Последняя капля - Александр Сергеевич Конторович

так, чтобы её было видно с террасы кафе — я специально об этом попросил. Выхожу, чмокаю её в щеку. И она почти тотчас же уезжает.

Всё правильно.

Я же не могу знать — как пойдёт встреча, сколько времени она займёт, поедем ли мы со встречающим ещё куда-нибудь? Зачем любимую женщину заставлять ждать?

Так или иначе, а своё дело она сделала — засветилась пред очами наблюдателей. А в том, что они тут где-то имеются, я абсолютно уверен. Ну и пусть смотрят, она красивая женщина, есть на что взглянуть…

Вхожу в кафе, оглядываюсь.

Тут где-то меня должны ждать… ага!

— Здесь не занято?

На столике лежит свёрнутая газета — сигнал. Сейчас, кстати говоря, это уже почти что архаизм — народ больше в телефоны пялиться, газеты читают всё реже.

— Можете присесть. Вы от Мирчо?

— Да. Это вам я звонил?

— Последние цифры вашего номера?

— Тридцать три — сорок.

Собеседник кивает.

— Да, вы звонили мне. Слушаю.

— Э-э-э… ну… я бы не хотел — так вот, сразу, уезжать из этого города…

— А вы не местный. Паспорт у вас с собой?

Документ на имя Капелюхи Михаила Тарасовича у меня имеется. Кстати — вполне себе настоящий! Я его (как знал тогда!) ещё на разгромленной базе подобрал. Там, вообще-то их много было… и новых, ни разу даже не открытых и относительно потасканных… но, тут и морда относительно похожа…

Всё-таки я правильно когда-то поступил, что никому своей фамилии при знакомстве не называл. Михаил — и Михаил, вот и всё. И документов не показывал никаких — попросту ни к чему, здесь так не принято.

Собеседник небрежно просматривает документ, кидает его на стол — мол, забирайте, неинтересно.

— Откуда вы?

— Беженец. С Украины. Из-под Днепра.

— Чем занимаетесь?

— Э-э-э… ну… Мирчо говорил…

Указательный палец смотрит мне в грудь.

— Я! Спрашиваю! Вас! Мирчо мне, в данном случае, не интересен.

— Прошу прощения. Я работаю в сфере получения и передачи информации.

— Какой?

— Той, которую запросит заказчик. Мне пару раз удавалось найти что-то весьма интересное — местные… э-э-э…

— Бандиты.

— Ну… можно сказать и так… Короче, они за это хорошо заплатили.

— Мы — не бандиты. Нам это может и не представлять никакого интереса.

Озадаченно чешу затылок — что-то разговор не в туда поворачивает…

— Но… случаи же бывают разные… у меня много знакомых… повсюду!

— Официально вы не работаете, пособия, насколько я знаю (уже, значит, проверили!), вы тоже не получаете. На что существуете? Такая женщина (заметил-таки!) стоит дорого!

— Так и я, простите, не сводки из биржевых таблиц переписываю, чтобы заказчику передать!

— Резюмирую. Постоянных источников информации у вас нет — мы проверяли (так!), а информация из случайных и неверифицированных поставщиков нам не интересна. Чем вы можете быть нам полезны?

— Ну… как-то даже и не знаю… я думал, что…

— Понятно. При необходимости с вами свяжутся. Всего хорошего! — и мой собеседник поднимается из-за столика.

— И как долго мне ждать?

— А есть смысл в этом ожидании? — на меня смотрят со снисходительностью.

Сверху вниз. Так и не удивительно — он, вообще-то, стоит — а я сижу.

— Ну…

— Как хотите. Можете подождать неделю. Или две. Потом и сами поймёте — что к чему. И тогда — можете уезжать… До этого момента! — он поднимает палец, — вас трогать не станут. А дальше…

Собеседник разводит руками, поворачивается, и — не прощаясь, уходит.

А следом за ним покидают террасу ещё двое «посетителей» — надо полагать, охрана.

Так и не удивительно — непростой дядя на встречу приходил! Двое личных охранников, браслет-коммуникатор (кто-то может и за часы принять по неведению…), манера общения… — не рядовой, это уж точно!

Словом, мне дали отлуп. Не совсем, если честно, окончательный, но…

Надеяться мне здесь на что-то, по большому счёту, не на что — такой персонаж данным специалистам неинтересен.

Но, нельзя сказать, что визит был совсем уж ненужным — по крайней мере, две недели меня не станут особо искать и прессовать на предмет срочного убытия. Это, несомненно, плюс!

Жирный такой!

Своего рода индульгенция.

Мол, мы тебя проверили, сочли и признали бесперспективным для дальнейшей совместной работы. Но — и безопасным заодно. Нам ты вреда принести не можешь, так что — гуляй! Не сомневаюсь, что галочка в соответствующей графе уже где-то поставлена. А мне больше от вас ничего и не нужно!

Не хочу, знаете ли, ходить и постоянно оглядываться.

Кручу в руках телефон.

Если за мной сейчас кто-нибудь и наблюдает (что вряд ли…), то ничего особо интересного не увидит. Никуда не сорвался, следом за собеседником не побежал…

Да и ни к чему, откровенно-то говоря.

Тот самый дрон, что не так уж и давно мне в наблюдении помогал, сидит сейчас неподалёку от нашего места встречи. А его камера передаёт изображение… куда? Правильно — на мой телефон. И мне нет никакой необходимости ножками за кем-то там топать — в камеру всё прекрасно видно.

Здесь очень простая логика.

Мой собеседник явно не рядовой сотрудник — он имеет право на принятие решения! То есть — шишка.

А раз так, то на другой конец города, чтобы встретиться там с возможным будущим информатором, не поедет. А вызовет его к себе.

Не в офис (не совсем же он лопух?), а куда-то поблизости.

И, значит, его вполне можно будет проследить… тем же самым дроном, например.

Что, в итоге и подтвердилось.

Вся троица неторопливо пересекла улицу и вошла в двери небольшого домика, который находился всего в паре сотен метров от кафе. И более оттуда не выходила. Только один из охранников появился на короткое время на улице, чтобы что-то забрать из припаркованного поблизости автомобиля.

Стало быть — тут они и работают. Вполне возможно, что и живут — всё же в доме два этажа, места, в принципе, хватит на полтора десятка человек.

Вот и всё, больше мне ничего и не нужно!

[1] Унабомбер — Теодор Джон Качинский. Террорист-одиночка. Посылал бомбы по почте, закладывал их лично. Совершил несколько взрывов, убил двоих и ранил несколько человек. Его ловили с 1978 по 1996 годы.

Глава 10

Где-то совсем далеко…

— Разрешите?

Генерал-лейтенант поднял голову от бумаг.

— Да, Виктор Петрович,