"Сломанный мир" книга первая "Игра на выживание" - С.Вэйкс

— Спасибо Вам…сказал я, медленно перебирая губами.

— Вам принести воды? …спросила она меня. В ответ я кивнул головой. Девушка собрала свои вещи, сложила их на поднос, и вышла из шатра. Спустя минуту или две вернулась с пиалой холодного чая. Она присела и поднесла её к моим губам, я тянулся изо всех сил. Она осторожно подняла мою голову. Я сделал несколько глотков и снова упал на подушку. Девушка платком вытерла мне губы, встала, взяла пиалу и спокойно удалилась из шатра.

У меня не было мыслей. Я рассматривал убранство шатра, сколько мне позволял охватить взгляд. Было ощущение молчаливой беспомощности, и пустоты. Словно у маленького ребенка отобрали нечто самое дорогое, но никак повлиять на это он не мог. Надо отдыхать и восстанавливать силы проскользнула мысль. Я не стал обременять себя тяжёлыми размышлениями и постарался быстро уснуть.

Не знаю сколько я спал, но снова почувствовал, что с моей ногой что-то делают. Я открыл глаза и стал подниматься, увидел туже самую девушку.

— Лежите, лежите не вставайте! …рукой остановила она меня. …Вам рано ещё подниматься.

Я лег обратно, немого поправил подушку, чтобы видеть, что девушка делает с моей ногой. Она продолжила аккуратно разматывать бинт.

— Как твоё имя? …спросил я её.

— Моё имя Махтаб.

— Айна, здесь? В лагере?

— Нет, её сейчас нет, но она скоро прибудет! А откуда вы знаете Айну? …спросила она меня осторожно промывая мою рану на ноге.

— Я был здесь, недавно, с другом, я знаком с её отцом. …ответил ей я.

— Как вы оказались в лесу с такой раной? …спросила она, аккуратно обмазывая рану мазью.

— Это долгая история Махтаб. …ответил ей я.

— Вам нужно больше отдыхать, и меньше двигаться. …настоятельно сказала она.

— Сколько будет заживать рана! …спросил я.

— Не знаю, недели две, может месяц, если не будет осложнений! …ответила она.

— Когда прибудет Айна?

— Она приедет сюда завтра, с отцом скорее всего! …ответила она, наматывая бинт.

— Сколько времени я тут в лагере? …спросил я её, хриплы голосом.

— Уже четыре дня! … ответила она.

— Мне нужна помощь, чтобы сходить по делам. …сказал я.

— Я позову сейчас кого-нибудь, чтобы вам помогли. …сказала она и вышла, из шатра.

В шатёр зашли двое мужчин принесли с собой легкий халат. Они помогли его на деть на меня, я аккуратно, подпоясался ремнём. Они вывели меня за территорию лагеря. Я сделал дела, потом помогли мне вернуться обратно в Шатёр. Я их поблагодарил. Попросил посадить меня на подушки и положить одну под спину. Мужчины выполнили мою просьбу и удалились из шатра.

— Четыре дня пролетело. Да уж…сказал я себе в слух.

Всё происходящее казалось отстранённым, как будто это был чей-то чужой сон, в который я случайно попал. Я не смог переварить события, накатывавшие одно за другим, как волны в штормовом море. Я не чувствовал угрызений совести за то, что не смог защитить близких и товарищей. Вместо этого внутри зияла пустота — холодная и бездонная. Осознание своей беспомощности, било сильнее, чем любая вина. Сейчас я был ранен, слаб и ничего не сделать в таком состоянии. Может быть, я струсил? не знаю. Умереть бессмысленно? Но в одиночку я сейчас бессилен против «АНМ».

Весь оставшийся вечер я провел за разговорами с Махтаб. Она скрасила моё одиночество в ожидании следующего дня. Махтаб, говорила спокойно, вдумчиво, размеренно, как будто её голос мог убаюкать сам ветер пустыни. Мы говорили о разном, я рассказывал о тех краях, откуда сам родом, но старался не упоминать о трагедиях.

Я не заметил, как в разговоре с ней, исчезает груз одиночества. В какой-то момент, боль в ноге отступила, этот момент был настолько приятен, будто это совсем другой мир с другими людьми и правилами. Здесь, в этом шатре, вдали от войны, я на мгновение почувствовал себя обычным человеком, а не солдатом или беглецом.

Когда ночь опустилась в лагерь, я понял, что давно не был так спокоен.

Утро встретило меня голосом Махтаб, пожелавшей мне доброго утра. Она справилась о моём состоянии и настроении и начала лечиться рану. За шатром уже слышалась суета — люди готовили тюки, проверяли сбрую для вьючных быков, переговаривались на своем языке. Сегодня в путь отправляется караван, а после него должны прибыть Айна и Геуд.

Мне принесли горячий чай и немного фруктов. Я ел медленно, машинально разглядывая текстуру фруктов, их волокнистую мякоть, словно пытаясь отвлечься от мыслей. Рана снова саднила, напоминая, что моё тело пока не готово к долгой дороге, даже если в голове я уже мчался к цели.

После завтрака, я до самого обеда углублялся в размышления о дальнейших действиях. Возможно, я торопил события у себя в голове, но не мог этого избежать. Чем ближе становилась встреча с Айной и Геудом, тем сильнее мне казалось, что мне нужно что-то решить уже сейчас. Я пытался предугадать разговор, возможные вопросы, варианты ответов. Что сказать? Насколько откровенным быть?

Я бросил взгляд в сторону каравана, наблюдая, как бедуины ловко фиксируют тюки с провизией, натягивают ремни, проверяют прочность узлов. Их мир казался таким отлаженным и выверенным. В отличие от моего.

Пальцы машинально сжали горячую пиалу с чаем. Я вкушал терпкий аромат, пытаясь унять нетерпение. Что, если Геуд и Айна откажут мне в помощи? Что, если они непоймут меня?

Я поймал себя на том, что сжимаю челюсти. Надо успокоиться. Всё прояснится, когда они прибудут. Осталось только подождать.

Геуд и Айна прибыли в лагерь, но не сразу пришли ко мне. Я услышал шум со стороны площади, где стоял флаг, и догадался, что туда идут бедуины. Разговоры были оживлёнными, местами даже громкими, как будто обсуждалось, что-то важное.

Я не расстроился, что меня не приветствуют первым. Это говорило о том, что у них, были срочные и неотложные дела. Возможно, торговые вопросы, возможно, что-то связанное с караванами или безопасностью.

Я слегка приподнялся на локтях, чтобы лучше ощущать обстановку, хотя бы сквозь ткань мог увидеть, о чём там идёт речь. Внутри было странное чувство, нетерпение граничило с пониманием, что они придут, когда смогут. А пока у меня был шанс собраться с мыслями.

Я потянулся к пиале с остывшим чаем, сделал небольшой глоток. Вкус был терпким, чуть горьковатым. В голове, всплыли вопросы, которые я хотел задать Геуду. Как пересечь линию фронта? Есть ли у него связь, которая может помочь? Стоит ли ему рассказывать всё, что произошло?

Время текло медленно.