Андрей Воронин - Игра без правил

Беседа с владельцем заведения господином Ставровым и его помятыми сотрудниками дала капитану богатую пищу для размышлений. Больше всего его интересовало, как мог Французов, лежа на больничной койке в Приморске, одновременно с этим выворачивать наизнанку боксерский клуб в самом центре Питера, твердо стоя при этом на своих на двух. Оставалось только надеяться, что горло господину Погодину перепилил не он.

Вернувшись в свой кабинет, капитан обнаружил, что на столе у него чудесным образом сгустилось, материализовалось и увесисто легло на ободранную, некогда полированную поверхность личное дело новопреставленного Погодина, при ближайшем рассмотрении оказавшееся не столько личным, сколько уголовным, и весьма интересным притом. Капитан почитал, схватился за голову и, не удержавшись, позвонил Ставрову. Ставров выслушал капитана очень внимательно, но за голову хвататься не стал, а произнес коротенькую покаянную речь. Общий смысл ее сводился к тому, что господин Ставров обещал впредь с большей тщательностью проверять прошлое людей, принимаемых им на работу, зато по форме это было свежо, очень эмоционально и весьма познавательно.

Ярцев даже записал на бумажке несколько выражений, чтобы ненароком не забыть их в суете трудовых будней.

Отрабатывая связи Погодина, Ярцев в конце концов вышел на Александра Бычкова, которого все, с кем общался по этому поводу капитан, называли Кутузовым.

Питерская квартира Кутузова была пуста. Ярцев встретился с ним у него на даче, но Кутузов ничего ему не сказал: говорить ему мешала засевшая в черепе пуля. Двое молодых людей, которые, судя по их домашней одежде, гостили у него на даче, тоже помалкивали, и по сходным причинам: к тому времени как их обнаружили, они уже порядком остыли и даже начали коченеть. Машина Кутузова – сильно изуродованный и запачканный как снаружи, так и внутри "Хаммер" – была обнаружена пустой и покинутой на окраине Петербурга, недалеко от поста ГАИ. Кровь, которой было перепачкано сиденье, принадлежала Бычкову – Кутузову, да и менее аппетитная масса, обильно расплесканная по салону, совпадала с содержимым его желудка. Картинка получалась любопытнейшая, но вот отпечатков пальцев Французова ни в "Хаммере", ни на даче обнаружить не удалось. Зато после повторного визита на квартиру исчезнувшего капитана и сличения обнаруженных там отпечатков с отпечатками, снятыми в машине и на даче, высветились две вещи: во-первых. Бычков явно побывал у Французова дома, а во-вторых, жена Французова Ирина, тоже бесследно пропавшая и предположительно проводившая дни и ночи у постели своего занемогшего в Приморске супруга, оказывается, все это время гостила на даче у Бычкова.

Сделав это открытие, Ярцев начал заметно искрить и начисто позабыл все литературные слова и выражения. Развив лихорадочную деятельность, к вечеру того же дня он выяснил, что Кутузов числился инструктором по бодибилдингу в ФОК "Олимпия". Сомневаться в природе его деятельности капитану и в голову не пришло: оба мертвых молодых человека, обнаруженных вместе с Кутузовым у него на даче, были спортивными ребятами, вполне по-спортивному одетыми и имели при себе, опять же, чисто спортивные тренажеры всемирно известной и очень популярной системы Калашникова.

Ярцеву тогда в который уже раз захотелось расспросить счастливых обладателей этих чудо-приспособлений, моментально делающих человека сильным и уверенным в себе, где они приобрели такую роскошь, но он промолчал: к чему задавать вопросы, если человек не в состоянии тебе ответить?

Капитан уже нацелился съездить в "Олимпию" с целью поправить свое ослабленное курением и нервной работой здоровье и даже соблазнил составить себе компанию человек пять таких же страдальцев, но тут на Васильевском обнаружили мелко расфасованный в полиэтиленовую тару труп некоего неработающего гражданина, и вся сформированная капитаном группа начинающих бодибилдеров во главе, разумеется, с самим Ярцевым отбыла к месту происшествия. Супругу расфасованного гражданина замели прямо у нее на дому с большим ножом в руке. В отличие от своего покойного супруга, свежеиспеченная вдова работала. На мясокомбинате. Там она получала зарплату, которую ее благоверный исправно находил, куда бы она ее ни запрятала, и не менее исправно пропивал до копейки.

Увидев на пороге кухни людей в погонах, эта дама бросила в раковину окровавленную тряпку, которой до этого отмывала стены и пол, и сказала: "Явились? Ладно, поехали. Теперь можно и отдохнуть". Ярцев почему-то не сомневался, что она говорила совершенно искренне.

Так или иначе, когда Ярцев наконец освободился, был уже час ночи, и его группа физкультурников распалась. Капитан немного постоял посреди кабинета, вопросительно глядя на телефон и раздумывая, стоит ли ему звонить домой. Решив, что не стоит, поскольку теперь все равно ничего не оставалось, как отправиться спать, отложив визит в "Олимпию" на утро, он вышел на улицу и поймал такси.

Таксист, увидев форму, вполне откровенно скривился, но Ярцев успокоил его, сказав, что едет не по службе, а домой, и при этом вполне платежеспособен.

"Продавец скорости" немного повеселел и даже не стал особенно артачиться, когда Ярцев попросил его настроить рацию на милицейскую волну. Зачем ему это понадобилось, капитан и сам представлял не вполне, но через минуту он уже слушал переговоры милицейских патрулей, время от времени давая любопытному таксисту пояснения – там, где это позволяла служебная этика.

Еще через минуту он услышал, что в каком-то подвале идет интенсивная перестрелка. Они с таксистом, не сговариваясь, уважительно хмыкнули, но тут центральная повторила адрес, и капитан взвился, будто его ткнули шилом в зад: стреляли в "Олимпии". Судя по всему, тренировка была в самом разгаре, и капитан был готов кусать локти от досады, поскольку опоздал к началу занятий.

Таксист даже не пикнул, разворачивая машину, и всю дорогу гнал так, что они прибыли на место через три с половиной минуты после того, как Ярцев услышал по радио сообщение о перестрелке. Пролетая мимо "Пулковской", они увидели милицейский УАЗ с поднятым капотом, вокруг которого топтались унылые фигуры с автоматами и в бронежилетах.

– Срочная поломка, – недобро ржанул таксист. – А тут пешком, между прочим, полтора шага.

– Пешком нельзя, – сказал Ярцев, устало щурясь в поисках нужного номера дома. – На фуражке мигалка не держится. Ты не лети так, – добавил он. – Мы, похоже, первые, а я, блин, пистолет в сейфе оставил.

Водитель покосился на него, как на идиота, и резко снизил скорость. Ярцев тут же разглядел искомый номер дома и даже указатель на стене, оповещавший всех, кто умел читать, что вход в ФОК "Олимпия" находится во дворе – в том самом дворе, из которого только что выскочили и с ревом ушли в сторону Москвы две иномарки.

– Тю-тю, – с облегчением сказал таксист. – Опоздали.

– Вот хрен тебе – опоздали, – ответил Ярцев.

На углу, прямо по фонарем, стоял еще один автомобиль, в который торопливо, но все равно как-то очень медленно грузились пассажиры. Ярцева поразило то, что на одном из них не было ничего, кроме красных "семейных" трусов с совершенно идиотской золотой каймой.

– Заблокируй его, – приказал он таксисту.

Таксист разразился тоскливой матерной тирадой, но послушно увеличил скорость и, свернув в междворовый проезд, резко затормозил, остановив свою потрепанную "Волгу" в каком-нибудь сантиметре от переднего бампера иномарки. Ярцев ожидал, что он немедленно нырнет под баранку и скорчится там, но водитель с лязгом выхватил из-под сиденья монтировку и выпрыгнул из машины едва ли не раньше капитана.

– Не двигаться! Милиция! – особым "ментовским" голосом закричал Ярцев.

Очень крупный и очень плечистый мужчина лет тридцати, который в это время помогал человеку в трусах грузиться на заднее сиденье, резко выпрямился и навел на капитана спортивный пистолет. Ярцев отметил это боковым зрением, но все его внимание было приковано к раздетому человеку. Теперь он видел, что ошибся: кроме трусов, на человеке была еще и рубашка, но ошибка была вполне простительной, поскольку рубашка была тугим узлом завязана у него на бедре и уже успела изменить цвет с первоначального белого на буровато-красный.

– С дороги, – холодно сказал плечистый.

– Андрюха, – невнятно просипел кто-то с заднего сиденья, – отставить!

Плечистый Андрюха немного опустил пистолет, но убирать его явно не собирался.

– Здравствуй, капитан, – сказал Ярцев. – Тебя просто не узнать. Странный у тебя перелом.

– Привет, – прохрипел в ответ Французов, стоя на одной ноге и держась за дверцу. – Рад тебя видеть. Ты молодец, что приехал. Там, – он показал большим пальцем через плечо, – куча народу. Вязать надо тех, что в серых пиджаках.., точнее, не вязать, а грузить. С остальными разбирайся по своему усмотрению.