Спасти обязан - Игорь Викторович Пидоренко

беда была в том, что у меня не имелось достаточного опыта полетов. Вертолет метался над площадкой как сумасшедший, норовя врезаться в землю или зацепить деревья, пока я пытался подчинить его себе. За моей спиной кто-то истошно вопил. Кинув случайный взгляд вниз, я заметил, что бой прекратился и солдаты, задрав головы, смотрят на взбесившуюся стрекозу. Никто и не пытался стрелять. Понадеявшись, что Серхио и Мануэль используют эту возможность, чтобы уйти, я сжал зубы и крепче вцепился в ручку. Спокойнее, спокойнее, не так резко, это послушная машина, она вытащит нас отсюда, она сможет…

И все стало получаться. Плавно развернувшись, вертолет заскользил над лесом. Определившись по компасу, я повел его на север. Когда окажемся над своей территорией, можно будет искать место для посадки.

— Ну, кто там обгадился? — поинтересовался я, глядя через плечо. — Орали, словно maricones в постели.

Для кубинца «maricon» — «гомик», тягчайшее оскорбление. Парней заело.

— Если бы знал, что sovieticos так летают, лучше бы пешком пошел. Тоже мне, истребитель! — язвительно заметил Пепе.

Похоже было, что он-то и вопил дурным голосом. Я не обиделся.

— Сейчас ты летишь? Какие тогда претензии? Минут через сорок у своих будем. Лишь бы лейтенант с Мануэлем живыми остались.

Сергей дрожащим голосом сообщил:

— Если погони не будет, то скоро можешь садиться, — и добавил: — На хрена я тебе про вертолет сказал?

— Не бзди, юаровец, доставлю в лучшем виде! — рассмеялся я. — Только бы ваши не налетели.

Накаркал. В пластике кабины вдруг появились две рваные дыры и Поль, сидевший в соседнем кресле, схватился за руку.

— Mierda, зацепило!

Со стороны солнца на нас заходил тот самый «сикорский», что взлетел недавно с лесной площадки. В боковом проеме метался язычок огня. По нам лупили из пулемета.

— Нет, ребята, это вам не кино, — процедил я сквозь стиснутые зубы. — Леон, Пепе, всю обойму по расистам!

Развернув «алуэт» так, чтобы кубинцам было удобнее стрелять через имевшуюся в двери форточку, я старался удержать машину на месте. Кабина наполнилась грохотом и пороховым дымом. Одна из пуль сделала свое дело. «Сикорский» резко вильнул, задымил и стал валиться вниз, на кроны деревьев.

— Ничего, сядет, — хладнокровно прокомментировал этот скоротечный воздушный бой Сергей. Ему совсем не улыбалось глупо погибнуть в подстреленном вертолете. Леон, отложив винтовку, занялся рукой Поля.

— Не страшно, — сообщил он, — кость не задело. Эй, расист, у тебя бинт есть?

— Что ему надо? — спросил Сергей.

Я перевел.

— Какой я, на фиг, расист? У нас в Ваккерструме и черных-то почти нет! — рассердился он, но, покопавшись в кармане, индивидуальный пакет все же достал. — Держи, черножопый!

Этого я переводить не стал. Кубинцы менее всего склонны к расовым предрассудкам, но отчего-то браков между белыми и черными у них очень мало.

Следовало опасаться появления других юаровских вертолетов. Я двинул регулятор газа. Кажется, обстрел с «сикорского» не прошел для нас даром. Машина плохо слушалась управления. Двигатель работал нормально, но хвост мотало из стороны в сторону.

— Ты не мог бы лететь ровнее? — поинтересовался Леон. — Мне Поля перевязывать трудно.

— Что-то не так, ребята. Возможно, придется сесть раньше, чем хотелось бы.

— Доберемся мы когда-нибудь до своих, или нет? — возмутился Пепе.

— Скажи спасибо, что не тащишься пешком, — хладнокровно парировал я.

Приходилось держаться как можно ближе к кронам деревьев. Во-первых, так труднее было заметить нас со стороны, а во-вторых, в случае если совсем станет плохо с управлением, не так высоко падать. По моим расчетам выходило, что мы уже пересекли старую границу Намибии. Вот теперь по «алуэту» могли стрелять с земли и свои.

— Ну что, может быть хватит? Дальше ножками? — обернулся я к товарищам.

— Потяни еще немного, у Поля кровь никак не останавливается, ему трудно будет идти, — попросил Леон.

— Ладно, раз надо, буду тянуть. Но должен предупредить, что с управлением все хуже и хуже.

— Ничего, ты справишься.

И я справлялся еще минут пятнадцать, а потом мы с грохотом и хрустом почти упали на землю, сломав при ударе стойку шасси. Выключив двигатель, я подождал, пока остановится винт, и торжественно провозгласил:

— Приехали! Следующая остановка — Кувелай!

Мы выбрались наружу. Вертолет стоял у толстенного баобаба, чудом не врезавшись в него. Сергей только головой покрутил.

— Вернусь домой — всем святым свечки поставлю!

— А ты католик или православный? — поинтересовался я.

— Конечно православный! У нас и церковь есть. Ну, куда теперь идти?

— Думаю, строго на юг. Да здесь недалеко, даже устать не успеешь. Лишь бы на мины не напороться. Внимательнее смотри под ноги. Поль, ты как?

Кубинец бледно улыбнулся.

— Дойду, сил пока хватает.

Мы цепочкой зашагали по высокой траве. Помнить о минах было нелишним, хотя чаще всего подрывались на них дикие животные и коровы, которые оставались у немногих местных жителей. В моей землянке букетом стоял пучок игл дикобраза, имевшего неосторожность зацепить проволочную растяжку противопехотной мины. И надо было не забывать о змеях. Небо затянуло низкими тучами, но дождь все не начинался. Было не жарко, а душно. В воздухе висело предгрозовое напряжение. Мы шли и шли, и пути нашему не было конца.

А потом из-за деревьев вышли ангольские солдаты, издалека узнавшие нас. Весть о нашем возвращении по телефону сообщили в лагерь, через полчаса приехала машина. За рулем сидел сам Иван Семенович. Он просто сиял, а мы слишком устали, чтобы радоваться. И еще не давали покоя мысли о Серхио и Мануэле. В тот же день Пепе и Леон увезли в Джамбу раненого Поля. На отдельной машине под охраной отправили пленных юаровцев. Сергей на прощание всучил мне адрес своих родителей и пригласил, если времена изменятся, как-нибудь приехать в гости. Я взял листок бумаги, хотя был уверен, что ни написать, ни приехать не смогу. Кто же знал тогда, что времена действительно круто изменятся и в ЮАР советскому человеку, а вернее — россиянину, можно будет съездить почти без проблем. Были бы деньги.

Я попрощался с друзьями и сел писать отчет о рейде. А Серхио и Поль только через неделю вышли в расположение соседней ангольской бригады. Юаровцы очень плотно перекрыли границу, и ребятам пришлось прорываться с боем. Ничего, дошли. Позже я узнал, что наших пленных и шестерых наемников, сидевших в тюрьме Луанды, действительно поменяли на всех кубинцев, захваченных ранее армией ЮАР, да в придачу те отдали и около сотни ангольских солдат. Значит, не зря мы рисковали.

Это был обычный эпизод войны. Начальство в Луанде так и посчитало, потому что меня не только не наградили, я еще и втык получил — недостаточно подробно описал в своем рапорте рейд. За два года в Анголе у меня было еще много приключений. Участвовал в спасении захваченных унитовцами чешских