Танго Агарта. Книга первая - Валерий Николаевич Ковалев

утром загрузим продукты и даем команде двое суток отдыха. Дальше никаких заходов не будет.

– Ясно, – пошевелил тот палкой костер, и вверх взлетел рубиновый сноп искр.

Как только небо на востоке начало розоветь и стихло дыхание ночного бриза, со стороны рощи донесся шум мотора, и к причалу подкатил тяжело груженый «Камаз».

– Эка куда его занесло, – удивился стоящий в рубке вахтенный офицер и объявил на корабле аврал.

Спустя полчаса, между субмариной и берегом сновали плот и две нанятые лодки, в которых на борт доставлялась провизия. С шутками и веселым матерком, подводники опускали в отдраенные люки многочисленные ящики, мешки и коробки, загружали связки бананов, сетки ананасов и другие фрукты.

А когда из-за гор поднялось солнце, среди пальм раздалось мычание бычков и визг свиней, что вызвало беспокойство интенданта.

– Это что же, они их живыми пригнали? – покосился Старов на Майского.

– Ну да, – сплюнул тот за борт. – Что б по дороге не протухли. Давай, туда кока и боцкоманду*, пускай режут.

– А чего мы? – выпучил глаза боцман Полетаев, коренастый, с широченными плечами крепыш. – Лучше кок, это его дело.

– Не, я не умею, – завертел бритой головой Хлебойко. – Разве что курицу, или там утку.

– Александр Иваныч, давай я со своими ребятами, – вызвался стоящий рядом капитан-лейтенант Рыбаков и кивнул на спускающих в люк тяжеленный ящик, боевых пловцов.

– Валяй, – без раздумий ответил Майский (накануне те загарпунили морскую черепаху, и кок сварил из нее вкуснейший суп).

– За мной, – бросил Рыбаков диверсантам, и те по – кошачьи спустились в лодку.

– Ну а вы чего мух ловите? – обернулся помощник к интенданту с коком. – Берите людей и тащите туда все что нужно.

В роще, на поляне, под надзором нескольких аборигенов, лениво пережевывали жвачку пять, привязанных к деревьям упитанных бычков, и тут же недовольно похрюкивали, уже стреноженные свиньи.

– Бон диа, – приподнял широкополую шляпу один из мулатов и, кивнув на бычков, чиркнул себя ребром ладони по горлу – режьте.

– Си-си, – радостно поддержали его приятели и тоже поощрительно замахали руками.

– Так, Гена, – попробовал на ладони острие десантной финки Рыбаков, – давай первого.

Гена, а точнее лейтенант Флуераш, лениво приблизился к первому быку, несколько секунд смотрел в выпуклые глаза животного, а потом ребром ладони нанес ему молниеносный удар в лоб. Раздался характерный треск, животное взмыкнуло и грузно повалилось на землю.

В ту же секунду мелькнула финка Рыбакова, и из перерезанного горла с бульканьем полилась кровь.

Мулаты оторопело переглянулись, а в боцкоманде послышались возгласы удивления.

Таким же образом, закончили свой земной путь остальные тельцы*, после чего моряки, под руководством кока, приступили к их разделке.

– Ну и удар же у тебя лейтенант, как кувалдой, – уважительно сказал Флуерашу интендант. – А кирпичи, как десантники можешь?

– Нет, – ухмыльнулся тот. – Кирпичей жалко.

Когда издающее парной запах мясо переправили на лодку и объявили небольшой перекур, Хлебойко спросил у Рыбакова, как те будут бить свиней.

– А по этим делам у нас вот Костя спец, – кивнул на Балуту офицер. – Он из Полесья и знает, что и как.

– Слышь, Костя, – тронул за плечо, сидящего на корточках мичмана Хлебойко. – Ты режь так, что б мне кровь собрать. Наделаем ребятам украинских колбас.

– Колбасы то хорошо, – мечтательно затянулся сигаретой Балута, потом загасил ее в траве, встал и направился к свиньям.

В течение нескольких минут на поляне стоял пронзительный визг, после чего парная свинина тоже отправилась по назначению.

Привлеченные запахом свежей крови, откуда-то появились несколько собак и, урча, стали пожирать внутренности, а мулаты изъявили желание забрать бычьи шкуры.

– Берите ребята, – великодушно разрешил Старов и вручил каждому по пачке сигарет. Те поблагодарили и, весело переговариваясь, отправились в расположенную неподалеку деревню.

К полудню погрузка завершилась, команда освежилась в море и приступила к обеду под кронами струящихся по ветру пальм, на двух разостланных брезентах. На первое был наваристый суп с бататами и специями, на второе издающие дразнящий запах, сочные отбивные, а на десерт бананы, манго и горячий кофе.

Затем наступил «адмиральский час»*, и свободные от вахты сладко уснули в тени под пальмами.

Всю вторую половину дня подводники уделили технике, приведению корабля в порядок и стирке обмундирования, а вечером, во главе с помощником, на берег съехала первая партия увольняемых.

Часть их них отправилась в близлежащую деревню, поглазеть на традиционные в этих местах петушиные бои и попить понравившегося морякам пальмового вина, а остальные, в том числе и Майский, отправились в городок.

Там группы разбились по интересам, и стали воплощать их в жизнь.

Доктор, со штурманом, Соболевым и Лисицыным, проследовали на местный рынок и долго бродили в его пестром многоголосье. Они с интересом разглядывали разложенные на лотках тропические овощи и фрукты, всевозможные дары моря и предметы местного творчества. В одном из рядов, где продавали всевозможные специи, пряности и кофе, внимание моряков привлекли корзины, наполненные розоватыми, наподобие арахиса зернами.

Помогая себе жестами, Лисицын вступил в разговор с торгующей ими дородной негритянкой и выяснил, что это орехи колы, которые американцы используют для приготовления своего знаменитого напитка. Здесь же, в рогожных мешках, стояли издающие пряный запах листья, активно покупавшиеся местными аборигенами.

– Кока – взял щепотку и понюхал ее Клавдий Павлович. – Я пробовал ее на одной из зимовок в Антарктиде.

– Что еще за кока? – недоверчиво покосился на листья Мельников.

– О, это дивное растение, – положил щепотку на место Лисицын. – Его листья человечество использует уже несколько тысячелетий. В качестве психостимулятора они применялись индейцами Южной Америки с третьего века до нашей эры.

В империи инков жевание листьев коки было распространено среди жрецов и знати. Активно использовалось оно и в повседневной жизни. Так как инки не знали лошадей и других верховых животных, все срочные сообщения доставлялись гонцами,  и для преодоления усталости и повышения выносливости те брали с собой сушёные листья коки.

Воинам перед марш-броском выдавались специальные порции, что ускоряло марш и позволяло преодолевать значительные расстояния.

Кроме того, эти листья использовались индейцами в медицинских и религиозных целях, а также как средство для снятия чувств усталости и голода.

Считается, что первым листья коки в Европу доставил в 1505 году Америго Веспуччи. Поначалу сами испанцы с презрением относились ко всем проявлениям культуры коренных жителей и поэтому не проявляли интереса к обычаям, связанным с жеванием листьев растения. Но вскоре отношение к коке здесь стало меняться и о ней заговорили как об «эликсире жизни».

– Да вы, Клавдий Павлович, просто ходячая энциклопедия, – сказал Соболев и, взяв из мешка один листок, принялся его жевать.

– На