Полигон - Денис Ратманов

важными, в том числе лечением дочери.

Ответственные за проект — режиссеры, монтажеры, аналитики, комментаторы, всего двадцать два человека, — торопливо рассаживаются на стулья, поворачивают головы к Эйзеру, в их взглядах читается страх.

Воцаряется молчание, которое нарушает лишь дробь, которую пальцами выбивает Эйзер о поверхность стола.

— И что делать будем? — спрашивает он, не отпуская мысли о сделке, предложенной Боэтархом, таким образом можно принять его сторону в противостоянии Магонам и не терять влияние в Персии.

Встает Хэн, сглатывает и отчитывается:

— Мы многократно просмотрели штурм базы. Операторы, следящие через дроны, ни на минуту не отлучались. Мы понятия не имеем, как Тальпаллис захватил базу. Учитывая его любовь к подземельям, очевидно, пробрался изнутри. Но… Посмотрите сами.

Она щелкает пультом, и на огромный экран, висящий над дверью, выводится запись с места: кривая стена, сложенная из камней, дроны, висящие по периметру. И тут вдруг два дрона стреляют в пустоту, причем они четко обозначили одну цель, но в этом месте ничего нет.

— И что?

— Это единственная странность за день, которую мы увидели, — она улыбается. — Он как будто стал невидимым.

— Чушь.

— Я понимаю, потому и предлагаю более разумную версию с проникновением через подземелье… Хотя там дверь закрыта очень плотно. Не представляю, как он ее открыл.

— Предложения по ситуации? Кто занимается стратегическим планированием? Вега?

Хэнель садится, встает грузный невысокий мужчина, обтирает лысину платком.

— Нельзя заканчивать «Полигон» прямо сейчас. Людям будет нечем заняться, это усугубит ситуацию. Но если вмешаться в ход шоу, это вызовет еще большее обострение, потому что у Тальпаллиса самый высокий рейтинг среди участников.

— И какой же?

— Шестьдесят семь процентов, — сглотнув слюну, отчитывается Вега.

— Что предлагают наши аналитики?

Встает худой коротко стриженный мужчина.

— Мы рассчитали возможные негативные последствия, невмешательство принесет наименьший вред.

И тут Эйзера пронзает догадка, которая плавала на поверхности, но он не мог ее ухватить. Его бросает в жар, сердце колотится, дыхание учащается. Вот же оно, то, что ему нужно!

— Вероятность того, что ситуация усугубится, если мы вмешаемся?

— Более семидесяти процентов.

— Спасибо.

Хотелось разогнать всех и поскорее заняться делом, ведь времени осталось очень и очень мало, скоро Тальпаллис начнет штурмовать крепость Рамона, а после будет уже поздно. На все про все осталось менее четырех часов. Успеет ли?

Но Эйзер пожертвовал пятнадцатью минутами, выслушал всех, хотя уже принял решение, потом разогнал и оставил только Хэнель и директора по связям с общественностью, своего троюродного племянника, Гелиона Гискона.

Подождав, пока закроется дверь за последним уходящим, он тычет пальцем в Гелиона:

— Свяжись с лучшими нашими журналистами по голосвязи. — Поворачивается к оторопевшей Хэнель: — Твоя задача — за четыре часа все время эфира занять Тальпаллисом, создать ему максимально привлекательный образ. Ясно? — Она кивает. — Позже я приду, обсудим подробнее. Исполнять! Живо! Гел, тебя тоже касается.

Выпроводив их, по внутренней связи он вызывает начальника службы безопасности, у этого, в отличие от остальных, запас времени есть.

— Мне нужны наши агенты на нижних уровнях. Молодые, горячие, чтобы внедрить в толпу, — тараторит он, не дожидаясь приветствия. — Сам поднимайся, и живо. Времени мало.

«Будем готовить сакральную жертву», — подумал Эйзер, улыбнулся собственным мыслям и поаплодировал гениальности.

Глава 23

Победоносное шествие

Становится ясно, что личные дроны пока нас убивать не стремятся, но охранные снаружи меня по-прежнему беспокоят, потому на улицу мы выходить не спешим, тем более, здесь, в помещении — то, что нас интересует: оружие, еда, амуниция.

Видимо, вспомнив, как чуть не погибла от рук гемодов, Надана с ненавистью пинает рогатый и клыкастый шлем.

В середине спальни складываем все, что может пригодиться при победоносном шествии по Полигону: четыре дробовика, два обреза, два пистолета, коробки с патронами разных калибров, в том числе самопал для ружей. Пять гранат, сигнальные ракеты, подствольный гранатомет и три гранаты к нему. Инфравизор, детектор движения, громкоговоритель. Патроны крупного калибра, непонятно для чего предназначенные.

— Взрываем стену крепости из подствольника, — задыхаясь от предвкушения, говорит Надана, — потом я с Лексом прикрываем, остальные…

— Броньежилеты, каски, — будничным голосом сообщает Тейн, потрошащий коробки у стены. — Чьетыре штуки.

— Надеваем броники, — продолжает Надана, — и ни хрена рамоновцы нам не сделают! Глянь, может там еще и щиты есть?

Надана лезет разбирать другую кучу, скидывает на пол ветошь, открывает огромное пластиковое ведро, радостно вскрикивает и выволакивает его на середину комнаты.

— Глянье, сколько жратвы! У меня аж живот заурчал! Мясо!

Вэра вскидывает бровь, Лекс кривится:

— Ты предлагаешь его предать огню? Похоронить с почестями?

Надана смотри на него, на ведро, на другие ведра, коих тут штук десять, и выдыхает витиеватое ругательство.

— Вот-вот, — говорю я, — не забывай, чем гемоды питались. Человечинку, которая уже не лезла, они засаливали, а ты разворошила запасы.

— Тьфу ты, блин. Вот суки!

Громыхают доспехи, летят вещи, тряпки, посуда, и Тейн извлекает из-под завалов два щита в человеческий рост, какими полицейские сдерживают демонстрантов, в другой руке он держит еще один инфравизор.

— У них ни шанса, — подводит итог Вэра.

— Если дроны нас выпустят, — сомневается Лекс, скрестивший руки на груди, обычно выступающий голосом разума.

Надана порывисто целует его в щеку.

— А помнишь, мы с тобой говорили про базу? Ну, что ее захватить невозможно. Типа все продумано, а вот! — Она разводит руками.

— Захватить-то можно, но не факт, что мы отсюда выйдем, — гнет свою линию Лекс.

— Так уже вечер, давай проверим? — Она шагает к выходу и замирает.

Воцаряется тишина, лишь огромная муха кружит над дохлым гемодом, накрытым одеялом. Никому не хочется расставаться с красивой иллюзией. Я это дело заварил, мне и расхлебывать.

— Услышите выстрелы — уходите через подземный ход, — говорю я и шагаю прочь.

Меня окликает Тейн:

— Стой, лучшье я. Ты слишком цьенен…

— Поверь, я знаю, как лучше.

Отодвинув занавеску, выхожу во двор. У стены замечаю колодец, на который не обращал внимания ранее, возле него сложена куча дров, между нею и разделочным столбом, похожим на виселицу — человеческие останки, которые никто не удосужился закопать, они развонялись и привлекли мух. Насекомые облепили кости так плотно, что кажется, будто они черные.

Над воротами — что-то среднее между трубой и рогом — в эту штуку, очевидно, гемоды дули, давая сигнал, когда собирались выходить на охоту. По другую сторону ворот — железная бочка литров на двести, валяющиеся канистры и трицикл, накрытый брезентом.

Подхожу к воротам, поднимаю щеколды, уже привычно моля Танит о помощи, прижимаю медальон к груди — он холодный. На мне плащ с капюшоном, наполовину скрывающий лицо, но раз никто меня не заметил, когда я штурмовал стену, значит, дронами все-таки управляют люди, и они, конечно же, в курсе, что база захвачена и гемоды убиты, правда, еще ломают голову над тем, как я это сделал.

Проскальзывает мысль о том, что я поступил необдуманно, и это нам еще аукнется.

Но что сделано, то сделано. Наваливаюсь на створку и отворяю ее со ржавым скрипом, выхожу за переделы базы, чтобы попасть в зону видимости охранных дронов, но они не реагируют. Отхожу несколько метров от створки, готовый в любой момент рвануть в укрытие — ничего. Меня принимают как своего.

Значит ли это, что наблюдатели сочли мои действия правомерными?

Закрываю ворота, все еще не веря в удачу, возвращаюсь к своим.

—…фонарики теперь у нас есть. Уходим под землей, — говорит Надана, она не понимает, что если нас списали, то из-под земли достанут, единственное место, где можно спрятаться — каменоломни на западе, но не собираюсь ее убеждать в своей правоте.

Лекс первым поворачивает голову и спрашивает с нескрываемой радостью в голосе:

— Не агрятся?.. Ну, не воспринимают как врага?

— Пока нет. Но уверен, что решение по нам еще не принято. Не исключено, что, когда начнем штурм, нас постигнет участь атаковавшего меня гемода. Так что радоваться рано.

В окошко под куполоообразным потолком смотрю на небо, все еще оранжевое после бури, но уже заметно потемневшее, и говорю:

— Лучше не затягивать, дадим сигнал и выдвинемся, как только стемнеет.

— Я бы выехал прямо сейчас, — предлагает