Джентльмены удачи 2 - Александр Леонидович Кириллов

крепостными, наёмными матросами с Кальмиуса, Темерника, прочих окрестных станиц и деревень, и вошли в состав эскадры. Сборную солянку «юных матросов» разбавили ветеранами с других кораблей, и теперь все они тренировались на Азовском море. Из-а увеличившихся потребностей добавили купленных и трофейных челнов, барж и галер Шубяну, Щербакову и Пятигорову, после чего они убыли по своим маршрутам.

В мае эскадра отправилась в новый поход. У каждого типа судов были свои направления: шебеки и генуэзские галеры курсировали от Константинополя до Каира, покупая свою номенклатуру восточных товаров и привозя их в Таганрог по заказам приезжих купцов. Галеоны и шхуны занимались тем же в европейских портах Средиземного моря от Афин до Кадиса, а парусники бороздили просторы океана от Танжера до Консепсьона.

Я остался дома контролировать завершение военной стройки и работу предприятий, ведь всё запущенные проекты требовали отладки логистики и функционирования. В июне на челне с проверкой отправился в Синегорскую. Шахта была перспективной, потому что залежи угля выходили на поверхность земли. По этой причине топливо было легко добывать, в том смысле, что не требовалось оборудовать глубокую шахту. Местные и мои крепостные на совесть кололи пласты угля. За работу Щербаков честно платил оговорённую сумму из прибыли предприятия – ведь я покупал этот уголь у своей шахты. Я решил не выжимать копейки из своих же сограждан, а передовикам выдал хорошие премии – пусть и остальные тянутся за ними. Всё равно это обходилось раз в пять дешевле, чем покупать уголь в Шахтинской и везти его на телегах, и раза в три дешевле, чем у богураевцев и васильевцев.

Осмотрев объект, вместе с Щербаковым провели расчёты и решили перебросить сюда ещё триста семей, чтобы в перспективе полностью отказаться от чужого угля. Появилась задумка поставить здесь паровую лесопилку, чтобы сразу распускать стволы на пиломатериалы. Однако отложили это до тех пор, когда механики сделают паровой двигатель и станок для механической распилки деревьев на брус и доски. Параллельно завёз в станицу иностранный товар. Кофе местные жители особо не брали, зато персидские ковры, качественную одежду, табак, чай и сахар расхватали сразу. Пришлось устроить дегустацию сваренных с молоком и сахаром кофе и какао, чтобы напиток был слаще и привычнее.

Все бы ничего, но вновь активизировались ногаи, совершая набеги на поместья, расположенные вдоль Изюмского и Миусского шляхов. К ним присоединились другие подданные Гирей-хана: кубанские казаки-некрасовцы, донские и хоперские казаки-раскольники, черкесы, кабардинцы, малые ногаи и прочие горцы, совершая частые набеги на Дон за живым товаром.

О причинах такого поведения соседей нам рассказали возвратившиеся из столицы Покидов и Писарев. Дело оказалось в том, что в российской столице всё активнее стали муссироваться разговоры о желании выйти в Чёрное море. Турецкие и европейские дипломаты доносили об этом султану, что ему очень не нравились. Вот он и дал команду запугать русских. Благодаря хорошей работе иностранных дипломатов дружественных нам Франции, Австрии и Англии начиналась заварушка в Польше, где на престол взошёл бывший любовник императрицы Екатерины Станислав Понятовский. Король начал реформы по урезанию вольностей шляхты, да так резко попытался «нагнуть» польское дворянство, что вызвал серьёзную оппозицию в сейме. Одновременно с этим всплыл вопрос с диссидентами – людьми, которые исповедовали не католическую, а иную веру. Протестанты и православные считались в Польше людьми второго сорта, чем были недовольны Екатерина II и прусский король Фридрих Великий. Так что клубок напряжённости нарастал.

И вот в Константинополь зачастили представители сейма и ряда польских магнатов, прося помощи в борьбе с Россией. Получив подношения и прочие подарки, султан выслушал их чаяния и дал отмашку горцам и татарам активнее заняться северным соседом, отвлекая силы русских от Польши.

Учитывая новые тенденции в политике, военные вожди в столице «почирикали» и выделили на укрепление южной границы очень большие суммы. Деньги в серебряных рублях привезли в Воронеж. Там губернское начальство сделало этим суммам хорошее «обрезание» на нужды губернии. Следующее «обрезание» сделали в Ростове-на-Дону на завершение строительства Ростовской крепости. И некоторая часть всё же дошла до Таганрога и Кальмиуса. Передав часть денег кальмиусцам, городское начальство через мой подряд провело третье «обрезание», но так, чтобы мне хватило выполнить работу и получить хоть какую-то прибыль. С приходом денег у всех причастных улучшилось настроение. За выполненные строительные работы я получил оплату в 350 тысяч рублей, сразу вернув полтинник «откатами», но остался доволен.

Ко всему прочему мне удалось поставить свои «михайловки» в Ростовскую крепость и острог в Кальмиусе, для чего специально для Ригельмана и Вийтыка провёл показательные стрельбы шуваловских «единорогов» и моих гаубиц, имеющих в комплекте поставки разработанные мной приборы наведения. Офицеры в этом деле толк понимали, поэтому заказали мне отливку крепостных и полевых пушек, чугунных ядер и картечи – а это десятки тысяч рублей. Зато теперь в кузницах, механическом и литейном цехах в две смены работали больше сотни крепостных. Кроме этого я получил заказ купить две тысячи голландских или французских мушкетов для солдат гарнизонов. Надо будет построить цех по производству мушкетов – прибыльное это дело.

В связи с необходимостью как-то противостоять татарам, Писарев забрал со строек 400 рекрутов и выкупил у меня пару сотен татарских лошадок. Так что гарнизон имел в своём составе батальон в 400 пехотинцев, конную артиллерийскую батарею с десятью полевыми «михайловками» и сотней человек обслуги артиллерийского поручика Игоря Матвиенко, а так же конный эскадрон в 150 сабель поручика Сергия Румянцева. И вот теперь бравые пехотинцы, артиллеристы и кавалеристы из гарнизонов трёх городов гонялись за кочевниками вдоль Миусского шляха.

Выполняя торговые обязательства, галеры и галеоны возвращались в Таганрог раз в полтора месяца, забирая местный товар и привозя заграничный. В итоге наше товарищество стало вытеснять с рынка более мелких иностранных торговцев, имеющих три-четыре галеры. Назревал конфликт интересов. Делегация крымских и таманских греков пришла к Фальтераки.

– Почтенный Адонис, прими подношения от крымских и таманских греков.

– Благодарю за подарки и слушаю вас, уважаемые купцы, что привело вас ко мне?

– В городе стало невозможно торговать. Пришлые купцы во главе с Михайловым сбивают цены, переманивая наших покупателей. С этим надо что-то делать.

Адонис слушал купцов и думал: «Этот Михайлов и ему портит всю торговлю. Его поставщики из Пирея и Фессалоник держат цену и, чтобы конкурировать с Михайловым, приходится снижать цены, а, значит, лишаться части прибыли. Но и Михайлов не так прост. Вместе с ним в товариществе числятся местные военные, а они в городе – большая сила. К тому же Михайлов торгует не только здесь, но по всей