Роберт Крейс - Река Вуду

— Как просто, — заметил Пайк.

— А ты думал, что нам придется подавлять огневые точки противника?

Мы уже видели хозяйский дом между другими постройками и маленькую фигурку Милта Россье, сидящего в шезлонге. На нем по-прежнему была шляпа с широкими полями. Рене Лаборд стоял между прудами и смотрел на плоскую поверхность воды. Казалось, он нас не замечает. Тут откуда-то появился Лерой Бенетт вместе с одним из своих тощих помощников. Он что-то закричал и побежал за нами. Бежать пришлось довольно далеко. «Полара» стояла у самого дома.

Мы проехали с четверть мили и поставили наш автомобиль рядом с «поларой» Лероя. Дом выглядел пустым, мы заметили лишь толстую негритянку в гостиной и Милта Россье во дворике. Мы уже обходили дом, когда появился Милт. Он решил выяснить, кто это там пришел. Он был в комбинезоне и шляпе, в руках держал стакан чая со льдом.

— Привет, Милт, ты меня помнишь? — сказал я.

От неожиданности Милт Россье застыл на месте. Меня он знал, но Пайка видел в первый раз. А когда Пайк вытащил свой «питон», Россье пробормотал:

— Проклятье!

— Давай вернемся во дворик. Там удобнее.

Россье удивленно на меня посмотрел:

— Мы ж тебя прогнали. Я думал, ты уехал.

— Многие так думали, Милт, и были не правы.

— Во дворик, — повторил Пайк.

У нас за спиной Лерой Бенетт кричал Рене, чтобы тот поспешил к дому. Рене посмотрел в нашу сторону, но понять, что он видит и что там себе думает, было сложно.

Россье нахмурился при виде пистолета Пайка, и мы направились во дворик.

— Присядь, Милт. У меня к тебе деловое предложение, — произнес я.

Милт плюхнулся в шезлонг, а Пайк опустил пистолет.

— Кто-то добрался до старины Джимми Рэя, — сообщил Россье. — Я сказал ему, чтобы он больше не беспокоил ту женщину, и он перестал. Я думал, вопрос решен.

Он старался смотреть на меня, но всякий раз его взгляд возвращался к Пайку и пистолету. Милту явно было не по себе.

— Речь совсем о другом бизнесе, Милт, — улыбнулся я.

Между тем Лерой Бенетт, как белый карлик, мчался к нам во весь опор, его руки и ноги мелькали, точно крылья мельницы. Рене Лаборд наконец двинулся в нашу сторону. У него была неуклюжая походка чудовища Франкенштейна.

— Послушай, Милт, — продолжил я. — Дональдо Прима тебя поимел, а мы можем удвоить твои деньги.

Когда я произнес имя Дональдо Примы, лицо старика напряглось и он попытался поставить чай на столик, но промахнулся, и стакан разбился. Ну совсем как тогда Фрэнк Эскобар. Возможно, отсутствие глазомера — неотъемлемое свойство преступников.

— Не понимаю, о чем ты, — отозвался Милт Россье.

Я посмотрел на Джо Пайка:

— Да уж, что-что, а эти парни умеют поддержать разговор. Как думаешь, Джо?

Пайк не шелохнулся. Лерой приближался, и Пайк наблюдал за ним. Рене все еще находился где-то между прудами, но постепенно набирал скорость. Вероятно, Пайк размышлял о том, что ему придется их пристрелить.

— Вы с Дональдо Примой ввозите сюда нелегалов по реке, через принадлежащую тебе территорию. Дональдо договаривается с людьми на юге и вербует иммигрантов, а ты обеспечиваешь доставку и безопасное место, откуда они и проникают в страну.

Россье, явно запаниковав, принялся размахивать руками, но ему никак не удавалось встать со стула.

— Я ничего про это не знаю. Проклятье, не понимаю, о чем ты тут толкуешь.

Пайк наклонился вперед и коротким толчком вернул Россье на место. Россье хлопнул его по руке, словно надоедливую мошку, и Пайк ударил его ладонью по макушке. Милт сразу успокоился.

— Не знаю я никакого Приму и впервые слышу о нелегалах, — продолжил он. — Вам лучше убраться отсюда, покуда я не вызвал полицию! — Он пытался выдать нам порцию справедливого негодования.

Я поднял два пальца.

— Два слова, Милт. Фрэнк Эскобар.

Он сразу заткнулся, уставившись на меня злобными глазками.

— Эскобар контролирует нелегальную иммиграцию через порт Нового Орлеана и весь прибрежный регион. Мы побывали у него несколько часов назад. Прима прежде работал на Эскобара, но решил заняться бизнесом самостоятельно — с тобой, — а Эскобару это не нравится. Бизнес Примы процветает, поскольку тот демпингует цены, а это устраивает Эскобара еще меньше. Улавливаешь мою мысль, Милт?

Россье продолжал есть меня глазами.

— А поскольку Прима берет меньше, ты получаешь меньше. Понимаешь? Ты ведь получаешь штуку с головы. Так ведь?

Теперь Милт даже не пытался что-либо отрицать. Мы олицетворяли собой деньги, а деньги всегда к деньгам. Тут уж нелишне и прислушаться.

— Фрэнк предлагает тебе по две штуки за голову, Милт. Если ты принимаешь одну партию нелегалов в неделю, скажем, по тридцать человек, то это тридцать штук в неделю, или сто двадцать тысяч в месяц от Примы. Но Фрэнк удвоит эту сумму. Тридцать превратятся в шестьдесят. А сто двадцать — в двести сорок тысяч долларов. И это ежемесячно, если ты кинешь Приму и будешь работать с Эскобаром. Теперь понимаешь, о чем я, Милт?

Лерой Бенетт вбежал во дворик, он задыхался и едва стоял на ногах. Увидев пистолет в руке Пайка, он попытался засунуть руку под рубашку и вытащить собственное оружие. Пайк ударил его в лицо. Бенетт упал. Пайк наклонился и обезоружил его.

— Да уж, силен, — заметил Джо.

— Кругом одни недоумки, — сказал Россье, задумчиво глядя на Лероя.

Я небрежно пожал плечами. Россье покачал головой и устроился поудобнее в шезлонге.

— Ну я так понимаю, ты новый Джимми Рэй Рибнэк? Он тоже считал, что нашел кормушку. И посмотри, где он теперь.

— Милт, Джимми Рэй и я даже не с одной планеты. Никогда не забывай об этом — и тогда все будет в порядке.

Во дворик влетел Рене, остановился возле Лероя, посмотрел на Джо Пайка. Он дрожал как в лихорадке и никак не мог сосредоточиться. Затем глаза Рене сфокусировались, он переступил через лежащего Лероя, и Пайк поднял «питон».

— Я его убью.

— Рене! — взвизгнул Милт Россье. — Проклятье! Стой, где стоишь.

Лицо старика покраснело, словно еще немного — и его хватит удар.

Рене явно растерялся. Лерой застонал, перекатился на бок и, заметив, что Рене на него смотрит, сказал:

— Не стой, тупой урод, помоги мне встать.

Рене поднял Лероя как пушинку. Лерой с трудом добрался до стула и сел, держась за бок.

— Проклятье, после бега в боку колет, — пожаловался он.

— Тренируйся, — посоветовал Пайк.

— Ты, засранец! Мы еще посмотрим кто кого, — нахмурился Бенетт.

— Угу, — отозвался Пайк.

— Утихни. Мы о деле говорим, — рявкнул Россье и посмотрел на меня: — А что получишь ты?

— Мы получим то, что Эскобар заплатит за первую партию. Скажем, шестьдесят штук.

«Если уж врать, то по-крупному».

— Дерьмо собачье!

— Дерьмо собачье, Милт? Я выступаю в качестве посредника. Ты продолжал бы работать с Примой, поскольку ничего лучшего у тебя нет, а он смеялся бы у тебя за спиной. Я все сделал за тебя, все организовал. Твои доходы удваиваются прямо сейчас, а мы с Джо получаем выручку за неделю. Дальше — все твое. Через две недели сможешь вернуть все, что получал бы, работая с Примой. — Я повернулся к Джо Пайку: — Мне кажется, это справедливо, Джо. Как думаешь?

— Справедливо, — кивнул Пайк.

Я видел, как крутятся шарики в голове Милта Россье, как он прикидывает доходы, которые получит только за место для высадки нелегалов. Как уговаривает себя.

— Значит, Фрэнк Эскобар?

— Дам тебе пару советов, Милт. Две штуки за голову — это максимум. Не думай, что Прима сможет платить больше. Фрэнк хочет иметь, как это теперь говорят, эксклюзивные права и позаботится о том, чтобы Дональдо вышел из игры — раз и навсегда. Мы поняли друг друга?

— Угу.

— Фрэнк хочет, чтобы ты позволил Приме доставить очередной груз, только на сей раз мы будем на насосной станции вместе. Естественно, Прима ничего не должен знать о Фрэнке и его людях, иначе он туда и не сунется. А когда он приплывет, Фрэнк расплатится с ним лично. Все понял?

— Для этого я ему не нужен, — покачал головой Милт Россье.

— Нет, Милт, нужен. Фрэнк понимает: если ты способен продать Приму, то продашь и его. Так что, парни, придется вам слиться в объятиях. Не будет объятий, не будет двух штук за голову. Двести сорок тысяч каждый месяц, Милт. Прима не вернется домой. Но все остальные будут жить долго и счастливо.

Милт Россье вновь погрузился в размышления.

Я дал ему бумажку с телефонным номером, которым меня снабдил Рамон дель Рейо.

— Вот телефон, по которому ты можешь все проверить, если захочешь. Дело твое. Это не сам Эскобар, а один из его людей. У него ты сможешь получить подтверждение серьезности намерений Эскобара. Не хочешь, можешь сжечь. Тебе решать.

Он взял листок и посмотрел на него.

— А зачем мне оплачивать твои услуги?