Кирилл Казанцев - Ставок больше нет

– Пару дней... – Затяжки табачным дымом чередовались с мелкими глотками кофе. – Как минимум...

– За достоверность материалов я отвечаю! – попытался чуть поторговаться гость. Что поделать – рынок! Вся страна – один сплошной рынок... на котором покупается и продается все. В том числе и нематериальные ценности.

"Отвечает он!.. – Василий не мог, да и не хотел удерживаться от пренебрежительной гримасы. – Тоже мне, Солодов нашелся!.."

Непупкин эту гримасу понял правильно – продолжать торги не пытался. Криво улыбнулся, поправил узел дорогого галстука и слегка заискивающим тоном поинтересовался:

– Значит, через пару дней?..

Вопрос остался незаконченным, но Василий прекрасно понял, услышав то, что не было сказано.

– Звоните... – лениво ответил он.

Гость встал с кухонного табурета и протянул было руку к папке, лежащей на краю стола, но Скопцов остановил его:

– Документы можете оставить – мне не помешало бы ознакомиться с ними более детально...

Непупкин торопливо отдернул руку. Покосился на хозяина с некоторым сомнением:

– Я могу рассчитывать?..

– Тайна вклада гарантируется! – несколько неуклюже пошутил Василий. И добавил все тем же равнодушным тоном: – Если мы не договоримся, все получите обратно в целости и сохранности...

У него была определенная репутация, и гость вынужден был признать всю неуместность своего вопроса. Поэтому заторопился:

– Ну, до свидания, Василий Арсеньевич! – И, уже стоя на пороге квартиры, напомнил: – Через два дня я вам позвоню!

Скопцов пожал плечами с самым равнодушным видом. Откровенно говоря, ему было совершенно наплевать, позвонит Непупкин или не позвонит. В средствах он не нуждался, а даже если вдруг возникнет экстренная необходимость в деньгах, то всегда найдется желающий кого-нибудь "заказать". Да того же самого Непупкина! Что, у него явных врагов или тайных недоброжелателей нет?! Не может этого быть! Российский бизнес и политика в белых перчатках не делаются. Значит, всегда за спиной будет маячить кто-нибудь желающий пощекотать эту самую спину острым ножиком.

Непупкин, кивнув на прощанье головой, вышел на лестничную площадку, где его ждал, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, то ли телохранитель, то ли личный секретарь.

Скорее первое – решил про себя Василий, оценивая стати ожидавшего. Необъятной ширины плечи, выпуклая грудная клетка, "раскачанная" до полного неприличия шея, благодаря чему угрюмая бульдожья физиономия казалась неестественно маленькой. Таких в секретари не берут. Секретарь должен быть смазливой, молодой и во всех отношениях безотказной блондинкой. Хотя... Сложно понять пристрастия сегодняшних политиков... Шалуны!..

Проводив гостя и заперев за ним дверь, Василий вернулся на кухню, к недопитому кофе.

Остывший напиток по вкусу теперь напоминал какую-то очень едкую бурду. Брезгливо поморщившись, Скопцов выплеснул чуть тепловатую жижу в раковину мойки, долил в чайник воды и опять включил его. Глянул в окно...

На улице шел дождь... Первый в этом году летний дождь. А по двору широко шагал Непупкин... Чуть сзади и сбоку почтительно семенил охранник, удерживая над головой патрона раскрытый черный зонт.

"Мясо!" – само по себе всплыло в памяти Василия определение его армейского взводного для таких вот "накачанных" типов. Интересно, а зачем Непупкин таскает его за собой?.. Для большей солидности?..

Еще на лестничной клетке, мельком увидев лицо этого амбала, Скопцов обратил внимание на многочисленные шрамы и немного свернутый на сторону нос. Конечно, смотрится устрашающе. И впечатляет... дилетанта.

Все эти "украшения настоящих мужчин" свидетельствуют только о том, что малый периодически получал удары по лицу руками, ногами и другими "тупыми твердыми предметами".

И если этот раскормленный хряк не в состоянии защитить себя самого, то как же он собирается защищать кого-то еще?!

Хотя, конечно, все это Василия не касается. Так... Игра воображения... А всерьез пусть обо всем этом сам Непупкин думает. Вон он, лезет в большой темно-синий джип. Понятно. С четверенек мы уже смогли подняться – отказались от малиновых пиджаков и несусветного количества золотых побрякушек. Но только хвост у нас пока не отвалился и нет-нет, а тянет на родную любимую пальму. Вот и ездим по городу на внедорожниках и таскаем за собой мясистых придурков.

За спиной громко щелкнул закипевший чайник. Василий оставил наблюдения, тем более что джип уже покинул двор, и вернулся к кофе.

Выпив свою кружку и выкурив пару сигарет, Василий еще раз пролистал оставленные ему бумаги. А ведь заманчиво, чертовски заманчиво!.. Хорошо, старательно и скрупулезно собранный материал приведет, вне всяких сомнений, к политической смерти одного деятеля областного масштаба. Хотя на первый взгляд ничего такого особенного и нет – расхищение бюджетных средств, злоупотребление служебным положением, растление малолетних. Мелочи. По нынешним временам...

Но материал был хорош – слов нет! Очень подробный – с датами и местами событий, именами и фамилиями участников, суммами и схемами их увода!.. Конфетка!

И если здесь... и вот здесь... а еще вот тут правильно расставить акценты... трындец малопочтенному! Бывшие соратники тут же торопливо поспешат от него отмежеваться – дескать, знать не знаем и ведать не ведаем, обманом в ряды затесался! И даже с ним вместе и погадить на одно поле не выйдут! Первыми начнут забрасывать неудачника камнями. Не потому, что лучше и порядочнее, а потому, что их еще не схватили за жирные седалища, и они надеются все свои прегрешения сохранить в тайне... А первым "Держи вора!" кричит обычно сам вор.

"Наверное, можно будет и заняться!" – почти принял решение Скопцов. Но только почти. Для начала придется провести хотя бы поверхностную, но проверку...

Был у него случай... В самом начале его журналистской деятельности. Когда его просто подставили на добротно сфабрикованных документах.

Он тогда еще не отошел от войны. От жуткой, кровавой и бессмысленной первой чеченской, в которой принимал участие в качестве заместителя командира взвода отдельной бригады специального назначения внутренних войск.

Война и все то, что ей сопутствует – кровь, смерть, горе, страх, – не может не повергнуть нормального человека в шок. Ведь не бывает абсолютно "безбашенных", равнодушных к чужому страданию от природы. Хотя война многих делает такими.

Но это еще как-то можно выдержать. Человек, в конце концов, способен привыкнуть ко всему.

Самое страшное то, что не меньший шок вызывает возвращение в нормальную, мирную жизнь.

С этим пришлось столкнуться многим "чеченцам". А до них – "афганцам", "вьетнамцам", "ангольцам". Да где только не воевали верные сыны социалистического Отечества, выполняя "интернациональный долг"!

Возвращаясь к мирной жизни, бывший солдат твердо верит в то, что этот мир не мог не измениться к лучшему. Что все люди стали душевней и добрей друг к другу, что все вокруг будет залито светом и счастьем, а сам он будет окружен заботой и любовью. Он верит искренне и истово, потому что без этой веры на войне невозможно выжить.

И когда он вдруг сталкивается с реальностью и понимает, что в этой жизни никому и ни до кого нет дела... Что все то, что он делал на службе, никому, собственно, и не нужно... Что все, им пережитое, было зря... Он чувствует себя обманутым. Это шок.

Многие спиваются или садятся на наркотики... Кто-то идет к бандитам, настроенный "взять свое" любыми путями... Кто-то – в милицию, за тем же самым...

Василию в свое время удалось избежать этих крайностей. Просто он так и не смог ничего забыть. И считал себя в неоплатном долгу перед теми, кто не вернулся.

Следуя совету, а если брать по большому счету, то выполняя завещание своего погибшего командира, Скопцов по окончании службы вернулся в университет, с третьего курса которого был отчислен за два года до этого.

А потом – красногорская молодежная газета, первые неловкие попытки проведения журналистских расследований и... хорошо спланированная и умело реализованная "подставка".

После этого случая он сам считал, что с журналистикой покончено. Навсегда. Даже собирался уже переквалифицироваться в частные охранники.

Но только тут он попал в историю... В далеком районном центре области "вдруг" образовалось несколько трупов. А еще несколько официально "умерших" и "пропавших без вести" объявились в областном центре, где ходили по инстанциям, требовали восстановления собственных прав и рассказывали нечто невероятное о своих приключениях...

С этой историей связывалось имя Скопцова... Причем не ведущей расследование прокуратурой области, а народной молвой. Прокуратура же в большей степени была озабочена тем, чтобы не позволить вынести сор из избы. Среди погибших при странных обстоятельствах были близкий соратник губернатора, начальник лучшего райотдела милиции в области и начальник постоянно перевыполняющей производственный план колонии строгого режима. Всех этих людей в самом ближайшем будущем ожидало существенное повышение, знали об этом многие, поэтому решено было не марать их "светлые" имена. Такого жестокого удара местная демократия могла и не вынести.