Крыло. Книга 5 - Вадим Александрович Оришин

имя и открывает рот для уже готовой отповеди, но замирает, всматриваясь в моё лицо.

— Что, не узнаёшь? — подхожу ближе, продолжая улыбаться, и подсказал: — Щипала гуся — вся боюся.

И лекарка, наконец, меня узнала.

— Ох! Братушки — воробушки! Проклюнулся! Прилетел, лебедь, с тёплых берегов! — Ульяна от избытка чувств тоже улыбнулась. — Тебя, балбес, уж не то похоронили, не то пропавшим объявили.

Я кивнул:

— Да, было дело. Где Оли?

Ульяна рассмеялась.

— Эх, молодёжь! Пошли! Ждёт тебя, твоя Оли!

И мы пошли. Ульяна сбивчиво рассказывала об их с Олимпией общей судьбе. Как их обеих доставили в какой-то особняк. Как нанятый лекарь спустя рукава лечил Олимпию, и как Ульяне, тоже восстанавливающийся после ран приходилось выхаживать волчицу. Вот говнюк. Специально искать не буду, его если он мне попадётся, сдерживаться не стану. Ещё Ульяна коротко рассказала о побеге и совсем коротко о том, как они оказались здесь.

— А письмо? — вспомнил я.

— Какое? — не поняла лекарка.

— Я написал Оли письмо, — впрочем, можно было догадаться. — Значит, обманули.

Ульяна рассмеялась.

— Судя по интонации, кое-кому предначертано испытать на себе все прелести холодной хорошо подготовленной мести!

Хмыкнул, но развёл руками.

— Генерал теперь на нашей стороне, вовремя переобулся.

Женщина посмотрела на моё лицо, и в глазах её заиграла хитринка.

— Ой, передо мной-то не рисуйся, филин деревенский. Я-то вижу, что ты сдерживаться не будешь, если вы с этим индюком встретитесь на кривой дороге жизни ещё разок.

Ни подтверждать, ни опровергать её слов я не стал.

Мы дошли до одного из крайних домов, от которых до карьера оставалось меньше сотни шагов. Добротный и одновременно обычный для городка дом, в окнах свет, труба пыхтит дымными барашками. Я уже не слушаю, что там тараторит Ульяна. Открываю дверь.

Среди калейдоскопа запахов замечаю один знакомый, привлекающий внимание. Прохожу короткий коридор и заглядываю в комнату. Моя волчица сидит в кресле и читает книгу. За её спиной целая полка с книгами, вообще-то, ещё большая редкость в этом мире. Оли в штанах и растянутой кофте выглядит так по-домашнему. Я улыбаюсь, глядя на неё.

Девушка поднимает взгляд, удивляется, а в следующий миг вскакивает, и вот её руки уже стягивают мою шею, а мои ладони сходятся на её спине. Всё позади. Наконец-то, всё позади. Чувствую влагу, Оли прослезилась от радости. Целую её в висок, нашёптывая что-то успокаивающее на ухо.

— Я так счастлива, — отвечает Оли, коротко, как только она умеет, объясняя, что успокаивать её не надо.

За спиной голоса. Ульяна что-то объясняет какому-то мужчине.

А мы целуемся, упиваемся друг другом, отыгрываясь за каждую секунду расставания, отдавая всю накопленную за это время любовь, все сдерживаемые чувства. Мои руки исследуют её тело, убеждаясь, что Оли здесь, рядом, вся целиком, в моих объятиях. Её руки, впрочем, делают то же самое, а в какой-то момент она и вовсе на меня запрыгивает, обхватив ногами. С каждой секундой в поцелуях всё больше страсти, а в страсти всё больше животного яростного желания.

Оли лишь на секунду отрывается от моих губ, чтобы сказать:

— Кровать... там... — и переключилась на мою шею.

А я мог, глядя ей через плечо, ориентироваться в доме. То, что все прочие жильцы деликатно ушли, отметил краем сознания. Жилые комнаты нашлись в глубине дома, внутреннее убранство которого пронеслось мимо моего сознания.

— Эта... — выдохнула Оли, указывая на свои покои.

Через секунду я сбросил девушку на кровать. И того несчастного, что сейчас случайно или намеренно попробует нам помешать, не спасут никакие боги от самой жестокой расправы.

Сколько прошло времени я, к своему стыду, не имел ни малейшего представления. Секунды отрезвления, когда после оргазма гормоны отпускали и позволяли относительно осмысленно взглянуть на окружающий мир, я тратил только на мысли, что буду делать с моей волчицей дальше. И даже насытившись друг другом на уровне физиологическом мы, потратив буквально несколько секунд на избавление от мокрого насквозь постельного белья, вновь прижались друг к другу, лёжа на какой-то мягкой шкуре, игравшей роль дополнительной накидки поверх одеяла.

Гладя нежную кожу Олимпии, чувствуя расслабленные сейчас мышцы, мягкие, податливые, совсем не те стальные жгуты, что были получасом назад, я пытался вспомнить, а готовил ли какие-нибудь слова для встречи. Получилось, что нет, ничего заранее не продумывал. Как мальчишка, что и говорить.

Оли не спала, лежала у меня на плече и рисовала на моей груди видимые только ей узоры. Наслаждается чувством единения со своим зверем. В этих моментах я уже разобрался, оборотни испытывали дискомфорт, когда желания их человеческой и звериной половинок шли вразрез друг другу. И наоборот, когда зверь и человек хотел одного и того же, оборотень мог почувствовать себя счастливым. Ну и тот интимный факт, что меня в равной степени желают обе её ипостаси, Оли не скрывала. В общем-то, я тоже наслаждался моментом.

Внезапно в голову пришла забавная мысль, вызвавшая у меня улыбку.

— М? — спросила волчица, что меня рассмешило.

Да, для определения сути вопроса мне хватило одной лишь интонации.

— Если бы мы были героями женского любовного романа, что так любит Тифи, следующей сценой шёл бы сложный моральный выбор.

Волчица улыбнулась.

— Между мной и?

— И моей полу божественной сущностью.

Девушка не удивилась.

— М? — но всё же попросила пояснить.

Я на минуту задумался, как уместить длинный рассказ в максимально короткую форму. Но думать было лень, пришлось рассказывать полную версию. Вопреки моим опасениям, пересказ событий, если выкинуть из них всё лишнее, получился относительно коротким.

— И теперь власти республики будут склонять меня к сотрудничеству, чтобы изучить мой феномен, — завершил я рассказ.

Почувствовал её улыбку.

— И в любовном романе меня бы поставили перед выбором. Счастливая жизнь с тобой и лишение божественной силы, либо же расставание с тобой, но сохранение сил.

— Что выберешь?

Фыркаю:

— Конечно, тебя. С тобой я счастлив, и вместе мы свернём любые горы. А сила — всего лишь ресурс, — вздохнул. — Это ещё я не вспоминаю, что божественность мне не столько пользу приносит, сколько ворох новых проблем. Что толку в неуязвимости для обычного оружия, если раньше я почти непробиваемые щиты ставил щелчком пальцев?

— Угу, — подтвердила Оли. — И в жизнь — не роман.

— Да. Расставаться нас с тобой никто не заставляет, но и