Детектив и политика 1991 №6(16) - Ладислав Фукс

— Я к вам с новостью, господин Вики, вас она наверняка заинтересует. Сегодня господин советник решился на то, чему противился целых полгода, — назначил премию, и весьма значительную, за содействие в поимке Анатоля Брикциуса.

Камердинер прислонился к шкафику, стоявшему у двери.

Вики покачал головой, словно не веря своим ушам, и камердинер решил досказать подробности:

— Завтра в газетах поместят фотографии Брикциуса-Стопека, полученные из Брюсселя и из краковской картотеки. Вы их еще не видели, их покажут и в специальном телевыпуске. Из бумаг господина советника вам известен лишь его словесный портрет. Фотоснимков в папках не было. Завтра они будут опубликованы. Оплатят все, что принесет пользу следствию. За сообщение, на основании которого Брикциус будет задержан, кто-то сможет получить сто тысяч. Сумма, правда, еще под вопросом, вы знаете, власти прижимисты. — Он изобразил на каменном своем лице легкую улыбку.

Вики глядел на него во все глаза, а тот, словно прочитав его мысли, добавил:

— Вы правильно решили перед Рождеством отказаться от поисков. Вот уж и февраль, господин советник склонен наконец назначить премию, но вряд ли она поможет. И еще одно сегодня ожидаются гости. Мне не говорили, кто именно, может быть, какой-нибудь солидный журналист, депутат или даже сам министр. Госпоже Бетти даны соответствующие указания. Полагаю, господин советник такими домашними приемами решил расширить свои светские связи.

В кухне, за супом, Вики услышал то же самое и от экономки:

— Господин советник ожидает важных гостей. И не на ужин, а в полшестого. Мне велено приготовить угощение на четыре персоны. — Бетти подала цыпленка и продолжала: — Думаю, приглашенных будет не четверо, а двое. Третьим и четвертым будут сам хозяин и полковник Зайбт. я слышала, хозяин о чем-то договаривался с ним.

Буквально за минуту до назначенного часа в холле раздался звонок в дверь — пришел полковник Зайбт, бодрый и элегантный, как всегда, но сегодня чуть более серьезный, во всяком случае, так казалось… А в пять тридцать перед виллой остановилась машина, вышли двое.

Вики не разглядел их из окна, они шли слишком быстро, а высовываться все же неудобно. Слышал лишь, как отец здоровается и представляет гостям полковника. Потом, по-видимому, он провел их в гостиную. И снова заглянул камердинер.

— Невероятно, — прошептал он, — но господин советник, кажется, действительно расширяет светские связи. Он приглашает вас в гостиную. И хочет представить гостям.

— Представить? — удивился Вики. — Не может быть, такого еще не случалось.

— Да, после смерти госпожи — ни разу, — коротко подтвердил камердинер.

Вики медленно пошел к умывальнику, размышляя, кто же эти гости. Камердинер, как ни странно, до сих пор не знал.

— Понятия не имею. Знаю только, что не министр, тот не ездит в малолитражке.

Вики причесался и задумался. Так как в доме время чудесным образом остановилось и воцарился покой, на лицо его теперь редко набегала тень, серые глаза больше не туманились, взгляд их был ясным и безмятежным. Уже полтора месяца он про порошки и не вспоминал. Разве только изредка, когда на душе становилось неспокойно. Но сейчас… не принять ли на всякий случай? Приглашение в гостиную настигло его врасплох, растревожило и заставило потянуться за порошком. Он накинул куртку и спустился вниз. Все сразу стало безразлично. Ни беспокойства, ни напряжения. Ему показалось, что из гостиной слышится голос комиссара Вани. Но он ошибся. Ваня тоже в малолитражке не ездит.

Вики постучал и вошел.

За столом, где два месяца назад проходила рождественская трапеза, недвижно, как монумент, восседал советник, холодное его лицо было по случаю гостей в меру приветливым. Рядом сидел полковник, непривычно серьезный. Когда появился Вики, полковник все же улыбнулся ему. Гости — женщина лет сорока — пятидесяти и мужчина много старше, полный, суровый. Он курил, опираясь локтем о стол, точно в пивной. На столе бутылка джина, кофейный сервиз и печенье в белой вазе. Оба — мужчина и женщина — в черном.

— Мой сын Виктор, — представил советник таким тоном, будто сообщал о погоде или прибытии поезда.

Вики задохнулся. Он узнал этих людей. Раньше, чем они встали и представились; он видел их фотографии в журналах и газетах. Это были Книппсены, родители Юрга.

— Пресса свирепствует, — сказал Хойман, наливая госпоже Книппсен и директору винодельческого училища кофе — джин им уже налили. — Наверное, вы знаете — прошли и дебаты в парламенте. Писать, что полиция не искала преступника, проживавшего под чужим именем, а когда стали искать, не нашли… Писать, что наша страна — джунгли, раз преступник ухитрился скрываться полгода… Нет, серьезные газеты такого бы себе не позволили. Завтра, — Хойман бросил взгляд на полковника, — будет объявлена высокая премия за поимку убийцы вашего сына и двух других детей. Во всех газетах и по телевидению представят фотографии подозреваемого Стопека.

— Какая премия? — спросил, не меняя позы, директор училища и заморгал воспаленными глазами.

Хойман коротко ответил:

— За поимку или сообщение о местопребывании — сто тысяч, оплачена будет также любая полезная для следствия информация.

— В Оттингене, — проговорил Книппсен, — утром того дня неизвестный продавал омелу…

— Это был Метцгер, работник землевладельца Витольского из соседней деревни. Мы установили это на другой же день, — пояснил Хойман.

— Другой неизвестный в золотом пенсне заходил в писчебумажный магазин, — продолжал Книппсен хмуро.

Хойман опять бросил взгляд на Зайбта.

— Это был хормейстер Малого оперного Бруно Чиро Коопола, человек безусловно порядочный и великий артист. Он из нашего города, в Оттингене прожил три дня. В гостинице. Мы это тоже установили очень скоро.

— А господин Растер… — Книппсен выпил джина.

Вики, очень бледный, с бьющимся сердцем, сидел в конце стола; ему показалось, что отец, бросив взгляд на Зайбта, скользнул и по его лицу.

— Вне подозрений, — еще суше ответил Хойман.

Госпожа Книппсен, взглянув на молчаливого Вики, глухо сказала:

— У вас прекрасный сын, господин советник! — И разрыдалась.

Хойман чуть наклонил голову, ни один мускул не дрогнул на его лице. Он молчал. Будь здесь камердинер, он бы подумал: "Молчит, тактично молчит. Сцену разыгрывает или просто нечего сказать".

Полковник Зайбт проговорил тихо:

— У вас, госпожа Книппсен, тоже красивый и умный сын, он, надеюсь, принесет вам много радости.

— И дочка есть, — добавил господин Книппсен, снова моргнув воспаленными глазами. — Но… — он убрал локоть со стола, голос его задрожал, — я сам бы задушил негодяя. Чудовище! Подумать только, если бы я уничтожил это исчадие ада, меня осудили бы за убийство. — Он покосился на Хоймана.

— К сожалению, — ответил тот. — Разумеется, суд учел бы смягчающие обстоятельства, на вашей стороне были бы симпатии многих людей и почти