Убийца - Тед Белл

«Я все время забываю. Ты француз».

«Вы все время забываете. Я швейцарец».

«О, да. Нейтрально. Отлично. Даже лучше».

В этот момент в комнату ворвались два девятилетних мальчика, светловолосые однояйцевые близнецы, оба с водяными пистолетами в форме автоматов. Посол Мерриман, овдовевший в сентябре 2001 года, был занят двумя сыновьями. Особенно теперь, когда он, его дети и весь персонал посольства находились практически под домашним арестом Службы дипломатической безопасности Госдепартамента.

Весенний семестр в школе короля дю Солей только что закончился, мальчики приехали домой на лето, и оно, похоже, было долгим. Дети уже привыкли к территории посольства площадью в три акра и множеству прекрасных парижских парков за стенами. Теперь, после трагических событий с семьей посла Слэйда в штате Мэн, мальчики внезапно оказались заперты в самом доме. Это был прекрасный старинный особняк недалеко от Булонского леса, в самом сердце Парижа; но он был недостаточно велик, чтобы вместить Дункана и Закари Мерримана.

«Ты не можешь бежать, ты мертв!» Дункан закричал, когда его брат нырнул в укрытие за большим мягким диваном. «Ты эс смерть, ты эс смерть!»

Закари выскочил из-за дивана и выдавил струю на брата.

— Au putant! Это была всего лишь рана, — засмеялся Закари над братом.

«Да, верно, — ухмыльнулся Дункан, — плоть прямо между твоими глазами!» Затем Дункан атаковал, прицелился и открыл ответный огонь.

— Господи, — пробормотал Макинтош. Он не винил детей. Он сам воспитал двоих мальчиков. Двойняшки. Те долгие зимы в Висконсине были кошмаром для пары десятилетних детей, запертых взаперти. Он мог бы сбежать в свою хижину для зимней рыбалки на замерзшем озере Уосау, но мальчики…

«Дункан, хватит! Ca suffit!» Мадемуазель. Делакруа закричал, и Макинтош увидел, что Дункан пригвоздил ее большим мокрым пятном прямо на ее красном поясе от Шанель. Она повернулась и схватила Дункана за футболку, чтобы он не убежал. «Ведите себя! Вы оба! Что с вами?»

«Кабинная лихорадка!» — крикнул Закари из своего укрытия за диваном. «Папа говорит, что у всех нас есть! Домашняя лихорадка!»

Закари выскочил из-за дивана и направил свое оружие на Делакруа. «Отпусти моего брата, или я тебя взорву!»

«Ты не можешь застрелить ее, сынок, она швейцарка», — мягко сказал Макинтош, впервые за весь день развлекаясь.

«Закари Мерриман!» — раздался глубокий голос из дверного проема. — Немедленно выйдите из-за этого дивана! Я же говорил вам, что внутри нет водяных пистолетов. И, Дункан, извинись перед мисс Делакруа. Ты тоже, Зак. Сейчас же!

Герцог Мерриман вошел в комнату. Он был долговязым, ростом шесть футов пять дюймов, элегантно одетым в сшитую на заказ английскую темно-синюю тройку с темным галстуком. У него были такие же светлые волосы и ярко-голубые глаза, как и у двух его сыновей. Родился и вырос Бостонский брамин из Бикон-Хилл, и это безошибочно. «Закари, у тебя есть две секунды, чтобы выйти из-за дивана!»

— Да, папа, — сказал мальчик и вышел.

«Теперь вы оба извините», — сказал Мерриман.

— Простите, мадемуазель Делакруа, — сказали мальчики в унисон, нараспев, лишенный искренности.

Дьюк хмуро посмотрел на двух своих мальчиков.

«А теперь вы оба наверху в своих комнатах и одевайтесь. Пиджаки и галстуки. Белые рубашки. Волосы причесаны. — Надеюсь, как настоящие джентльмены. И вы не собираетесь сказать ни слова, comprenezvous? Sans un mot.

«Да, папа», — сказали мальчики и с криками и смехом выбежали из комнаты. «Sans un mot! Sans un mot!»

«Извините, мисс Делакруа», — сказал Мерриман, наблюдая, как они с Макинтошом наблюдали, как она изворачивается и сгибается в талии, пытаясь вытереть мокрую задницу маленьким льняным носовым платком, явно не подходящим для этой цели.

Макинтош, пытаясь скрыть улыбку, поднялся на ноги. «Мальчики есть мальчики, г-н посол, это всего лишь вода», — сказал он. «Когда я был ребенком, мы смешивали его с тушью. Теперь это будет проблемой для мисс Делакруа».

Он бросил быстрый взгляд на соответствующую заднюю часть и заслужил взгляд Делакруа. Он проигнорировал это. «Господин посол, рискуя, что мне надерут задницу отсюда, мне бы очень хотелось каким-то образом убедить вас пересмотреть эту пресс-конференцию. Еще не слишком поздно. У нас есть некоторые замечания, подготовленные лично госпожой госсекретарем. сотрудники, которые доказывают вашу точку зрения, но не доходят до… — Он увидел выражение глаз Мерримана и сдался. — В любом случае, сэр, сегодня рано утром мне позвонила сама госсекретарь и сказала…

«При всем уважении, Макинтош, — перебил Мерриман, — я точно знаю, что она сказала. Видит Бог, она говорила мне это достаточно часто. И я понимаю вашу позицию и даже сочувствую ей. У вашего отдела выдающаяся репутация., и вы явно просто выполняете свою работу. Однако у меня есть глубокие убеждения по поводу сложившейся ситуации, и я считаю своим долгом перед нашей страной высказать их публично. А теперь, если вы меня извините?»

Посол Мерриман вышел из комнаты на своих длинных ногах, не дожидаясь ответа. Макинтош снова сел в кресло.

Моник Делакруа схватила пульт и включила телевизор с большим экраном, установленный в книжном шкафу. Затем она рухнула в кресло, скрестив длинные ноги и повернувшись лицом к охраннику. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга.

Макинтош глубоко вздохнул. «Знаете что-нибудь, мисс Делакруа? Я принял пулю за госсекретаря Олбрайт в Узбекистане еще в 2000 году. сбросил цианид в систему водоснабжения нашего посольства в Риме, вытащил дымящиеся тела из трех взрывов в посольстве и помог предотвратить еще около двухсот».

«Великий американский герой».

«Да? Ну. Впервые при исполнении служебных обязанностей я попал в перестрелку с двумя американскими ребятами с чертовыми водяными пистолетами».

«Это я попался, а не ты».

«Иронично, не так ли? Ты такой нейтральный и все такое».

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, а затем Макинтош, посмотрев на часы, сказал: «Почти полдень. Включите CNN и давайте посмотрим эту чертову пресс-конференцию».

* * *

Камера сменила общий план посла и двух его хорошо вымытых детей на крупный план Мерримана, когда он поднимается на трибуну, украшенную Большой печатью Соединенных Штатов. Светило солнце, а красные кусты рододендрона на заднем плане создавали красочный фон для посольского сада.

«Bonjour et bienvenue», — сказал Мерриман в микрофон и улыбнулся, принимая во внимание небольшие аплодисменты. Он уже давно пользовался популярностью среди французской прессы, в первую очередь из-за своей непоколебимой откровенности и репутации человека, никогда не уклоняющегося от решения проблем.

«Свобода и страх находятся в состоянии войны. И страх не победит. Я пригласил двух моих сыновей, Захари и Дункана, присоединиться ко мне сегодня утром здесь, в саду, —