Белая кровь Тавриды - Александр Александрович Тамоников

своих – хотя, конечно, какие они нам свои? Серьга, Змея… Как минимум двое.

– Их больше, – не согласился Эмиралиев. – Есть и третий – крымский татарин. Разве вы забыли об убийствах и записках? Записки написаны рукой татарина. Значит, есть и третий. А может, и четвертый, и пятый, и десятый…

– Вот именно, – вступил в разговор комендант. – Ведь и взрывали, и стреляли… Причем стреляли сразу в двух местах – и у нас, и на приисках. И здесь, и там – стреляли несколько человек. Значит, их больше, чем трое. Плюс к тому же пособники такие, как эти, которых вы арестовали ночью. И сколько их, таких пособников, тем более неведомо.

– Наверно, так оно и есть, – согласился Белкин. – И диверсанты, и пособники… По-моему, пора обменяться мнениями, что нам делать дальше.

– А что делать? – пожал плечами Чистов. – По-хорошему организовать бы засады в доме у Ивана Федотыча и нашей милой дамочки и ждать гостей. Скажем, того же Серьгу или Змею. Да только думаю, толку с тех засад не будет.

– Это почему же? – спросил Протон.

– Да потому, – ответил Чистов. – Когда они явятся? А может, и вовсе не придут. Прознают, что мы задержали их пособников, и затаятся. И будем мы их ждать до морковкина заговенья.

– Откуда же они об этом узнают? – с недоумением спросил Протон.

– Ну, так ведь деревня, – развел руками Чистов. – Как тут не узнать? В деревне не скроешь ничего. А будут знать деревенские, узнают и диверсанты. Все просто…

– Так как же быть? – расстройству Протона, казалось, не было предела.

– Есть у меня одна мыслишка, – сказал Белкин. – Встречался я вчера с моей агентурой, которая поведала мне кое-что интересное.

– Почему же ты до сих пор молчал? – упрекнул Белкина Эмиралиев.

– Ну, так когда было рассказывать? – сказал Белкин. – Тут столько всяких событий, что голова кругом! Тут дело вот в чем…

И Белкин рассказал присутствующим то, что он вчера узнал от своих юных помощников – Кольки и Димки. И о шестерых командировочных, и о том, что один из них – крымский татарин, и о том, что один из этой шестерки куда-то подевался, но деревенские тетки якобы утверждают, что этот пропавший шестой – он и есть тот самый, которого нашли мертвым в степи после стрельбы на приисках.

– Ну, тетки! – разочарованно протянул Протон. – Они чего только не скажут. Напридумывают всякого…

– А вот это ты напрасно, – сказал комендант. – Молодой, потому так и рассуждаешь. Тетки – это… – За неимением подходящих слов комендант повертел в воздухе пальцами: – Кладезь ценной информации, одним словом. Это мы можем ничего не знать и не ведать. А тетки – это народ! А народу известно все!

– Ну… – развел руками Протон, и все рассмеялись.

– Я вот что думаю, – сказал Белкин, когда смех утих. – Уж очень интересные эти командировочные! Тут тебе и крымский татарин, и убитый в степи, который якобы из их компании… А что, если… – Он недоговорил и по очереди посмотрел на каждого присутствующего.

– Вот и я думаю о том же, – сказал Чистов. – Уж очень многое сходится… Конечно, все это может быть случайностью. А если нет? Сами же мы друг друга убеждали, что командировочные – это очень хорошее прикрытие. Попробуй-ка в неразберихе отследи, кто они и откуда!

– А потому не пора ли нам познакомиться с ними поближе? – спросил Эмиралиев. – И задать им парочку интересных вопросов…

– Да, – после короткого раздумья согласился Белкин. – Да… Вот только…

– Что? – спросили одновременно несколько голосов.

– Просто так туда соваться глупо, – сказал Белкин. – Потому что если они и вправду диверсанты, то… Диверсанты – народ обученный. А потому нам надо срочно разработать план. По всем правилам и с привлечением к делу солдат и милиционеров.

– Это понятно, – согласился Тальянкин. – А только где именно обитают те командировочные? Или, может, диверсанты…

– Ну, об этом моя агентура доложила во всех подробностях! – улыбнулся Белкин. – И даже указала пальцем. Всего – три дома, причем рядышком. В каждом доме квартируют по двое. Хотя в одном из домов теперь обитает только один квартирант…

– Да, но в тех домах, наверно, проживают еще и хозяева, – сказал комендант. – Женщины, детишки…

– Вот я и говорю, что нужен план, – сказал Белкин. – Так что давайте думать. А спать будем потом, когда поймаем диверсантов.

Перед тем как приступить к разработке плана, решили перекурить. Все вышли на улицу.

– Михаил, подожди! – окликнул Чистова Белкин. – Хочу у тебя спросить…

– Что? – остановился Чистов.

– Смурной ты какой-то! – сказал Белкин. – Прямо-таки лица на тебе нет. Что-то случилось?

– Нет, ничего, – отвел глаза Чистов.

– А все же?

– Да так, ерунда, – усмехнулся Чистов. – Предрассудки… Представь, наша дамочка сказала мне, что очень скоро я умру.

– Вот как! – удивился Белкин.

– Говорю же – ерунда, – махнул рукой Чистов. – Со злости чего не скажешь. А уж она на нас дюже злая!

– А что ж ты тогда такой хмурый?

– А и сам не знаю. Какая-то муть в душе…

– Брось дурить! – прикрикнул на Чистова Белкин. – Сам знаешь, как бывало на фронте. Задурил, поднялась муть в душе – считай покойник.

– Да знаю я…

– Вот и прекращай. – Белкин положил руку Чистову на плечо: – Все будет нормально.

– Конечно, – кивнул Чистов. – Все будет нормально. Обязательно…

Глава 24

Конечно же, известия о том, что ночью были арестованы Кошка и Иван Федотович, дошли и до диверсантов. Да и как им было не дойти? Как ни таись, а народ и впрямь все знает и обо всем ведает. Об этом прямо с утра судачили во всех ближних и даже не очень ближних селах. Народ выдвигал самые разные версии, но самым ходовым было предположение, что учетчицу и Ивана Федотовича арестовали за то, что они якобы самые настоящие диверсанты, и это именно они вначале отравили, а потом и взорвали соляные бурты, да еще и вдобавок устроили ночную стрельбу в Ишуни и на приисках.

Диверсанты встревожились. Гадюкин самолично собрал всех четверых своих подчиненных и увел их подальше в степь совещаться.

– И что будем делать? – спросил он одновременно у всех.

– А ничего! – пожал плечами Серьга. – Ну, кого-то там арестовали… И что? Мы-то тут при чем? Мы – мирные командировочные! С нас-то какой спрос?

– Так ведь они расколются! – простонал Крот. – А скорее всего, уже раскололись! Это ведь дело такое… Захочешь жить – все расскажешь!

– Ну, расколются, – равнодушно произнес Серьга. – И что же?

– Ты что, совсем дурак? – разозлился Крот. – Сказано тебе – расколются! А значит, назовут имена. Например, твое или его, – он указал