Волевой порог - Александр Александрович Тамоников

как и где его проведут диверсанты, ему неизвестно. У каждого камня засаду не поставишь. Значит, надо не дать забрать с площадки тротил. И нельзя просто проехать на машине и на виду у всех забрать взрывчатку. Таким образом вообще обрубишь все нити, ведущие к организаторам. А гнойник надо вычищать до самого донышка. Иначе он снова будет назревать.

Когда дежурный начал бить в рынду, сообщая, что наступило обеденное время, заключенные и вольные рабочие потянулись к летней столовой. Но тут конвойники сообщили, что подвезти на летнюю кухню продукты не успели и зэки будут обедать в своей столовой за проволокой. На площадке обед только для вольных. И когда колонна недовольных заключенных втянулась через ворота на территорию колонии, откуда-то выскочил вертлявый, как червяк, невысокий парень и начал орать, что вертухаи получили приказ всех сегодня порешить, потому и на обед загнали за проволоку. Секретный объект, никто не должен выжить. И Жору Калмыка уже убили, и двух его людей вертухаи зверски порешили. И всем сегодня смерть будет.

Коган ожидал чего-то подобного, поэтому по его совету начальник лагеря собрал и рассредоточил бойцов конвойной роты внутри лагеря и снаружи, с карабинами, автоматами и двойным запасом патронов. Ситуация была близка к критической. Толпа заключенных заволновалась, зароптала, зашевелилась, как людское море. И сразу из толпы выбежали еще несколько человек, которые поддержали крикуна, стали призывать к мятежу. И тут грохнул одиночный выстрел. Нарушитель спокойствия упал на колени, а потом плашмя повалился лицом вниз. Толпа замерла, несколько человек, специально подготовленные для поднятия бунта, взвыли. Коган махнул своим бойцам рукой и побежал в сторону лагерных ворот. Если сейчас вся масса заключенных рванет назад, они снесут и ворота, и половину стройплощадки. Там теперь рядом с конвойниками каждый человек на счету.

Но начальник лагеря был человеком решительным. Он не стал митинговать, вступать в переговоры и вообще решил не терять инициативы. Было у него право подавлять бунты всеми доступными ему средствами. И с вышки длинной очередью ударил пулемет. Он бил в землю прямо перед толпой заключенных, фонтанчики прыгали всего в нескольких метрах от их ног. Это отрезвило самых ярых бунтовщиков, политические вообще постарались не смешиваться с уголовниками. И тут раздался, как гром с неба, голос начальника лагеря, усиленный «колоколом» на столбе. Мощный трансляционный динамик проревел:

— Всем лечь на землю! Кто не ляжет, тот будет убит. Приказываю всем лечь на землю! На землю лицом вниз!

Плясуны-заводилы, пытавшиеся поднять людей и заставить их идти штурмом на ворота, один за другим падали под меткими винтовочными выстрелами. Заключенные пятились, жались к проволоке, но с другой стороны, за проволокой, уже бежали и выстраивались с автоматами на изготовку бойцы конвойной роты. Дураку было понятно, что с двух вышек пулеметами простреливается вся территория временного лагеря. Скрыться между бараками или внутри их не удастся. Опытные сидельцы знали, что в таких случаях в лагерях ГУЛАГа не церемонятся. И вся эта живая масса моментально остыла. Люди повалились на землю, закрывая головы руками, вжимаясь в землю, чтобы солдатам было понятно, что он спокоен, не бунтует, что законы соблюдаются.

Здесь все было под контролем, но на площадке Коган услышал крики. Кричали и размахивали руками вольные рабочие, а несколько человек с длинными заточками и лопатами бросились к вагончику с инструментами. Что там было у них спрятано, никто не знал, подходить к ним, связываться с ними рабочие не хотели. И поблизости никого из охраны не было. Значит, заранее этих пятерых оставили, они специально не пошли в зону.

— Стоять! — закричал Коган и бросился за уголовниками.

Его услышал только сержант Котин. Увидев, куда бежит оперативник, мгновенно оценив ситуацию, он бросился наперерез зэкам. Один остановился и с размаху попытался нанести удар подбегавшему человеку. Котин отшатнулся, и лопата просвистела в нескольких сантиметрах от его лица. Второго замаха он уголовнику сделать не дал. Тут же прыгнув вперед, он ударил его пальцами по глазам, выбил из рук лопату и увернулся от удара кулаком в лицо. Рыча от боли в глазах, зэк снова попытался ударить нападавшего, но его движения уже были не такими быстрыми и точными. И Котин, поднырнул под руку уголовника, нанес ему точный сокрушительный удар снизу в челюсть. Его противник рухнул на землю, раскинув руки.

Трое зэков уже подбегали к вагончику, а один развернулся к Котину с длинным заточенным прутком в руке. Сержант, помня приказ Когана, снова попытался обойтись без стрельбы и взять зэка живым, чтобы тот мог дать показания. Он дважды увернулся от ударов, а потом, отбив ногой направленную ему в живот заточку, бросился на уголовника. Но тот успел отклониться назад и снова выставил перед собой самодельное оружие. Пруток попал ему в руку выше локтя и вошел сантиметров на пять.

Коган был дальше от вагончика, он бежал и видел, что делает Котин, мысленно благодаря сержанта. Но когда тот, свалил одного противника и кинулся на второго, когда сержант все же не успел увернуться и наткнулся на заточку, Коган рванул из кобуры пистолет. Грохнул выстрел. Пуля угодила уголовнику в висок, и он повалился на землю. Котин с бледным лицом стоял на одном колене, держась за самодельное оружие. Он стиснул зубы, выдернул пруток из руки и отбросил его в сторону. Увидев Когана, он покачал головой, давая понять, что ему помощь не нужна, что он справится сам.

Уголовники сбили ломом замок с двери вагончика, распахнули дверь и, поддев тем же ломом половицу у самого входа, отодрали ее. Они отбрасывали в сторону доски и вытаскивали из тайника немецкие автоматы. И тогда Коган понял, что просто не успевает. Он остановился, сделал пару глубоких вдохов и выдохов и поднял пистолет. Он чувствовал себя стрелком в тире. Только мишени были живыми и очень опасными. И они готовы были стрелять в ответ. Машинально оценивая наиболее опасного противника, он выбрал того, кто уже держал в руках «шмайсер» и вставлял в него снизу магазин.

Выстрел, второй. Зэка развернуло в сторону попавшей в плечо пулей. Он выронил магазин, который не успел вставить. Но вот уже второй противник с автоматом обернулся на звуки выстрелов. Он понял, что Коган в него уже целится, и попытался отпрыгнуть в сторону. Два выстрела — и он зарылся лицом в землю, получив пулю в живот. Коган все же попал в него, хотя и не надеялся на это. Он стоял и в уме считал патроны в обойме пистолета. Один, три, пять. Осталось всего два