Волчина позорный - Станислав Борисович Малозёмов

берём материал. На натуральную кожу у нас денег нет.

— Так, говорю, может Иванов и шофёра застрелил?

— Его же зарезали, — сказал Русанов и приложил ладонь к губам. Понял, что проговорился — Хотя…Не знаю точно. Говорили так.

— Ладно. Разберёмся, — Александр Павлович сделал вид, что оговорки не заметил и нацепил шляпу на колено. — А Вас-то за какие грехи убивать он собрался? Вы, можно сказать, его очень выручили, ошибки его исправили. Там, я посмотрел, Иванов обсчитался аж на тридцать восемь тысяч. А Вы заметили и всё выровняли. Ему, догадываюсь, про ошибки сказали. Он бы и сам исправил после Вашего замечания. Но какого чёрта Иванов побежал вместо благодарности ножом Вас резать? Может он ненормальный?

— Да нормальный он. Просто наорал я на него сильно при людях. Разозлился просто. Думал, сам быстрее сделаю. А он психанул, — объяснил Русанов.

— Узнал, что вы его выручили и побежал Вас убивать, — Малович поднялся, надел шляпу. — Понял. Логично. И всё у Вас хорошо. Как говорил товарищ Бендер: «С таким счастьем, да на свободе!» Ну, поправляйтесь.

— Так я не ем на ночь сырых помидоров. Поправлюсь, — ехидно ухмыльнулся бухгалтер спине милиционера. Дал понять, что тоже делан не пальцем и читал Ильфа и Петрова. — Всего доброго Вам в вашем благородном деле!!

— Увидимся ещё. Если вспомните что-то про то самое убийство шофёра, звоните нам. Дежурному. Спросите Игоря Зиновьева из уголовного розыска.

— Александр Павлович аккуратно закрыл за собой тонкую белую дверь.

Вышел он во двор, сел на скамейку и сам себе сказал.

— А с какой стати друг мой, капитан Тихонов Вова балду гоняет? Тут работы наклёвывается на десятерых. Ну-ка, объявим ему срочную мобилизацию по боевой тревоге!

Он пошел к больничному телефону-автомату, который на углу здания поставили, и набрал Тихонова.

— Давай, Володя, дуй в парк культуры имени отдыха на нашу скамейку. Имею много чего сказать по новому делу. Ты от Лысенко уже всё знаешь про него. И твои соображения мне нужны. Понял? Мы с тобой в группе, только я Зиновьев. Будешь с Зиновьевым работать?

— Да ты хоть чёртом назовись, лишь бы это был ты, — серьёзно ответил Вова. — Я уже вышел. Десять минут хода.

Александр Павлович подробно пересказал другу и напарнику всё, что узнал от завхоза Иванова и от бухгалтера Русанова. Напомнил, что главная задача — раскрыть шесть убийств, тесно связанных с фактом подпольного производства.

— Вот что они тайно могут производить? Как думаешь? — толкнул Володю плечом Малович. — То, что быстро сбыть можно, так как оно всюду нужно?

— Ну, так если все материалы, отдельные части и фурнитура идут через склад швейной фабрики, то подпольщики явно не статуэтки из глины лепят, — Засмеялся Тихонов. — Шьют они. Причём то, чего не шьёт «Большевичка».

— А она не шьёт только спецодежду всякую разную, — Малович поднял палец. — Я узнавал у завхоза-кладовщика Иванова. Всё же через склад идёт. Все материалы для спецодежды как бы для «Большевички» на склад идут. А на самом деле их приходуют, но потом кто-то увозит в неизвестном нам с тобой направлении. Вот где-то там, в разных местах, и образовались шесть жмуров-глухарей.

— Так оно выглядит логично. Всё вроде узаконено. Государственная фабрика товар приняла, потом так же законно отдала, — Тихонов цокнул языком. — Готовое всё потом тоже ведь через фабричный склад проходит? И всё чисто. Как будто сама наша «Большевичка» это шьёт. Здорово придумано. Это ж мафия, Шура. Минимум семь цехов.

— Но убийства организовывал кто-то другой и по другим поводам, — Тихонов задумался. — Вот по каким — не ясно пока. Хотя точно с одобрения Русанова.

— И управляет подпольными делами, похоже, тот же Русанов. Проверим, — Малович поднялся со скамейки. — Без его команды муха не взлетит. Я не знаю. Но интуитивно чую. Только убийц на фабрике не надо искать. Там их точно нет. И вычислить их можно только с помощью Иванова. Это один вариант. Многих «подпольщиков» завхоз неоднократно сам видел. И он за нас будет. Мы же его не посадим — это раз. Работать с Русановым не дадим — это два. Тот хмырь его сожрёт или опять подставит.

— Нам, Вова, «левая» экономика поможет на убийц выйти, — задумался Малович. — Нам с тобой надо на гражданской машине и в такой же одежде торчать возле фабрики незаметно каждый день. Ждать тех, кто что-то привезёт или заберёт.

— А потом падать им на хвост и они приведут нас к «левым» цехам. — закончил Тихонов мысль товарища.

— Ну! — засмеялся Александр. — А вот тогда прикинемся дурачками и с кем-нибудь из работяг познакомимся. Завалим с ними в пивнуху, угостим, языки почешем.

— Точно, — Тихонов пожал Александру Павловичу руку. — И таким образом мы найдём все подпольные цеха. Это хорошо. Будем знать многих и кому-нибудь в пивной да под водочку язык и развяжем. Способ проверенный. Мы с тобой уже так делали. Кто-нибудь про убийства да проболтается. Ну, хоть ниточку даст.

— Всё. Решили, третьего нет варианта. Завтра и начнём, — Малович пошел в сторону милиции и Володя его догнал.

— Мне надо командиру доложить о походе в больницу, блин, — Александр остановился. — Один пойду. Ты домой двигай. А я заберу приказ о составе группы по раскрытию серии убийств. Вот я блатным его сегодня покажу. В списке меня нет. Это им и надо. И начнем с тобой пахать по нашему плану.

Рассказал Малович всё подробно полковнику Лысенко. Тот выпил сто граммов коньяка. В шкафу стоял пузырь вместе с рюмками и сухой закуской. Он сказал про коньяк «ух, ты!» и засмеялся.

— Шура, ну ты, бляха, умный. Завидую по-белому.

— А убивают тех, — пропустил похвалу Александр Павлович, — кто с какого-то прибабаха от них откололся, а знает много, либо украл у своих, или задолжал и никогда не отдаст. Либо тех, кто «обижен» деньгами и уже на старте стоит, чтобы настучать нам. Они это перепроверяют и если подозрения верные — бедолагу грохают. Я найду через Иванова нужных нам людей. Они к нему же ездят с товаром и забирают тоже у него. Поэтому сажать его нельзя. Потеряем дорожку. Надо показать его нашим психиатрам и пусть они экспертизу проведут. Пусть найдут у него или какую-то шизофрению с паранойей или что-нибудь вроде этого. Мы тогда в суд дело уже не отдаём. Психов не судят и на зону не отправляют. А он будет амбулаторно лечиться и