Русский контракт - Андрей Воронин

– А куда им было деться! – усмехнулся разбитыми губами Шмелев.

– То есть? – не понял Борис.

– Они хотели заполучить чертежи фильтра. Сначала обращались со мной ласково, денег пообещали, а когда я уперся, принялись избивать.

– Какого фильтра? Типа «Бриты»? – спросил Рублев, чье сознание, как и у всех граждан России, основательно пострадало от рекламного нашествия.

– Да нет! Я же вам говорил, что занимаюсь акустикой. Мне удалось изобрести принципиально новый принцип работы звукового фильтра. С его помощью можно творить чудеса. Вот представьте. Идет концерт симфонического оркестра, и кто-то в зале тихо кашлянул. Мой фильтр дает возможность убрать все остальные звуки, оставив только кашель.

– Но в мире уже существуют подобные устройства, – заметил Комбат, когда-то изучавший этот вопрос.

– Подобные – да. Но моя идея позволяет создать относительно дешевое и намного более эффективное устройство. Откровенно говоря, я начинал работу для звукозаписывающей фирмы. Им требовался прибор, способный без искажений убирать все лишние звуки. Но теперь я вижу совсем другие перспективы для моего устройства. И кое-что меня совсем не радует.

– Вы имеете в виду его использование для сбора разведданных?

– Сбора разведданных, слежки, шпионажа – назовите как хотите, сути дела это не меняет. Мой прибор – идеальный инструмент для расшифровки любой звуковой информации. Вот представьте себе огромный стадион, до отказа заполненный болельщиками. Вы хотите знать, что говорит один-единственный человек из этой толпы. Если у вас есть запись его голоса, все очень просто. Вы ставите диск или кассету в проигрывающее устройство прибора. Он проводит сравнительный анализ, и через несколько минут вы слышите его речь. То есть изобретение сулило куда большие возможности, чем я предполагал. Поэтому мы оказались в тяжелейшем положении.

– Почему? – искренне удивился Комбат.

– Вы не понимаете? – грустно сказал ученый. – А все очень просто. Наше изобретение – находка для разведчиков. Если бы я обратился в соответствующее ведомство, они бы моментально поставили на него гриф секретности и прибрали к своим рукам. При этом не факт, что институту заплатили бы деньги. Силовики любят жаловаться на бедность. А фирма перечислила нам кругленькую сумму. Как бы мы с ней рассчитывались?

Слова Шмелева ярко свидетельствовали об унизительном положении российского ученого. Шуты гороховые типа Верки Сердючки зарабатывают огромные деньги, выдавая на потребу публике свои корявые песенки, о которых через десять лет никто не вспомнит. А гениальный ученый, чье изобретение если и можно оценить какой-то суммой, то лишь со многими нулями, беспокоится, зная, что институт не сможет вернуть фирме десять тысяч долларов.

– Да, вы стояли перед трудным выбором. Хотя сейчас ситуация еще хуже. И, анализируя ваш рассказ, я не нахожу ответа на главный вопрос: кто же нас похитил? Если бы вы успели обратиться в спецслужбы и те бы засекретили изобретение, я бы прямо указал на звукозаписывающую фирму.

– Нет, в спецслужбы я не обращался. Но есть у меня одна мысль. Понимаете, еще на стадии разработок, когда возможности устройства представлялись мне очень смутно, я опубликовал статью в научном журнале. Буквально через месяц у нас проходил международный симпозиум, и один американский ученый, с которым до этого я встречался лишь два или три раза, неожиданно предложил мне возглавить лабораторию в его университете. Гарантировал оклад двести тысяч в год и самое лучшее оборудование. Я, естественно, отказался.

– Почему? – из любопытства спросил Борис.

– Хватит с американцев. Они и так цвет мировой науки к себе переманили. Возьмите тот же «Майкрософт». Девять десятых его руководящего состава – приезжие, из них половина выходцев из бывшего Советского Союза. Кроме того, здесь моя семья, друзья. И я надеюсь, что российская наука поднимется из руин. Уже сейчас видны перемены к лучшему, правда гораздо меньшие, чем хотелось бы. Но мне всего тридцать лет, и я надеюсь застать то время, когда к нам на постоянную работу станут приезжать ученые из других стран.

– Застанете, – обнадежил ученого Комбат. – Но сначала надо выбраться отсюда.

Жмых и его супруга возвращались домой в купейном вагоне скорого поезда. Их попутчиками оказались два студента, совмещавших на юге приятное с полезным. У ребят не было состоятельных родителей, они поступили в вуз исключительно благодаря своим способностям и в течение летних каникул решили немного подзаработать. В Интернете они нашли объявление одного крымского хозяйства, написали письмо и два месяца трудились на плантациях, в свободное время купаясь и ловя рыбу. Студенты везли домой огромную связку сушеных бычков и пару ящиков с фруктами.

У Жмыха оказалась с собой двухлитровая бутылка пива. Он быстро скооперировался с молодыми людьми, и они коротали время, играя в карты и посасывая бычков под охлажденное пиво. Жена Семена Семеныча неодобрительно поглядывала на мужа, опасаясь, что после пива настанет черед более крепких напитков, однако постеснялась делать ему замечание при посторонних людях. А у Жмыха даже мыслей не возникало насчет продолжения банкета.

Ближе к ночи Семен Семеныч забрался в постель. Но сон не шел. Ему вспоминался прошедший отпуск, особенно последняя неделя перед отъездом. Тогда на пляже появилась шикарная блондинка. Она почему-то облюбовала место рядом с супругами. Жмых наслаждался ее очаровательным личиком и роскошной фигурой. Он несколько раз заходил в воду вскоре после девушки и, плавая, как бы случайно касался ее потрясающего тела. Лишь одна мысль портила ему настроение: такая красавица очень быстро найдет себе пару. И действительно, вскоре у блондинки… появилась подружка. Ее внешность, с точки зрения Жмыха, оставляла желать много лучшего. Он даже мысленно окрестил образовавшуюся парочку «Красавица и чудовище». Но у лесбиянок свои пристрастия. Блондинка нежно ворковала с подругой и гладила ее спортивное тело. У любовниц возник своеобразный ритуал. «Чудовище» брала на руки блондинку и несла ее в море. Блондинка млела в ее крепких руках. А Семен Семеныч, искоса поглядывая на эту сцену, испытывал какое-то извращенное удовольствие. Впервые увидев красотку, Жмых огорченно подумал, что эта девушка никогда не согласится подарить ему хотя бы одну ночь любви. Очаровательное создание окажется в объятиях более привлекательного и удачливого мужика. Теперь же он видел, что ни одному из мужчин не удастся насладиться ее совершенством. И эта мысль очень обрадовала Жмыха, словно блондинка согласилась стать его любовницей.

Семен Семеныч задремал было под мерный стук колес, однако пиву наскучило общество мочевого пузыря, и оно