Расстрельный список - Сергей Иванович Зверев

– Да обыскали. То не они. То им с воли подмогли. Сами бы никогда не освободились.

– Погоню послали? – деловито осведомился я.

– Послали. А толку? Они места лучше знают. Вон если в шахты нырнут, то там никто не найдет.

– Да уж, – согласился я.

Про шахты я знал не понаслышке. Пришлось одно время поплутать по ним всласть, по заброшенным и аварийным. Врагу не пожелаешь такого счастья.

Шум и стрельба еще немножко продержались. Равно как и бессистемная дурная суета, когда все бегают не для результата, а исключительно движения ради, потому как надо демонстрировать воодушевление, иначе сам становишься подозрительным.

Через час все окончательно угомонилось. А меня попросили явиться в штаб. Там собрались «ближники» с Коноводом. Обсуждали, понятное дело, дерзкий побег приготовленных на заклание агнцев.

– Кто ж им пособил? – Коновод угрюмо и подозрительно обводил взором собравшихся. – Эх, предательская душонка затаилась где-то рядом… Ну, «министры», кто актив в степь выпустил?

И он почему-то уперся глазами в меня.

– Не я, – мне оставалось лишь усмехнуться.

Заработал в ответ яростный взор. Потом Коновод начал толкать речь, торжественно, пафосно и зло:

– Иуда за каждым углом. Может, и ты. А может, он на место мое прицелился и думает, как мне пулю в спину вогнать!

Батько, в которого он ткнул пальцем, изумился искренне, но без опаски:

– Ты чего это, директор?

Но Коновод лишь махнул рукой и проскрипел:

– Доверять могу только самому себе. Больше некому.

– Ну, тогда и тебе не будут доверять, – вставил я свое слово, не намереваясь и дальше подыгрывать главарю. – А в наших делах доверие – главное.

– Слишком уж ты образованный, как я погляжу, – протянул Коновод.

– Скорее начитанный, – улыбнулся я. – Из учительской семьи.

– Ну если образованный, вот и объясни, как же нас так опозорили принародно?

– Виной всему анархия. Как у батьки Махно, – заявил я.

Действительно, войско жило по своему разумению, командиров не шибко слушало, творило что хотело. Караульная служба в убитом состоянии. Квалифицированные диверсанты могли бы легко вырезать всех.

– Ты Махно не трожь! – взвился Коновод. – У него порядок был! Да еще какой…

Лицо его передернулось. Видимо, досталось ему на орехи в период службы у легендарного крестьянского вождя.

Коновод тяжелый разговор прекращать не намеревался. Сыпать соль на раны себе и другим доставляло ему противоестественное удовольствие. Но это истязание прервал измотанный гонец. Рука его была перевязана наспех, на ней проступали пятна крови.

– В Дмитровке войска ОГПУ! – крикнул он, держась за израненное предплечье. Он еле стоял на ногах, доскакал только на воле и упрямстве. – Наших всех перебили! Завтра здесь будут!

Коновод вскочил, больше не обращая внимания на гонца, крикнул:

– Поднимаем людей! Уходим!

Где-то через пару часов вся ватага, кто пьяный, кто голодный и злой, а кто из-под теплого бабского бока, собралась в подобие колонны. Пешие и конные, вместе с обозом, наши бойцы потянулись по главной улице села.

Тут начала собираться и вскипать людская толпа. До селян дошло, что их бросают. А на подходе Красная армия.

– На кого ж нас, сирых, оставляете?! – послышались возбужденные крики.

– Мужики пущай с нами идут! – кричал в ответ своим громовым голосом Батько. – А бабы – бегите!

– Ты ж защищать обещал! – заголосила пышнотелая босая баба. Видимо, сорвалась она с работы по двору, потому что сжимала вилы, притом выглядело это угрожающе.

Тут встрял Коновод, крикнув звонко и азартно, как в свои лучшие моменты вдохновения, когда он приковывал к себе внимание толпы своей энергией и убежденностью:

– Так защищать всю Украину надо! А ты хочешь, чтобы тебя одну защищали? Ну так приходи на зорьке – защищу!

По толпе прокатился смешок. Напряжение разрядилось, но ненадолго. Опять понеслись возмущенные крики. Толпа стала напирать и все норовила перекрыть дорогу ватаге, уходящей на степной простор. Ну все у нас прямо по пословице: наступали с боем, отступали с воем.

– Не выпустим! Будете нас защищать, коль обещали!

– А то как колхоз грабить – так сами! А как ответ держать – так мы!

– Не выпустим!

– А ну назад, супостаты! – заорал визгливо и вместе с тем страшно Коновод.

– Да ты на голос не бери!

– Назад! – Коновод обернулся и сделал знак своей личной охране.

Почти одновременно жахнули три винтовки. Стреляли в воздух, но ни у кого не было сомнений, что следующий залп будет по крестьянам.

Толпа тут же сильно поредела. Но не рассосалась полностью. Вслед неслось:

– Ироды! Иуды!

Под такое звуковое сопровождение мы ушли. Нам плевали вслед те, кто еще недавно боготворил…

Глава 7

На своем резвом, красивом смолянисто-черном скакуне Коновод сидел лихо. В отличие, кстати, от меня, не шибко дружившего с нашими четвероногими помощниками. Мою увесистую тушу лошади таскали всегда с физическим напряжением и с видимым презрением. А мне перед животинами было неудобно, что я такой большой и тяжелый и они вполне могли бы найти седока покомпактнее.

Ну никогда не умел я ладить с ними, даже во время пребывания в Красной армии, хотя там без конной тяги никуда. Невольно рассматривал какого-нибудь коня как равноправную личность с правом голоса, то есть ржания. И те, гады такие, чувствовали это и громоздились тут же на мою шею, свесив копыта. Одно слово – животные. В общении с ними нужно быть хозяином, а не приятелем, а с этим у меня всегда плохо. Нет во мне рабовладельческой жилки.

Коновод с некоторым пренебрежением посматривал на мои мучения. Умелый всадник почему-то всегда считает неумелого каким-то недочеловеком и ошибкой природы. А главарь этого отношения даже не скрывал, только радостно лыбился, когда я выглядел особенно неуклюже и потешно.

Но под мерный цокот копыт постепенно потек между нами если не задушевный, то относительно мирный разговор за превратности жизни и за человеческую поганую природу. В пути без доброго разговора скучно. Чем длиннее язык, тем короче дорога.

На Коновода произвело достаточно сильное впечатление столкновение с селянами в Вахановке. И он все никак не мог успокоиться.

– Крестьяне! Презренное племя. Скоры на расправу, а потом боятся, что им достанется за это на орехи. Чуют, что ГПУ их не пожалеет.

– Ну если посмотреть непредвзято, то они где-то правы. Бросили же мы их!

Коновод покосился на меня:

– Опять сообразительным умом форсишь? Так я поумнее буду. Запомни. Мы большое дело делаем. Мы важны. А они мелочь. Растопчут таких и не заметят. Как муравья в муравейнике. И ничего не изменится.

Я лишь кивнул, не вдаваясь в спор. Личное общение давало мне возможность оценить Коновода по достоинству так, чтобы