Месть сэра Левина. Несметные сокровища - Василий Вячеславович Боярков

до каменной крепости. Передали охранной смене. Дежурить в тот знаковый вечер пришлось не кому иному, как лейтенанту Рубинсу, первому помощнику сэра Левина.

Чтобы сильнее их напугать, находчивый офицер повёл обоих в свободную камеру. Как специально, она являлась соседней именно с той, куда чуть ранее поместили Джека Коли́по. Ещё в коридоре, О́ливер обоим им объявил:

– Всё, презренные личности, тупые предатели, – ему уже доложили о части изъятого золота, и очень хотелось выяснить его истинное происхождение, – вы совершили страшное преступление…

Он хотел досказать: «И понесёте жестокое наказание», однако его беспардонно прервал Скупой:

– Но какое, сэр?.. Мы вроде бы ничего тако-о-ого не делали, – он уныло пожал плечами, – а единственное, исполняли прямое приказание капитан-командора: неотступно сопровождали Кровавого Бобби, бывали с ним во всяческих передрягах и, ревностные, следили за каждым его сторонним шагом.

Наивный бандит получил от второго «почечный тык». Каверзный лейтенант зловредно оскалился:

– Да, правда?.. И где он сейчас.

Лысоватый разбойник понял, что городит чего-то «лишнего», и предоставил возможность высказываться более разумному соискателю. Тот не заставил долго его упрашивать.

– Как, а разве «Чёрная миледи» не встала у вас на рейде? – Бродяга изобразил искренне ошеломлённые глазки; он видел её (когда их доставляли), стоявшей ровно посередине Бермудской бухты. – Раз она здесь, значит, и капитан Уойн находится «если не рядом, то где-то поблизости», – им применилась шутливая прибаутка.

Они так и разговаривали стоя возле приоткрытой казематной двери́; положение специальное – для пущего страху. Волей-неволей их приглушённые голоса доносились до смежной камеры, до чуткого капитанского уха. Поскольку судьба его, прискорбная, была решена, постольку Умертвителя совсем не стеснялись и откровенничали вблизи от него, нисколечко не чураясь. Дотошный дознаватель тем временем продолжал:

– Тогда, тупоголовые идиоты, объясните мне одну непростую истину: как, спрашивается, получилось, что, посланные с капитаном Уойном, вы оказались в свободном плавании?

– Всё совершенно несложно, сэр, – не в силах сдержаться, затараторил и говорливый, и бестолковый пират. – Едва мы отбили испанское судно, Кровавый Бобби предпри́нял обманный, уж очень хитрый, манёвр. Первым делом он решил перетаскать на «Чёрную миледи» малую толику, десятую золотую часть. Вторым – отделил из разбойничьей братии как наиболее молчаливых, так и вновь набранных, то есть молодых, ни с кем ещё не знакомых. Нас взял как наиболее ему преданных. Вдевятером мы вначале занимались поспешной перезагрузкой, а после… ну, как бы отправились отгонять отжатый фрегат. На самом деле достойный пиратский отпрыск – сын Бешенного Фрэнка и отвергнутой Мэри Энн – всех нас жестоко надул. Как же он поступил? – словоохотливый рассказчик взгляну́л на неболтливого соучастника, а не увидев ни поддержки, ни осуждения, немедля возобнови́лся: – Мы плыли ни много ни мало, а ровно два дня. Причалили к необитаемому острову, к пустынному берегу. Хотя последнее утверждение относится больше к людям, а вовсе не к диким животным. Там их немерено! Пасутся они свободно, как будто специально воссозданы кому-нибудь в пищу, – не обладая рациональным умом, Скупой представил жаренную козлятину и, незадачливый, мгновенно отвлёкся.

– Давайте по существу! – доку́чливый офицер, озадачиваясь всё больше, поправил и выразительно, и сурово; одновременно он грозно насупился: – Не тяните пустое время.

– Я буду краток, – повествовательную инициативу перехватил приятель благоразумный, расчётливый и последовательный. – Едва мы полностью разгрузи́лись и едва реквизированное золотишко перекочевало с испанского парусника – определилось в спрятанную от постороннего глаза таинственную пещеру, Кровавый Бобби перебил всех лишних свидетелей; нас он оставил как неотступную стражу. Злодей просчитался. Три дня мы исправно несли порученную обязанность, а после…

– Отправились рыскать по всему злосчастному острову, – вмешался неугомонный подельник; он никак не мог научиться, не перебивая, внимательно слушать, – искали сохранный тайник. Ходили долго… едва не заблудились в бескрайней пещере, но – хвать! – неожиданно вдруг нашли. Там оказалось неисчислимое, нами же реквизированное сокровище! У меня захватило дух и выпучились глаза, – жадный преступник, очарованный всплывшим в памяти чу́дным видом, блаженно зажмурился.

Поскольку он замолчал, далее распространялся подельник второй, продуманно здравомыслящий:

– Он прав, но, помимо несметного количества золота, там присутствовали и жуткие мертвяки-покойники: свежие – из нашей команды, растленные – контрабандисты, а с ними конкистадоры. По-моему, все они – это постфактум очередной интриги Кровавого Бобби. Мы подумали, – Бродяга предпринял спасительный ход, – чего мы останемся там зазря? Давай, говорю, брат Скупой, – попутно он ущипнул того за ближнюю ляжку (что являлось условным сигналом «делай как я»), – подлатаем одну из самых нормальных лодок – благо они имелись – возьмём с собою пару золотоносных ящичков и двинем на суд «английской короны», да лично сэра Скра́ймджера Левина. Так мы рассчитывали на полное прощение, его понятное поощрение. Поэтому, господин лейтенант, и не судите нас слишком строго: мы сами стали жертвами чудовищной провокации.

– Вы знаете, где тот таинственный остров? – зада́лся Рубинс резонным вопросом. – Курс до него проложите?

– Нет, нас вёл молодой капитан Уойн, – выпалил неугомонный Скупой; он отошёл от «золотой лихорадки» и поразмыслил, что просто обязан поучаствовать в том знаковом разговоре, – только ему одному обо всём известно, и в сообра́зных подробностях. Он нас, лукавый, – им выдавалось за «дьявол», – на злополучный остров привёл, он же, безжалостный, бросил.

– Капрал Хендрикс! – О́ливер крикнул громко, чтобы его непременно услышали в дежурной сторожке. – Ступайте прочёсывать бермудские забегаловки, – говорил он значительно тише, когда ответственный воин показался в конце недлинного коридора, – немедленно разыщите пирата Уойна и доставьте его сюда… под надлежащим конвоем, – добавилось для большей серьёзности, для убедительной значимости.

– Невозможно, сэр, – бравый служака остался внешне непроницаем.

– Почему?! – лейтенантское удивление не знало предела, разумной границы.

– Они отчалили только-только, – Крис бы усмехнулся, но давно уже разучился; он выглядел демонстративно невозмутимым, – миновали две внешние башни да вышли в открытое море.

– Но как?! – Рубинс чуть было не поперхнулся; он застыл как в воду опущенный. – Кто приказал?..

***

В то время как неразлучные пираты-приятели выторговывали если и не полноценную свободу, то хотя бы дальнейшую жизнь, остальные их соплеменники глумились в немногочисленных бермудских борделях. Не стал удивительным исключением и главарь их, бессердечный, Кровавый Бобби. Как нормальный морской разбойник, он предавался и отвлечённому пьянству, и распоясанному разврату.

Неожиданно к нему подсел любопытный Гарри. Поразительное дело, он выглядел наиболее трезвым из всех. Понизив голос до заговорщицких интонаций, тот выдал немаловажную новость:

– Капитан, может, я лезу в чужой огород, – им применилось иносказательное высказывание, – но мне показалось – я стал свидетелем отнюдь не обычной вещи.

– Ка-кой? – осведоми́лся пьяный пиратский лидер; вдобавок он неприлично икнул: – Ик… и-ик.

– Я видел, – второй собеседник порассудил гораздо загадочнее, – как конвоировали Скупого с Бродягой. По-моему, здесь попахивает ужасным предательством, – ему отлично