Родом из СССР - Валерий Николаевич Ковалев

стороной квадрата – километр. С учетом предшествовавшего расстояния, всего пять.

– И раз! И раз! И раз! – слышались команды.

– Гуп, гуп, гуп, – стучали сапоги.

Через двадцать минут снова втянулись в ворота. Выстроили на зарядку на плацу. Расстояние меж шеренгами два метра, полтора от бойца до бойца. Все сопели носами, над телами поднимался пар.

Начальник физподготовки – рыжий прапорщик встал перед первой, – и делай раз! (бросил руки по сторонам) делай два! – взметнул вверх, – три! – резко опустил.

В течение получаса выполняли специальный комплекс, затем последовала команда «В казармы! Бегом марш!

Далее была заправка коек, умывание ледяной водой по пояс и бритье. Утренняя поверка с приборкой, переход в столовую. Еда теперь казалась необычно вкусной, единственный недостаток – мало. Сметали все. Оставшиеся куски хлеба прятали в карманы, на перекус.

Строями возвращались в казармы, начинался развод на занятия.

До обеда изучали уставы, текст воинской присяги, автомат Калашникова, противогаз и организацию несения службы. Потом занимались на плацу строевой подготовкой, выполнением приемом с оружием, разучивали и исполняли строевые песни. После ужина опять занятия, до упора, час личного времени, вечерняя приборка с поверкой и отбой.

За это время Сашка с Витькой сбросили несколько килограммов веса, то же было и у других. Курс прошли не все. Двое с простудой попали в санчасть, вернулся один. Второго увезли в госпиталь, откуда не вернулся.

– Ничего, – сказал по этому поводу ротный командир. – Слабые умрут, остальных будем готовить дальше.

20-го декабря приняли присягу.

В клубе части установили тумбы покрытые кумачом, на каждой текст Присяги и журнал. По сторонам выстроили курсантов в парадной форме и с автоматами, в торце, на возвышении – знамя части и командный состав.

Принимавших по одному вызывали из строя, тот деревянно маршировал к тумбе, брал в руку документ в красной папке и громко читал текст. Затем клал на место, брал ручку и расписывался в журнале. Поворачивался и, чеканя шаг, возвращался обратно. Что испытывали другие, Сашка не знал, но сам лично волновался. Очень уж торжественная была процедура.

К некоторым ребятам приехали родители, они тоже находились в зале. Одна из мам всплакнула, а рослый дядька с орденами на груди, тряхнул кулаком и пробасил «не подведите сынки! Служите исправно!»

Потом был концерт артистов из Каунаса, а после праздничный обед: кормили сборной солянкой, макаронами с котлетой, пили какао. Родителям разрешили посетить казармы, посмотреть, как живут их чада. Там все блестело и радовало чистотой глаза.

А когда распрощавшись, они уехали, к Сашке подошел Женька Банников. Был он родом из Ленинграда, вышибли с первого курса института за раздолбайство. Койки стояли впритык, подружились.

– Топай со мной, – заговорщицки подмигнул.

Вышли из кубрика, миновали умывальник открыл дверь в сушилку. На стеллажах сушилось х/б и портянки, в батареях шипел пар. Закрыв, вынул из-за одной бутылку портвейна «Три семерки». Открыв зубами, протянул, – держи. Выпьем за присягу.

Сашка молча взял в руку, забулькал горлом. Оставшуюся половину передал Банникову. Тот допил, сунул за батарею, достал из кармана две шоколадных конфеты «Белочка». Закусив, вышли наружу.

– Откуда дровишки? – улыбаясь, спросил Пчелинцев.

– Мама привезла. Она у меня учительница.

«Интересно», подумал про себя. Но ничего не сказал. Всякое бывает.

Вино чуть кружило голову, на душе было тепло.

– Слышь, Жень, а давай сходим в чайную? Я угощаю. Только захватим Резника.

– Не вопрос – ухмыльнулся Банников.

Однако Витьке в казарме не оказалось. Он с частью ребят ушел в клуб, смотреть фильмы.

Надев в раздевалке шинели с голубыми погонами, затянулись ремнями, шлепнув на головы шапки, вышли из роты, сбежали по ступеням вниз. Зима в Прибалтике оказалась мягкой, снега мало. По ночам стояли небольшие морозы, днями оттепели и туманы.

По мокрому асфальту плаца тут и там прогуливались курсанты, в курилке дымили сигаретами и травили анекдоты. У бетонного забора, под высокими, с рыжими стволами соснами, человек десять развлекались занимательной игрой.

Спиной к ним стоял один, остальные поочередно с размаху лупили в плечо. Когда после удара оборачивался, гогоча, выставляли вперед большие пальцы. Если угадывал, место занимал другой.

Интересуясь, подошли, понаблюдали, а потом Сашка сказал, – попробую и я.

Затесался к игрокам. Когда место занял очередной ударяемый, с разворота саданул в цель. Тот юзом полетел по скользкой наледи.

– А-а-а! восторженно завопила толпа.

Вскочив, натянул шапку, чуть подумав, указал на одного, поздоровее.

– Не угадал! (захохотали). Становись снова!

– Да, не хилый ты малый, – сказал Женька на подходе к чайной.

– Я что, – шмыгнул носом. – Вот дед у меня действительно здоровый. Рассказывают, в молодые годы кулаком в лоб, на спор валил быка.

– Живой?

– Кто? Бык?

– Да нет, дед.

– А что ему старому черту сделается? Как выпьет на праздник, начинает куражится. «Выгоню бабку, женюсь на молодой».

Чайная находилась в дальней казарме, на первом этаже. Здесь же располагался военторговский магазин где продавались все, нужное солдату. От асидола для чистки поясных блях, сигарет и туалетных принадлежностей, до тельняшек, ботинок и сапог.

Открыв дверь напротив, вошли в довольно просторное помещение, за стеклянной витриной которого высилась дебелая буфетчица в белом фартуке и кружевной наколке на голове. Встали в очередь. Когда подошла, Сашка заказал полкило докторской колбасы и московский батон, попросив нарезать, пару эклеров и по бутылке ситро.

Расплатился, взяв тарелки с бутылками и стаканы, заняли один из свободных столиков. За другими тоже сидели компании курсантов. У окна, потягивая горячий кофе, расположилась тройка сержантов.

Для начали умяли колбасу с хлебом, щедро намазывая горчицей, перешли к пирожным с пузырящимся напитком.

– Слышь, Жень, а ты в Эрмитаже был? – откусил кусок Сашка.

– Много раз, – сделал то же приятель.

– Ну и как?

– Зашибись, особо картины с голыми бабами.

– А на «Авроре»?

– Обижаешь, Пчел (рассмеялся). Водили в школе на экскурсию, и навещал с друзьями.

– А я вот дальше Ворошиловграда нигде не бывал, – вздохнул.

– Ничего, побываешь. После службы приглашаю в гости, – высосал стакан и опять наполнил.

Посидев полчаса, вернулись в роту, и там дал свой адрес. Сашка записал.

Вскоре из клуба вернулись ходившие туда, подошел Витька. – Много потеряли, пацаны, забойный фильм.

– Как называется?

– «Офицеры». Про войну.

– Летом шел у нас в Ленинграде, – сказал Женька. – Смотрели с ребятами. Впечатлил.

После ужина, уединившись в ленкомнате, Сашка написал очередное письмо родителям. В нем сообщил, что приняли военную Присягу, служба идет нормально. Жив -здоров. Лизнув языком кромку, заклеил конверт, надписал адрес, отнес к тумбочке с дневальным. Опустил в почтовый ящик, висевший на стене.

Далее были вечерняя приборка, прогулка с песнями и поверка. Ее проводил дежуривший по роте