Слепой. Тропою белого дьявола - Андрей Воронин
Слепой. Тропою белого дьявола читать книгу онлайн
Кодорское ущелье, боевики и миротворцы… Глеб Сиверов – снова в «горячей точке». Он участвует в операции по задержанию опасного бандита, а затем организует ему… побег. Сиверова считают предателем и дезертиром, его разыскивают и на Кавказе, и в Москве.
В сложную и опасную игру оказывается втянутой жена секретного агента – Ирина Быстрицкая. Ей очень нужна помощь мужа, ей нужно знать хотя бы, что он живой. Но от Глеба нет никаких вестей… Как быть? Кому верить? Ведь предателем часто оказывается тот, кому доверяешь.
– Здравствуйте, – остановившись у нижней ступеньки, сказал Ахмет.
Он вдруг почувствовал, что не может двинуться дальше, и был рад передышке, предоставленной ему появлением на крыльце санитара.
– Здорово, коли не шутишь, – равнодушно поздоровался санитар. – Ты к нам по делу или так, кхм… полежать?
Ахмет пропустил сомнительную остроту мимо ушей, даже не поняв, что это была шутка. По дороге сюда он вообще ни о чем не мог думать, но, когда пришло время, так необходимая ему ложь сама собой прыгнула на кончик языка.
– Один мой земляк разыскивает жену и сына, – сказал он. – Я согласился ему помочь, и вот…
– Бывает, – оборвал его неуклюжее вранье санитар. Он затянулся папиросой и, прищурив один глаз, окинул Ахмета оценивающим взглядом. – Земляк, говоришь? А почему ты решил, что его жена и сын именно тут, у нас?
– Не именно тут, – возразил Ахмет, поняв, что начинается именно то, чего он боялся. – Потому мы и ищем вдвоем, что моргов и больниц очень много…
– И вы собираетесь проверить их все, – с иронической ухмылкой подхватил санитар. – По всей, мать ее, России… Хорошенькое дельце! На такое дельце, браток, жизни может не хватить. А может, ты просто прослышал, что тут, у нас, твоих земляков столько, что их уже класть некуда? Так это факт. Только это не те, кого ты ищешь. Нелегалы это, понял? Ехали в Москву в товарном вагоне, да вот, видишь, не доехали… Так что, брат, знакомых своих тебе здесь искать не резон, если только они не… ну, того… сам понимаешь.
– Понимаю, – сказал Ахмет. – И все же я хотел бы… Я бы просил… То есть…
– Ясно, – перебил его санитар. Ахмет вдруг заметил, что он смотрит куда-то поверх его плеча, и, оглянувшись, понял, что санитар разглядывает Фариду. – Ясно, – повторил санитар, снова переводя взгляд на Ахмета. – Ты, значит, и сам из этих… Кого ищешь-то?
Взглянув ему в глаза, Ахмет почему-то понял, что лгать бесполезно: этот человек ему не поверит, а потом просто прогонит прочь, как бродячего пса.
– Жену и сына, – сказал он тихо.
Санитар печально покивал косматой головой.
– Ну, конечно, – сказал он. – Для опознания надо паспорт предъявить, а регистрация небось на коленке нарисована… Проверят, и – гуд бай, Америка! В смысле, Россия, но все равно гуд бай… Да, браток, тяжелое положение. Мне-то места не жалко, Россия – она большая, земли на всех хватит. Хотя, конечно, с другой стороны… Ну, да ладно, перед смертью все равны, это я тебе как медик говорю.
Ахмет робко протянул ему фотографию, которая неизвестно когда и как очутилась у него в руке.
– Не припоминаю, – сосредоточенно морща лоб, сказал санитар. – Так разве всех упомнишь! Пустить тебя, что ли, посмотреть? Нет, не пущу, – решил он. – Там, браток, такое… Уж на что я привычный, и то… Короче, мы с тобой так поступим: ты сейчас в магазин беги, а я пойду твоих родных поищу, мне оно сподручнее. Дай-ка еще разок глянуть…
– Возьмите фотографию с собой, – поборов естественное нежелание отдавать последнее, что у него осталось, предложил Ахмет. – Только…
– Да не волнуйся, – сказал санитар, – цела будет твоя фотография. Я их, этих фотографий, столько в руках передержал, что глядеть на них тошно. Не беспокойся, верну в любом случае. А ты не стой, дуй в магазин.
– А зачем? – спросил Ахмет, но тут же спохватился. – Простите. Я понял.
– Оно и видно, что нерусский, – с укоризной сказал санитар, пряча фотографию в нагрудный кармашек халата. – Разве ж наш мужик такое спросит? Ты себе московскую регистрацию хоть на лбу нарисуй, а все равно ежу понятно, кто ты таков есть. Зачем… Это ж надо такое ляпнуть! За хлебом, е-н-ть! И еще за макаронами…
Продолжая возмущенно и невнятно бормотать себе под нос что-то насчет непроходимой тупости иностранцев, неспособных воспринять и оценить по достоинству движения широкой русской души во всем их сложном и утонченном многообразии, санитар повернулся к Ахмету спиной и, шаркая по цементу подошвами кирзовых сапожищ, скрылся в помещении. Обитая жестью дверь захлопнулась, и Ахмет вернулся к Фариде.
– Этот человек обещал помочь, – ответил он на вопросительный взгляд женщины. – Я… Нет, лучше ты ступай в магазин и купи бутылку водки.
Фарида молча кивнула и двинулась в сторону гастронома, который они миновали по дороге сюда. Она прожила в России дольше зятя, больше повидала и уже не удивлялась тому, что русские мужчины до сих пор сплошь и рядом предпочитают так называемую «жидкую валюту» обычным деньгам. Взимая плату за свои услуги натурой, они просто-напросто экономили время, которое в противном случае им самим пришлось бы потратить на поход в тот же самый магазин за той же самой водкой.
В свои сорок два года Фарида оставалась девственницей; в силу разных причин и обстоятельств не выйдя замуж на родине, она окончательно отчаялась найти мужа здесь, в России, где подавляющее большинство ее земляков проживали нелегально и не помышляли о создании семьи. Что до русских мужчин, которые частенько обращали на нее внимание, то считать их мужчинами можно было лишь с очень большой натяжкой – по крайней мере, в понимании Фариды, да и любой другой мусульманской женщины.
Проводив Фариду, Ахмет вернулся к крыльцу морга и стал нервно расхаживать взад-вперед по неровному, растрескавшемуся асфальту. Время шло; по дорожкам парка гуляли больные в теплых байковых халатах поверх застиранных пижам, поодиночке и парами пробегали медсестры и санитарки – как показалось Ахмету, все до единой одинаково толстые и некрасивые. Весь этот больничный люд удостаивал маячившую на площадке перед моргом одинокую фигуру разве что беглым взглядом, но Ахмету вдруг показалось, что все они исподтишка пристально его разглядывают, задаваясь одним и тем же вопросом: что делает здесь этот афганец? Ему начали мерещиться со всех сторон направленные на него недоброжелательные, испытующие взгляды; казалось, за каждым окном трехэтажного больничного корпуса притаились десятки жадно прильнувших к стеклу наблюдателей и кто-то из них, вполне возможно, уже звонил в милицию, чтобы сообщить о находящемся на территории больницы подозрительном
