Горе Побежденным - Дмитрий Анатолиевич Емельянов

замер, как завороженный, — разрезая тишину, в воздухе повис протяжный волчий вой. Ему, ветерану пятого северного легиона, не надо было объяснять, что это такое. «Варвары⁈ — недоумевая, воскликнул он. — Здесь, в столице⁈» В момент, изгоняя из сознания всю прочую шелуху, в нем проснулся тот самый центурион первой когорты, что когда-то наводил ужас на герулов и вендов.

Звуки схватки раздавались справа и слева. Яростные крики, лязг железа, а уж свист выпущенных из пращи камней Линий точно ни с каким другим бы не перепутал. Все это означало только одно — засада! Его взгляд прошелся вдоль улицы. Впереди, словно стены ущелья, высились стены высокого глинобитного забора. «Мы сейчас должны были быть там и, скорее всего, тоже получили бы по сопатке, — ветеран мгновенно оценил замысел противника. — Все три отряда одновременно попадают в ловушку. С высоты заборов бьют пращники, летят камни, а эти… — Он взглядом оценил свое испуганное воинство, — жмутся в кучу, как бараны, и останется их только добить».

Вывод напрашивался только один — не лезть в расставленную сеть, а обойти дворами и самим напасть на тех, кто ждет их в засаде. Внезапным ударом разгромить их, а дальше… Дальше центурион не заглядывал, решив: ввяжемся в бой, а там посмотрим.

Вытащив меч, он заорал, заглушая все звуки вокруг:

— За мной, сучьи дети! Того, кто отстанет, своей рукой придушу!

Опрокинув ударом ноги хлипкий штакетник, Линий Камилл бросился вглубь двора, и его бойцы, сжимаясь в единый кулак, рванули за ним вслед.

Глава 25

Акциний закусил с досады губу. В начале и в конце улицы все шло хорошо. Оба отряда муниципальной стражи, попав под град камней, сбились в испуганную толпу и, оставляя на земле тела товарищей, начали отступать. А вот третий… Тот внезапно, свернув во дворы, зашел в тыл совершенно не ожидающей его засаде, и теперь стена, которая должна была служить защитой, стала для людей Наксоса ловушкой. Прижатые к высокому забору бандиты яростно защищались, но в открытом бою у них не было не единого шанса.

Акси расстроенно смотрел, как здоровенный стражник в шлеме имперского центуриона крушил его людей и напряженно думал, что можно предпринять. «Сейчас они добьют этих и двинутся дальше, — размышлял он. — Хорошо было бы дать сигнал к отступлению, пока еще есть возможность рассеяться в переулках и дворах».

Такое исход был бы наилучшим, но совершенно не подходил. Акси понимал: если сейчас их растопчут, то второй раз поднять Сартару на открытое сопротивление будет невозможно. Да, он сохранит много жизней, но потеряет все то, за что так отчаянно боролся: уверенность жителей Сартары в его непогрешимости, авторитет в бандах и данное ему право решать судьбы других.

Был и иной выход, более рискованный и более кровавый, и решать надо было прямо сейчас, не теряя ни секунды. На миг перед глазами возникло видение — улицы города, заваленные трупами порубленных, искалеченных людей. С силой зажмурив глаза, Акциний мотнул головой, прогоняя непрошенные сомнения: «На том пути, по которому я иду, нет места жалости и состраданию!»

Повернувшись к застывшим у него за спиной Клешне и Мере, он нахмурился и произнес даже спокойней, чем обычно:

— Собирайте всех, кого сможете, и за мной!

Прыгая по ступенькам вслед за Мерой, Клешня успел шепнуть тому на ухо:

— Когда он такой, у меня аж мурашки по коже.

Не став ничего отвечать, Мера вылетел за Акси во двор. Там, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, их ждал Венд и его десяток таких же безбашенных парней. Это была личная охрана Акциния, уже успевшая заработать себе лихую славу. Почти у каждого из них на лбу красовался шрам от сведенного рабского клейма, поскольку Венд подбирал себе помощников по одному простому принципу — все они должны были быть варварами, родившимися в империи и хлебнувшими рабской доли. За глаза телохранителей главаря в банде называли Бешеными и предпочитали не связываться — уж больно свежа была память о топоре, расколовшем голову Тули Ворона.

Акциний, взяв палку, нарисовал на земле квадрат.

— Это дом между улицами Кожевников и Гончарной. — Жесткий взгляд остановился на Клешне. — Поджигаешь его и три соседних! Понял⁈

Тот не раздумывая кивнул. Место он помнил, а задавать лишние вопросы в такой момент ему совсем не хотелось.

Палка прочертила линию, и еще один квадрат появился на рисунке.

— Угол Пряной и Торговой улиц. — Взгляд Акциния перешел к Мере. — Поджигаешь там два-три дома.

Такой же кивок, и очередь дошла до Венда.

— Ты со своими занимаешь крыши домов вот здесь. — На плане появилось несколько точек. — И оттуда бьете по стражникам. Там есть один, в шлеме центуриона, — удели ему особое внимание. Понятно?

Он обвел парней суровым взглядом.

— Если так, то чего стоите⁈ За дело!

Все уже давно разбежались выполнять указания, а Акциний еще стоял посреди двора. Наконец, втянув носом воздух и почувствовав запах гари, он, словно подстегнув себя, произнес:

— Пора!

Решительно направившись к воротам, он вышел на заполненную народом улицу. С двух противоположных концов доносился шум схватки, и люди испуганно крутили головами.

— Что там? Что⁈

— Говорят, бандиты сцепились с городской стражей. Бойня идет ни на шутку!

Гвалт усиливался, принося противоречивые слухи, а из-за домов напротив уже явственно был слышен лязг оружия и яростные крики. Внимание толпы нацелилось туда, и кто-то истерично завопил:

— Облава!

Человеческая масса забурлила и заволновалась, но несмотря на царящую панику, вышедшего Акциния заметили сразу и над головами пронеслось, как шум ветра:

— Акси! Акси Добряк!

Тот шел сквозь толпу, и она, расступаясь, заваливала его испуганными вопросами:

— Что происходит⁈

— Что нам делать, Акси⁈

Не отвечая, Акциний вышел в самую середину и, стоя в кольце обезумевших людей, вдруг вскинул руку в сторону черных столбов дыма, показавшихся над крышами.

— Что вам делать? — взревел он. — А вы посмотрите туда! Видите⁈ Это горят ваши дома! Там стража магистрата поджигает Сартару! Они хотят выжить вас из города, стереть с лица земли!

Яростный взгляд обвел остолбеневшие лица вокруг.

— Вы спрашиваете меня, что делать⁈ А вы оглянитесь! Сартара сражается за свое право жить! Там отчаянные смельчаки бьются за вас! Они гибнут за вас, а вы спрашиваете… Не спрашивайте, а идите и защищайте свои дома, своих детей, свое право на жизнь!

Акциний вытащил