогой Хайм, – покровительственно сказал Борман. – Всему свое время.

– Послушайте, Альберт, – полуобернулся к доктору Гартман, – а не могли бы вы показать нашему гостю что-либо интересное из ваших пациентов.

– Отчего же, – блеснул тот глазами. – У меня как раз есть несколько таких экземпляров. Мы их недавно получили по линии ЦРУ из Афганистана.

– Моджахеды?* – пренебрежительно поинтересовался Мюллер.

– Отнюдь, – заявил Гартман. – Это пленные русские офицеры.

– Тогда это меняет дело, – оживился разведчик. – Всегда полезно пообщаться с потенциальным противником.

После этого все встали и, обсуждая увиденное, последовали вслед за Хаймом в другой, расположенный неподалеку корпус. В отличие от