Сельский стражник - Роман Феликсович Путилов

девушка в классическом офисном костюме — белый верх-черный низ: — Чем могу вам помочь? Что бы вы хотели — купить, продать, снять или сдать недвижимость?

— У меня тут сделка купли-продажи, я один из участников…

— О! — девушка округлила глаза на милом личике: — Позвольте вас проводить.

Так что в нужный мне кабинет я вошел вполне официально. Девушка осторожно приоткрыла дверь, пропустила меня вовнутрь и, также тихо, удалилась.

Присутствующие подписывали договор, поэтому не сразу обратили на меня внимание. К моему удивлению, в комнате отсутствовала темноволосая любовница Антона, зато рядом с Зятем сидела худенькая женщина в мутоновой шубе и норковой шапке -таблетке, что глядела на присутствующих, круглыми от удивления, глазами.

— А вы, собственно, кто такой? — первым меня заметил риелтор.

— Здравствуйте, господа. — я церемонно раскланялся: — А я собственно, из милиции. Прибыл по заявлению о совершении сделки с недвижимостью, совершаемой на денежные средства, добытые заведомо преступным путем.

Сделав шаг к столу я выхватил из рук незнакомого мне мужчины подписанный экземпляр договора купли-продажи квартиры.

— Прелестно, прелестно…- я пробежался глазами по тексту: — Скажите, а Чебрикова Анна Леонтьевна кто? Я, как понимаю, это вы? Подскажите, вы кем работаете?

— Ты кто такой? — взревел раненым медведем либеральный депутат Городского собрания Чебриков, бросившийся на выручку своей матери: — Ты кто такой, мент! Пошел вон отсюда. Завтра будешь передо мной на коленях ползать, чтобы с тебя погоны не сорвали!

— Господин депутат, вы здесь не орите, не позорьтесь. — я спрятал договор в папку и шагнул к чемоданчику — «дипломату», лежащему на столе: — А здесь, как я понимаю, лежат денежки, добытые преступным путем?

— Дай сюда! — депутат попытался вырвать у меня чемодан, но тут он не преуспел, после чего попытался вернуться в цивилизованное русло.

— Товарищ милиционер, в этом «дипломате» лежат деньги, принадлежащие моей матери, Чебриковой Анне Леонидовне. Еще вопросы имеются?

— Конечно. Я так и не услышал ответа, кем работает ваша мама.

— Какая разница, кем она работает?

— Разница в том, господин депутат, что я уверен, что в этом чемодане денег столько, сколько ваша мама не заработала за свою жизнь…

— Это я ей занял, понятно! Понятно вам. Я занял своей матери деньги. Понятно? А что? Имею право! А теперь с дороги отойдите, и мы пойдем. Как я понимаю, сегодня ничего подписать у нас не получится.

— Идите, вас никто здесь не держит. Вы же депутат, а вот вашей маме задержаться придется. Она же знала, что эти деньги являются вашей совместной, с супругой Оксаной, собственностью, но, тем не менее, решилась участвовать в этой мошеннической сделке. Так что, вы свободны…

— Ах ты сука! — это было последним, что я услышал, прежде чем могучий захват депутата обхватил мою шею и сдавил, так что у меня потемнело в глазах. Честно говоря, я подставился специально, повернувшись спиной к здоровенному Антону, одновременно «наезжая» на депутатскую маму. Не знаю, сколько меня душил народный избранник в присутствии многочисленных свидетелей, но буквально через несколько секунд удушающие объятия Антоши ослабли, я почувствовал, что я снова могу дышать, усаженный на стул.

В комнате толпились люди, депутат сидел за столом рядом с матерью, у которой глаза стали, казалось бы еще больше и округлее. Чемоданчик с деньгами из зоны видимости исчез, папа — Краснобаев стоял у окна с двумя какими-то солидными дядьками, по внешнему виду, явно не тянущими на охранников. Было ощущение, что запланированный небольшой скандал перерос во что-то, более масштабное.

Ужасно саднило горло, было больно сглотнуть, я просто боялся шевельнуться, когда, оттолкнув кого-то, кто стоял передо мной, передо мной опустилась на колени Ирина.

— Ты как, Паша? — холодные, с улицы, тонкие пальцы легли на мою многострадальную шею и сразу стало легче. Ирина подхватила меня под руку и повела к выходу. На улице, втянув стылый ноябрьский воздух, я прижался спиной к стене здания и попросил, тревожно вглядывающуюся мне в глаза.

— Ира, подожди, мне передохнуть надо…- я вдыхал свежий городской воздух и не мог надышаться.

— Ладно, я попозже подойду. — Ирина бросила на меня испытывающий взгляд

Ушел я минут через двадцать. Все это время Ира весело проболтала с Оксаной и Краснобаевым-старшим, стоя у красивой американской машины.

Тихий центр. Частный дом.

— Паша, а ты что уехал то? — Ирина пришла домой только вечером, веселая и оживленная, прошла на кухню, поставила чайник, вернулась ко мне, присела на кровать.

— А Михаил Владленович такой дядька интересный. — Ирина откинулась спиной к стене, мечтательно подняла лицо к потолку: — Ты представляешь, он так быстро все вопросы порешал. С Антоном Чебриковым уже все. Пока непонятно, куда его, но в бюджетный комитет его уже не делегируют. А знаешь кого в этот комитет рекомендуют?

Пока Ирина порхала по дому, радостно щебеча о своих планах, я сидел на кровати с дежурной улыбкой, пряча за ней накатившую тоску. Ирина, увидев воочию падение, казалось бы, непотопляемого, Антона Чебрикова, познакомившись с аптечным олигархом Краснобаевым и почти подружившись с его дочерью Оксаной, Ирина Кросовская сделала шажок в другой мир, который был мне чужд, так как жил он совсем по иным законам и правилам. И вроде бы я сам сделал все, чтобы Ира оказалась в этом мире, где не пересчитывают рубли в кошельке и дни до следующей получки, а летают три раза в год на Мальдивы, а Новый год проводят на Доминикане, невзирая на сезонное удорожание.

— Паша, что у тебя с лицом? Что-то случилось?

— Ира, ты прости, но меня в командировку отправляют, вместе с Демоном.

— Надолго?

— Пока не знаю. — я начал собирать вещи. Не знаю, где мы с псом будем ночевать сегодня, но я чувствовал, что я должен отступить, дать Ире оглядеться в ее новом окружении, в ее новом образе жизни. Уверен, что с сегодняшнего дня у моей подруги не будет никаких материальных проблем. Скорее всего, Краснобаев сделал ей предложение, от которого не отказываются, у нее все будет хорошо.

Поселок Клубничный. Помещение опорного пункта.

— Эй, мужик… из темноты, к крыльцу «опорника», вынырнули, пошатываясь, три мужские фигуры, сделали несколько шагов, но внезапно остановились, как будто натолкнулись на невидимую стену…

— Грибанов, а ты что колобродишь ночью? — я встал с перил крыльца и шагнул в сторону аборигенов,