Детектив и политика 1991 №6(16) - Ладислав Фукс

свободна. — Раш положил перед собеседником чек. — Приятно было познакомиться, — сказал он, вставая из-за стола.

— Один плюс семь, итого восемь, — сочувственно произнес Макс, пряча бумажку в карман. — Девятый круг последний.

— А это за выпивку, — Раш бросил на стол купюру. — Кстати. Без каблука вам было бы лучше. Хромота красит настоящего мужчину.

Выйдя на улицу, Эмили увидела Раша и сразу все поняла. Готовая к тому, что сейчас услышит, она пошла ему навстречу. Раш как ни в чем не бывало обнял ее за плечи и повел к машине.

Она утонула в мягком кожаном кресле, ремень пристегнул ее автоматически. Она с любопытством разглядывала все вокруг.

— Красивая, — сказала она о молодой женщине, чья фотография лежала под стеклом. — Твоя мать?

Он сделал вид, что не слышал вопроса:

— Хорошо работаешь. Легко, свободно. С годами это уходит. Больше знаешь, меньше можешь. Эта твоя "бабочка"… — он выпятил губу от восхищения.

— Куда мы едем? — в ее голосе чувствовалась напряженность.

— Надо подумать. Можем заглянуть к одному продюсеру.

— Киношнику, что ли?

— Ну да, киношнику. Интересный тип. Был у меня как-то в мастерской, приглашал к себе.

— Далеко это?

— Да нет, не очень. — Он бросил взгляд на часы. — Время, конечно, неудачное. Вряд ли он сейчас дома.

— А что он делает ночью?

Раш уже нажимал на кнопки радиотелефона, и вопрос повис в воздухе. Голос в трубке деловито произнес: "Алло?"

— Привет, Майкл, это Раш. На каком я свете? Пока на этом, но собираюсь на тот. Угадал, в твои края, — засмеялся он, и тут же лицо у него вытянулось. — Да что ты? И когда вернешься? Нет, не возражаю. Нет, не один. Спрашиваешь! — он весело подмигнул Эмили. — А как твои девочки? Да, эта знает себе цену. А Грета? С кем, с этим кобелем? Ты же говорил "через мой труп"! Прямо шекспировские страсти. А как наша старушка Вивьен поживает? Ощенилась?..

Он закатил глаза и, прикрыв ладонью трубку, пояснил для Эмили:

— Не дом, а какой-то собачий Голливуд. Ну, ты увидишь.

И вдруг протестующе закричал в трубку:

— Э-э, нет, мы так не договаривались! Нет уж, дудки! Где я с ней буду охотиться? В Люксембургском саду? Короче, мы тебя еще застанем? Точное время я сообщу. Да. О’кей, Майк. Ну все, до встречи.

— Нас ждут, — сказал он, кладя трубку.

— Не поздновато? — она посмотрела на часы.

— К нему никогда не поздно.

Они подъехали к роскошному магазину. До закрытия оставались считанные минуты, но Рашу здесь обрадовались так, словно ради него все готовы были задержаться на работе до утра. Он предложил Эмили походить по залам, а сам уединился с мадам Риволи, владелицей магазина.

— Будем делать из Золушки принцессу? — она улыбнулась ему как старому приятелю или даже больше, чем приятелю.

Он покачал головой:

— Я хочу, чтобы ты отнеслась к этому серьезно.

— Ко всем твоим увлечениям я отношусь серьезно. Итак, я тебя слушаю.

— Полный гардероб на семь дней.

— Ого.

— Сан-Франциско. Потом Лос-Анджелес. Темы я, кажется, придумал.

Мадам Риволи вызвала трех девушек и раскрыла блокнот, приготовившись записывать.

— Я, правда, не уверен, что у вас есть все необходимое.

— Месье? — поза мадам Риволи выражала терпеливое ожидание.

— Хорошо, начнем. Мы сходим по трапу, на ней ситцевое платье в русском стиле, руки обнажены, и легкие туфельки… лапоточки. — Забыв о цели своего прихода, он фантазировал дальше. — Мы с ней садимся в машину, и тут Майк мне выдает: "Ну ты и задница! Нет бы раньше предупредить!" А я ему: "Можно подумать, ты отменил бы съемки, старый хрыч!" А он мне: "Из-за тебя, сукин ты сын, конечно, нет, а вот из-за прекрасной незнакомки…" "Прекрасную незнакомку, — отвечаю, — зовут Эмили. Признаться, от времени я не в восторге… в отличие от всего остального". Тут Майк тихо хрюкает. Мы уже в районе Кастро, в квартале "голубых". Эмили прилипла к стеклу, и Майк своим козлиным тенором поет: "Сан-Франциско всем очень нравится. Здесь бабы — атлеты, мужчины — красавицы…"

— Значит, остановимся на платье в русском стиле, — мадам Риволи выразительно посмотрела на продавщицу, стоявшую с разинутым ртом.

— Да, мадам, — пролепетала та.

Риволи сделала пометку в своем блокноте и подняла на Раша вопросительный взгляд.

— На океанском побережье я вижу ее в прозрачном совершенно свободном шифоновом платье в крупных ярких цветах. Белая шляпа с лентой. Плетеные сандалии.

Мадам Риволи глазами отправила вторую девушку. Эмили, с которой сразу сняли все мерки, ничего ей не объясняя, с озадаченным видом бродила по пустым залам.

— Теперь Алькатраз.

— Для тюрьмы отдельный туалет?

— Монашеское одеяние, — уточнил Раш. — Она проходит мимо камер и для каждого заключенного находит слова утешения. "Птичнику" Страуду рассказывает о канарейках, отвлекает Аль Капоне от мрачных мыслей о сифилисе…

— Ее примут за сумасшедшую.

— Главное, чтобы она была безукоризненно одета.

Третья девушка исчезла. Мадам Риволи покачала головой:

— Зачем тебе это нужно?

— Это нужно ей.

— Ты решил стал филантропом?

— Я решил стать истинным католиком, — Раш молитвенно сложил ладони и закатил глаза к потолку.

Их тет-а-тет нарушила первая девушка, державшая платье в русском стиле. Раш одобрительно кивнул.

— Гвоздь программы — мужской клуб. Мы приходим, одетые как два близнеца: брюки в полоску, блейзер, белый пикейный жилет, черные лакированные туфли. Я заставил ее напомадить волосы и собственноручно наклеил ей светлые усики. Все продумано до последней детали. И тем не менее швейцар, что-то унюхав, готов преградить ей путь. "А это мистер Ян Раш-младший", — опережаю я его, и мы небрежно проходим. После изысканного обеда папаша Раш приглашает своего любимого сына на танец…

— Можете не продолжать, — мадам Риволи обворожительно улыбнулась. — Два клубных костюма, — сказала она девушке и перевернула страничку блокнота.

— Так, Голливуд. Я думаю, одного дня нам хватит. Утром везу ребенка в Диснейленд. Тут все ясно: матроска, соломенная шляпка с васильками, босоножки, гольфы. Она будет замечательно смотреться с воздушным шариком.

— А на вечер?

— О, вечер! Вечер она запомнит на всю жизнь. Беверли Хиллз. Запахи олеандра. Артур Миллер играет в вист с Джессикой Тэнди. Дастин Хоффман достает изо рта целлулоидные шарики. "Хотите полетать?" — спрашивает он ее. Она даже пугается: "У вас есть самолет?" "Тяжелый бомбардировщик, — говорит он совершенно серьезно. — Б-52". И протягивает ей крепчайший коктейль. Даже в этом обществе она звезда. Или, если хотите, царица зверей. Леопардовый костюм в облипочку — вот что нам надо!

На губах Раша играла торжествующая улыбка. Девушки-продавщицы, забыв обо всем на свете, ловили каждое его слово.

— А на седьмой день? — тихо спросила мадам, уже догадываясь об ответе.

— А на седьмой день я