Высший пилотаж киллера - Басов Николай Владленович

– А жаль. Представь, жена умерла, дети уехали, соседи вряд ли будут очень тщательно рассматривать одинокого старика, смена работы… Подмениться легко, и приличный послужной список, и чистота в криминальном плане – гарантированы. А рожу, как мы уже говорили, подделать – вопрос времени и денег.

– Это все понятно, но… не то. Считай, это доказано.

– Шеф, вы его показывали старым тассовским сослуживцам?

Шеф довольно хмыкнул:

– Я бы не назвал это показыванием. Мы устроили очень серьезное посещение, с воспоминаниями о прошлом. Легенда звучала безупречно, якобы по криминальной сводке пришло сообщение о перестрелке, и пара его друзей приехала выпить-проведать. Пару вопросов придумал я сам… Он прошел все. Ты подумай, может, чутье теряешь? Но это я так, от близящейся старости. У тебя все?

– Ладно, попробую что-нибудь еще придумать.

– Курьер за папкой заедет через десяток минут.

Мысли мои переключились на Сэма. Но и тут я, сколько ни напрягался, ничего не понял. Это стало уже раздражать, я чувствовал себя как чурка в печке, лежу, горю со всех сторон, а поделать ничего не могу. В таком вот виде меня и застал Воеводин, когда сказал, что у ворот кто-то опять меня требует. Я передал ему папку и посмотрел на часы.

Было почти двенадцать. Да, время за размышлениями, особенно бесплодными, летело незаметно.

Я уже приготовился было отправиться подремать, как вдруг дверь открылась и в гостиную вкатила Аркадия.

Несмотря на полночь, она была свежа, тонка, надменна и прекрасна, как супермодель. Если бы не ее инвалидность… Тогда я понял кое-что и о себе. Я понял, почему смерть Клавы так меня завела, почему я бросился расследовать это с таким жаром. Я устал от одиночества.

Что будет с некогда вполне недурным оперативником, штатным убийцей и душегубом Терминатором, если он вдруг опустит руки и ничего не придумает?

– Вы не в постели?

Я посмотрел на нее и почему-то очень отчетливо осознал, что она не даст мне сегодня ни сил, ни тепла. Она могла бы дать информацию, но это было не самое то, что нужно. Поэтому я вдруг решительно достал сотовик и заказал Берлин.

Странно, я бы мог уйти, мог избавиться от присутствия такой нежелательной свидетельницы, как Аркадия, но мне не хотелось уходить от огня, не хотелось вставать из удобного кресла… И я решил примириться с ее присутствием. Тем более что мне ничего особенно и не нужно было обсуждать, просто услышать голос.

Галя взяла трубку после пятого гудка. Это был рекорд для нее, она определенно становилась деловой женщиной. Я ей так прямо об этом и сказал. Она засмеялась:

– Здравствуй, милый. Я и представить не могла, что это ты. Почему-то решила, что кто-то ошибся номером, тут так поздно не звонят.

Ее фраза очень меня расстроила.

– Может, я и в самом деле ошибся номером?

– Ну что ты? Я просто неудачно выразилась. – Она вздохнула. – Прости дуру.

Я почувствовал, как моя рожа бессмысленно расползается в счастливой улыбке.

– Ты теперь даже в аргументации очень трезва и по-деловому кратка.

– Можешь думать, что захочешь, но наши миллионы растут. Мой салон процветает, клиентов навалом.

– Интересно, где же ты их достаешь?

– Да это все наши, русские. Их тут столько, что скоро и немецкий не понадобится. И все косят под запад. Вот только, как лопухи, лезут в столицу, словно Берлин это Москва.

– А разница есть?

– Здесь порядочным людям следует жить в провинции.

– Ну, ты с твоими миллионами вполне могла бы жить в провинции.

– Нет, я салоном занята. А в провинции салон загнется.

Я плыл в этом голосе, я наслаждался им, я торжествовал оттого, что он звучал в моих ушах.

– Так занята, что и позвонить некогда? По-прежнему легально меняешь людям фотографии? Пластические операции, подтягивание морщин и все такое?

Она хмыкнула.

– Можешь смеяться, но это уже устаревший вариант. Сейчас я, видишь ли, перехожу на самый ходовой тут товар – борюсь с возрастом. Когда я поняла, насколько это важно, мы такое дело затеяли, что, если получится, нам конкурентов просто складывать вдоль автобана придется…

– Что же это такое?

– Новый тип омоложения. Не просто пластические штучки-дрючки, вроде подтягивание кожи на шее, не просто сглаживание морщин или сжигатели жира, вроде ньювейса, не просто восстановители волос, а новая технология на генном уровне. Ею сейчас пользуются Майкл Джексон и Тина Тернер…

Я рассмеялся.

– Ну, ты так здорово натренировалась произносить свои рекламные тексты, что и со мной уже говорить по-другому не можешь.

Она помолчала, потом хмыкнула.

– Да, пожалуй. Извини. Ты, наверное, позвонил, чтобы что-то свое рассказать?

– Нет, просто тебя послушать. О том, как ты там продаешь вечную молодость.

– Ты не поверишь, но это действительно так. Я одного сорокалетнего клиента недавно так обработала, что ему больше двадцати пяти никто не дает.

– И меня так могла бы?

– С тобой было бы проще других. У тебя тело не дряблое. Ну, – я очень хорошо представил себе, как она хмурится, подбирая слова, – можно проимитировать очень многие внешние признаки. Но вот двигательную активность мышц без тренировок воссоздать невозможно. А у тебя с этим все в порядке. По крайней мере так было, когда мы виделись последний раз.

Я кивнул, забыв, что меня видит совсем другая женщина.

– Да, с этим все в полном порядке.

Я лгал, испугавшись вдруг, что как-нибудь проговорюсь о ране в ноге и она начнет напрасно волноваться. Но она была очень далека от моей жизни, вдруг хмыкнув вовсе не так, как я ожидал.

– Кстати, теперь подружка этого парня, голландская судовладелица, миллионерша и все такое, требует, чтобы мы сделали ее на двадцать. А ей скоро будет пятьдесят. Представляешь? Но делать нечего, попытаемся. Если получится, у нас будет такая реклама…

– Не завидую я европейским мужикам, познакомился в кафешке с девицей, женился, а она – уже бабушка.

– Ну, для этого нужно лишь гормональный фонд восстановить, тут это давно умеют.

Я хотел было сказать, что у меня вот с гормональным фондом все отлично, а этого никто не ценит, но посмотрел на Аркадию, которая деликатно уставилась в огонь, и сказал о другом.

– А ты сама можешь стать молодой, как прежде?

– Это не сложно, только дороговато. И незачем.

– Как незачем, я вернусь, а всех этих лет, что мы прожили врозь, как бы и нет.

– Для этой проблемы существуют не технологии омоложения, а транспорт. Знаешь, есть такие штучки с крыльями, самолеты называются?

Я был с ней согласен. Но при этом еще у человека не должно быть дела, подобно моему. И не должно быть Шефа, Основного, преступности, Комариков… Кажется, мы уткнулись в тупик. В Магистральный тупик, уж не знаю какой по счету.

– Если бы не телефон, я бы вовсе не знал, что делать.

И вот тут она выдала совершенно замечательную фразу.

– Без телефона ты бы читал письма. Их можно перечитывать много раз. И этим оправдался бы, что не со мной.

Это было неправда. Я очень хотел к ней. Но сермяга в ее заявлении была. И еще была тоска, ожидание, может быть, и меня, и даже просьба что-то с этими ее переживаниями сделать.

Я попрощался и сунул свой телефон глубоко в карман. Словно прятал, чтобы случайно не украли это мое настроение, мою любовь и надежду на более счастливую жизнь, которая когда-нибудь и у меня случится.

Глава 61

Я сидел перед камином и смотрел на огонь. Нога болела еще сильнее, чем если бы я ею работал вовсю, натрудил и теперь оставалось только ждать, пока пройдет.

Впервые за долгое время мне захотелось выпить, и я выпросил у Аркадии немного коньяку. Она самолично подъехала к специально устроенному на высоте ее кресла бару и налила нам в две рюмки какой-то очень редкий и дорогой греческий сорт.

Когда я увлекался коньяком, я уважал армянский, а любил молдавский. Правда, пару раз мне доводилось пить и украинский, так называемый «Киевский», пятнадцатилетней выдержки. Он был грубоват, но в целом похож на французский. Так что он тоже вызывал у меня теплые чувства.