Волчина позорный - Станислав Борисович Малозёмов

поведал. Испугались и потому толком никого не запомнили. Все, мол, примерно одного роста, худощавые, лица свои они не прятали, но ничего заметного в их внешности не было. Ни усов, ни шрамов, ни золотых зубов или наколок на руках.

Во, мля! — огорчился Александр Павлович. — Они явно брали не первую сберкассу или банк. Кто на первый «скок» идёт, наследит непременно. А эти ребята с опытом. Значит, вряд ли кустанайские. У нас за последние годы даже магазинов не грабили. Уличный «гоп-стоп» и всё. Да… Пойду похожу по сберкассе. Надо понюхать тщательно всё. Ну, атмосферу уловить. А ты скажи криминалисту, пусть плевок отнесёт в областную больницу, в лабораторию. А я Зине своей скажу, чтобы результат анализа забрала и принесла домой.

К полудню жарко стало. Июнь был сухой, без влажных подарков с небес. Центральные улицы поливали из машин и зелень росла пышно. Цветы вдоль главных улиц имени Ленина и Октябрьской революции можно было для хорошего дела срезать. Штук триста разных. Да поехать в Алма-Ату на выставку цветов. Она каждый год работала в это время по три недели. Первое место мог бы Кустанай взять. И грамоту получить почетную. Да плюс пакетиков десять всяких семян.

Но уже на четвертой, ниже главных улочке, названной в честь Павлика Морозова, хозяева домов в палисадниках сами поддерживали жизнь растений. Те, кто любил цветы и деревья. В остальных местах всё, что росло из земли, сникло, пожухло и вызывало грусть. Сберкасса центральная как раз на этой улице, связанной с именем принципиального и безжалостного пацана, и стояла. Длинный двухэтажный дом из силикатного кирпича с большими дверьми, окнами без решеток и крупной голубой жестяной вывеской, на которой обведенными желтыми буквами значилось: «Центральная сберегательная касса. Храните свои сбережения только в сберкассе».

Шура минут пять посидел на скамейке перед площадкой у входа. Осмотрелся. Грабители, заметил он, обратно к машине бежали не по дорожке цементной, которая сначала шла прямо, а метров через десять раздваивалась и тянулись уже две прямых линии цементных к обочине асфальтной дороги.

Бежали они с тяжелыми сумками по вянущей траве, наступая на неизвестные Маловичу стойкие к жаре цветы. Шура пошел по следам грабителей и в одном месте, прямо перед поворотом к забору, отделяющему улицу от двора финансового учреждения, нашел-таки след ботинка.

Похоже — на этом месте кто-то пролил из ведра воду, перешагивая через бордюр. Колонка с водой была на углу здания, за спиной у милиционера. От этого места до базара бегом добежать можно за пять минут. Шура сбегал, купил там в богатых строительных рядах банку гипса и на выходе из базара взял в киоске бутылку дешевой местной минеральной воды «Сосновый бор». Потом он прибежал обратно, залил след водой и засыпал сверху слоем гипса.

Сохнуть ему предстояло минут двадцать и он сделал то же самое на месте, где останавливалась машина грабителей. Оставшуюся воду налил в банку с гипсом и размешал веточкой до густоты деревенской сметаны. Потом аккуратно вылил густое месиво на след протектора, принадлежащего колесу «Волги 21-М». После чего платочком стер с лица пот, вытер руки и пошел в сберкассу. Удивительный народ трудился в этой конторе. Никто не запоминал ничего в принципе. Помнили свою фамилию с именем и отчеством, узнавали друг друга в лицо, знали, что за праздник тридцать первого декабря в полночь, а дальше — сплошные провалы в памяти. Сели они вчетвером на диван. Шура, две кассирши и сторож из «вохры».

— Так машина, значит, серая была? — спрашивал Малович.

— Вроде бы так, — Морщила лоб кассирша Катя.

— Или мне показалось, но она была белая, только грязная шибко, — сомневался Иван Михайлович, вооруженный охранник.

— Вот у «Волги» на капоте серебристый олень есть. Ножки поднял, голову поднял. Бежит, значит, — задумчиво проговорила вторая кассирша Наталья Ивановна. — А на этой машине не было оленя. Я-то мельком глянула на «Волгу». Чего на неё долго пялиться? Но что оленя нет, сразу по мозгам чиркнуло. Вот, мол, дурак хозяин. Такую красоту потерял и на новую денег жалко. Да. Так и было.

— А директор ваш давно тут работал? — поинтересовался Шура.

— Да месяц всего, — вздохнул Иван Михайлович. — Даже во вкус не успел войти. Директор — работа увлекательная. Я к нему ходил. Зарплату просил поднять рублей на пятьдесят-шестьдесят. Мы же, охранники, каждый день жизнью рискуем за девяносто рублей. Вот один уже дорисковался. И меня когда-нибудь шлёпнут. А будь у меня оклад хотя бы сто пятьдесят, я бы костьми лёг, но сам перестрелял этих гадов.

— Но ружья у вас нет, — сказал Шура.

— Ружья нет, — охранник смутился. — Да не дали же. Прежний директор сказал, что среди мирных людей ходить по сберкассе с берданкой опасно. Кто-нибудь спьяну вырвет его и народа покрошит минимум пятерых. Дробь-то разлетается через пятнадцать метров в разные стороны. И не дали ружьё. А было бы оно, нешто бы я позволил бандитам к деньгам народным притронуться?!

— Ладно. Спасибо. Завтра приду теперь, — Александр Павлович слегка поклонился дамам, Михалычу руку сжал до хруста суставов и пошел к гипсу. Он высох и на той стороне, что на земле лежала, образовались рисунок подошвы ботинка и линии протектора от колеса.

— Информации для человека с высшим образованием меньше чем на плакате «Добро пожаловать», — сказал сам себе Малович. — Но у Холмса и такой сначала не было. Но он, бляха, включал метод дедукции и негодяй тут же объявлялся. Бери его и скручивай руки в узел.

Он завернул слепки в газету. Купил в киоске. Их, киосков «Союзпечати», было в городе по одному на сто человек населения. Культурным считался Кустанай. Городом образованных и начитанных граждан он был. Так сам народ говорил. А чего ему чушь нести, честному народу? Шура шел к себе в кабинет и думал о том, что грабители уже поделили деньги и пропивают их в лучших местных кабаках. Без плясок цыган, но с клёвыми марухами.

— А вот с чего я начну завтра, так это с проверки серий и номеров купюр, выданных сберкассе банком, — Малович поднялся на свой третий этаж, сел за стол, взял голову в руки и закрыл глаза. А когда закрыл, увидел лица всех троих бандитов.

— Надо водки выпить, — сообразил он. — Иначе вот такая ересь и будет казаться. И вот как он пожелал, так в кафе «Колос» и сделал. Да так ему славно это удалось, что