Военно-Морской Исекай - Михаил Николаевич Кисличкин

в тот момент времени не нашлось. Зато его появилось в достатке потом, когда на второй день путешествия меня чуть не хватил Кондратий, да такой, что пришлось на время отложить все дела и занятия.

Самое обидное, что причиной приступа стало не очередное тяжеленное вундерваффе. Хотя, я уже мысленно прикидывал, смогу ли я по деталям вытащить из «киселя» КПВТ и приспособить его на палубе для стрельбы, но до практического выполнения замысла дело не дошло. Нет, я сломался на банальном ящике со стиральным порошком. Правда, до этого я таскал из «ничего» упаковками туалетную бумагу, а до нее — средства для мытья посуды, мыло, мусорные пакеты, безворсовые салфетки, резиновые перчатки и чистящие средства. А что вы хотели? Жизнь моряка состоит не только из штормов и суровой романтики. Мыть каюту и стирать робу приходится самому, да и девчонкам на камбузе следовало помочь. На судне предстояло обживаться всерьез, а бытовая мелочевка изрядно облегчает жизнь и требуется ее немало. Тем более, что после повышения уровня я вообще брал из «киселя» все подряд, мне казалось что подобная ерунда меня никак не напрягает. А зря, Кейма ведь предупреждала в свое время — не используй дар слишком часто, надорвешься, магия изнашивает тело. И оказалась права.

Злосчастный порошок в какой-то момент стало неожиданно трудно тащить, голова начала кружиться, но я проявил упрямство и все же выдернул набитый картонными пачками ящик из «киселя». И тут же почувствовал сильнейшее сердцебиение, боль в левой стороне груди, горло схватил спазм, а переборки камбуза разом пронеслись перед глазами. Я еще успел увидеть, как стоявшая у холодильника Кима вскрикнула и бросилась ко мне на помощь, а потом сознание разом померкло…

Очнулся я уже в своей каюте, на кровати, заботливо укрытый одеялом. Голова слегка болела, а во всем теле ощущалась сильнейшая слабость. Рядом на стуле сидела бледная как полотно Кима, держа на коленях свой жезл.

— Пришел в себя? — слабо улыбнулась мне она. — Ух, Леша, как ты нас всех напугал, ты бы знал!

— Извини, не хотел, — просипел я. — Что это было, а? Слабость сильнейшая.

— Ты надорвался, — тихо сказала магичка. — Слишком много и слишком часто использовал свой дар. Мне в тебя энергию пришлось закачивать потоком, чтобы ты не умер… у тебя аура уже почти потухла, я тебя лишь на своей жизненной силе держала. И едва удержала на самом краю. Сколько ты всего перетаскал из «киселя» предметов за последние дни?

— Много. Я даже всего не вспомню.

— Вот именно, — Кима с трудом встала со стула, сильно пошатнувшись и схватившись рукой за край столика у иллюминатора, хотя судно почти не качало. Сняла трубку с внутреннего телефона и набрала короткий номер.

— Мостик? Илья, передай кэпу, что Леша пришел в себя. Да, Максим Максимыч, слушаю вас…. Поняла. Уже все нормально, жить будет. Да, я ему передам… Нет, беспокоить его пока не надо, пусть спит до утра.

— Пойду я, Леша, — положив трубку, повернулась ко мне магичка, и я увидел, что ее колотит крупная дрожь. — Мне поесть надо, срочно. И согреться. А потом снова приду к тебе. Думаю, что тебе скоро станет легче, но запомни категорический приказ капитана: в «кисель» не лазить! А то он лично тебе шею открутит! Лежи, восстанавливайся пока.

Вот так я и выпал из ритма жизни парохода. «Вепрь» упрямо резал своим острым форштевнем воды океана, а я по большей части лежал в кровати, глядя на потолок или в иллюминатор. Кима оказалась неправа — легче мне не становилось. Ничего не болело, но проклятая слабость никак не хотела уходить, сил едва хватало, чтобы добраться до туалета и вернуться в койку, ноги подгибались от слабости, хоть ползи на коленях, а силы в руках едва хватало, чтобы держать ложку или поправить подушку. День шел за днем, но ничего не менялось. Ни о каких занятиях или вахтах не было и речи, я чувствовал себя бесполезным грузом, о котором приходилось заботиться. Кима переехала ко мне в двухместную каюту, и теперь ночевала на свободной койке, а заодно кормила меня, таская с камбуза еду на подносе. Но аппетита почти не было. Заботливая магичка несколько раз пыталась лечить своей магией, но эффекта это не давало — что-то в моем организме основательно сломалось и теперь никак не хотело чиниться.

— Нельзя было сразу после получения нового уровня столько колдовать, — сокрушалась Кима. — Надо было дать твоему организму прийти в себя, перестроиться постепенно. А ты сразу начал миномет доставать и другое оружие… У тебя сейчас энергетика как решето — сколько ни вливай в тебя силы, все сразу выливается обратно.

— Хреново, — только и мог ответить я. — Каюсь, дурак был. И ведь предупреждали, а я не слушал… Слушай, Кима, дорогая, а есть способ это решето залатать?

— Надо сделать так, чтобы твое тело очень захотело жить. Не ты сам, а оно. И способ есть, — задумчиво сказала магичка, почему-то покраснев как от смущения. — Теоретический. Ладно, сегодня ночью попробуем. Я только с Альтрой договорюсь…

— Эльфа тут причем?

— К сожалению, без нее не получится. Ты ведь меня не любишь, Леша, — горько усмехнулась девушка. — Но делать нечего, будем тебя лечить. Готовься вечером к процедуре.

В восемь часов вечера вместе с Кимой в мою каюта пришла Альтра. Магичка стала кормить меня ужином, а эльфа с сосредоточенным видом села на ее кровать, неотрывно глядя то на меня, то на Киму. Я хотел было заговорить с ней, но «ушастая» лишь прижала палец к своим губам и отрицательно покачала головой. Когда ужин закончился, эльфа посидела еще минут пятнадцать, потом кивнула магичке, забрала поднос с посудой и тихо вышла за дверь.

— И что теперь? — обескуражено спросил я. — Начнем лечение?

— Начнем, — сказала Кима, и ее ладони засияли неярким желтым светом. А затем она стала неспешно расстегивать свой рабочий комбинезон, и я просто ахнул от внезапно нахлынувших на меня эмоций.

Кима была не просто красива! Она была бесподобна, великолепна, желанна, ослепительна и обворожительна! Я даже забыл о своей слабости и протянул навстречу ей руки, желая обнять, и желание мое исполнилось. Но не сразу, а как только комбинезон упал на пол, и выяснилось, что под ним ничего нет. А затем магичка одним слитным движением опустилась на кровать рядом со мной, и мои губы нашли ее губы.

Умом я понял что произошло: эльфа основательно покопалась в наших мозгах, внушив нам с Кимой сильнейшую любовь и желание друг