Стивен Хантер - Мёртвый ноль

— Амброзия, это Пони, я разведаю и сообщу, приём.

— Давай, Пони.

Она направила 107го влево и пошла выше, выше, выше, так, что птица, хотя «Жнец» был таким же большим, как бомбардировщик В-25 на земле, на высоте двадцать тысяч футов выглядел крошечным белым штрихом, а рёв его двигателя терялся в волнах и течениях атмосферы.

Смотрите на меня в высоте, внезапен я, и я лечу!

Она любила эту часть, разрыв суровых оковов земного тяготения. Жалко, что это был не Ф-15, хотя и «Жнец» был хорошим летуном и делал то, что нужно было сделать.

С двадцати тысяч она навела белое перекрестье на маленькое светящееся пятно, котрое обозначало источник потока данных RFID, вывела увеличение на свой основной экран и снова стала наблюдать за тем, как маленькие объекты становятся узнаваемыми. Она увидела «Джип», новый «Лендровер» и толпу людей, занятых объятьями и поздравлениями друг друга. У многих было оружие.

— Амброзия, это Пони. Вижу вооружённые цели, прошу разрешения унитожить.

— Пони, это Амброзия, приняла запрос, подтверждаю оружие, жду комментариев от Шестого. Комментариев не получено, подразумеваю разрешение на удар, вношу в отчёт. В оружие, Пони, запускайте по готовности, приём.

— Амброзия, это Пони, приняла разрешение.

Она щёлкнула кнопкой и компьютерные иконки её выбора оружия всплыли на экране: исходя из высоты и высокой важности целей, она выбрала умную бомбу с термобарической пятисотфунтовой боеголовкой.

— Амброзия, я обозначила левую бомбу, оружие активируется, переключаю экран на второй канал.

— Принято, Пони, приём.

Она подняла одно крыло, опустив одновременно второе и величественно закружила хищную птицу, парящего орла, несущегося по невидимым шоссе рвущегося ветра, держа группу людей и их машины чётко в перекрестье, непроизвольно задержав дыхание.

— Амброзия Зулу, я запускаю.

Она нажала кнопку и наблюдала с носовой камеры, как бомба пошла в последний полёт к земле, в то время как внутренний процесссор посылал небольшие коррекции на рули бомбы, идущей к цели под перекрестьем: ничего радикального, просто хорошая траектория становилась идеальной, а земля перед бомбой со всеми людьми и машинами неслась навстречу так быстро, что очертания размывались. Джеймсон переключила канал на высоту двадцать тысяч футов, и экран засветился во вспышке, затем вернувшись к ясности. Центр его остался занятым расходящимся взрывом, волной энергии, регистрируемой как свечение, уводящее экран в максимально белый цвет.

изображение с экрана оператора дрона

Одобрительные крики разнеслись по комнате и пара операторов, находившихся рядом, ударили друг друга в ладони.

— Ему это не понравилось, — сказал кто-то.

— Прямиком в ад, бродяга.

— Мёртвый ноль, — сказал Суэггер.

Примечания

Эта книга началась в 1977 году с отличной идеи, которая была не моей. Человек, которому она принадлежала- британский автор триллеров, Александр Патрик. В том году он опубликовал роман «Смерть тонкокожего животного». Книга попала на мой стол — а я тогда был редактором книжного обзора в балтиморском «Sunday Sun» — и немедленно привлекла моё внимание.

Я к тому времени написал два неизданных триллера и намеревался попробовать последний раз. Опыт неудач подвёл меня к решению, что следующая книга должна состояться в тесных рамках, с ограниченным набором персонажей, в определённой географической обстановке, в чёткий период времени и должна быть о снайпере.

«Смерть тонкокожего животного», в всяком случае по выдержке, предлагала всё это. Я немедленно поместил её в список книг, которые никогда не прочитаю- чтобы не впасть в подражательство. Эта история отражала британскую приверженность семидесятых годов диктатору Уганды, Иди Амину. Думаю, он слегка подражал ле Карру, но тем не менее был гигантом в мире писателей триллеров тех дней.

Как излагал Александр, британская разведка решила избавиться от африканского диктатора, не зная как сладить с его сползанием влево. Снайпер британской армии был послан на это дело, но, к тому вреени как он добрался до места, политика изменилась, диктатор стал лучшим другом и его нужно было сберечь любой ценой. Поскольку отозвать снайпера уже было невозможно, его попросту предали и он исчез. Но через пять лет, когда диктатор прибыл в Лондон на празднование, пришло радиосообщение, кодированное методом пятилетней давности. В нём говорилось, чтоснайпер завершит свою миссию в Лондоне.

Отличная затея, и я думаю, что книга вышла отменная. Я всё ещё не прочитал её, хотя и купил. Наконец, я принялся писать и, вместо того чтобы списать у мистера Александра, я списал у Пинчена, опубликовав «Мастера-снайпера» в 1980 м. Чуть позже я понял, что «Мастер-снайпер» в действительности был великой книгой «Радуга гравитации» Пинчена, переосмысленной более конкретным, но менее одарённым разумом.

Я продолжал списывать слева и справа. «Испанский гамбит» был «Каталонской присягой», совмещённой с «О ком звонит колокол», куда я вбросил немножко «Возвращения в Брайдсхэд», котое я не читал ни тогда, ни сейчас, а только немного смотрел по телевизору. Наиболее вопиющим является «День до полуночи», который есть «Доктор Стренджлав» строка в строку, сцена в сцену, рассказ за рассказом, хотя и рассказанный с точки зрения полковника Бата Гуано. Если бы я заметил это тогда- изменил бы? Наверное, нет.

«Грязные белые парни» были чем-то из Джима Томпсона, хотя снова я не читал ничего из Томпсона. Так и шло дальше: «Придёт конь бледный» было Эшилюсом, Фолкнером и Чарльзом Эскинсом, «47й самурай» был не романом, а фильмом Хидео Гоши 1978 года, но с моей точки зрения.

И наконец громко прокричу: Боб Ли Суэггер — это Карлос Хэтчкок.

В 2009 году я искал замысел, и мимо моего носа проплыла «Смерть тонкокожего животного». Я почти написал эту книгу в 1993 м, вместо «Точки попадания», но в этот раз устоять не смог. Это было отличное введение, и я видел как сюда можно вписать афганскую войну и высокотехнологичное окружение, в которое превратился снайпинг и другие формы убийства, санкционированные государством, а также повернуть семейную историю Суэггера в другом направлении и отразитьмою концепцию полевения американской прессы за прошедшее десятилетие. Плюс, я ещё писал любовные стихи Сьюзен Окаде. Было очень весело. Так что благодарю вас, мистер Александр- он умер в 2003 м — за то, чо ты был там, где ты был мне нужен. Думаю, эта вставка поможет продаться миллиарду твоих книг.

Остаётся вопрос: это воровство или вдохновение? Или где кончается вдохновение и начинается воровство? Если вы не знаете происхождения «Мёртвого ноля», но вы читали его и «Смерть тонкокожего животного», увидите ли вы связь? Я не уверен, но надеюсь, что мистер Александр не будет в обиде на мои лёгкие пальцы- это всё-таки посвящение его воображению в нашем общем походе за то, чтобы держать читателей бодрствующими и давать им хороший отпуск от их настоящих жизней.

В более приземлённых материях я снова премного благодарю Гари Голдберга, который стал моим советником в вопросах технической разведки. Он — тот, кто понимает передатчики, RFID, спутниковые телефоны «Турайя» и всё такое. Он также помогает мне отправлять страницы в Нью-Йорк по электронной почте, эта задача до сих пор остаётся для меня невыполнимой (Алан Делп заменял Гари, когда тот был в отпуске).

Гари и я также были в Вегасе, чтобы поглядеть на «Крич», и пока мы были там, мы прошли курс «Теория и практика глушителей» в «Отряде длинных гор», где встретили Дэна Шеа, президента отряда и одного из самых узнаваемых людей в мире определённых вещей. Дэн, редактор и издатель «Оружейного обозрения», был более полезен чем ВВС США в понимании тонкостей «Хеллфайера» ACM-114, хотя по совету Дэна я скрыл и попутал много технической ерунды, чтобы скрыть что-то во тьме.

Джереми Вуди, ветеран морской пехоты, прошедший Ирак, поделился со мной мануалами Корпуса, по которым я разбирался в организационных, связных, тактических и снаряженческих вопросах этой замечательной организации, хотя все ошибки мои, а не его. Хороший друг и соавтор «Американской перестрелки» Джон Бэйнбридж цепким глазом вычитывал ошибки.

И печальная заметка: с болью сообщаю, что Уэйман Суэггер, бывший фоторедактор «The Sun», в честь которого был назван Боб и мой ментор в оружейной культуре с тех пор, когда динозавры правили Землёй, умер от лёгочного рака. Он был в лучшей традиции Суэггеров крутым, смешным и спокойным до самого конца. Я надеюсь быть вполовину таким.

Мои читатели Ленн Миллер, Джефф Вебер, Джей Карр и, конечно, Гари были очень полезны. Великий авиационный писатель Барретт Тиллман ввёл меня в курс военной радиоречи, поэтического диалекта который мне случилось полюбить. Через Гари я узнал двух спецагентов ФБР в отставке, Берни Мёрфи и Питера Эхерна, которые поведали мне о разных вопросах безопасности. Мой новый редактор у Саймона-Шустера, Сара Найт, была настоящим асом, а мой агент Эстер Ньюберг была моим последователем всё время, и каждое утро, когда я поднимался по лестнице в своё логово, где я увязывал всё воедино, меня ожидал термос горячего кофе благодаря моей жене, Джин Марбелла. Без кофе, я боюсь, многие из этих страниц остались бы чистыми.