Открытая рана - Сергей Иванович Зверев

Но лето отогревает землю и души. Возвращает людям стремление к движению и радость существования.

Низкое серое небо, скалы, утесы, бесконечные дюны, в которых завывает обреченный на вечные скитания по этим местам ветер. И обветренные, продубленные морем люди. Все это наличествовало на куске побережья, именуемого в народе Серым Берегом. На нем нашлось место небольшому городку, паре рыбацких деревень, сведенных в рыболовецкий колхоз «Слава Октября». Здесь и предстояло искать нашего фигуранта.

Что у нас на него было? По прикидкам, прибыл он сюда или в войну, или по ее окончании. Скорее всего, по документам литовец. Существует большая вероятность, что связан с морем. А кто тут с ним не связан? Ну и словесное описание внешности тоже имелось. А также весьма выразительный портрет руки разведчика-нелегала — хоть сейчас в Третьяковку.

В республиканском МГБ к нашим проблемам отнеслись с пониманием. Действовала магия Проекта. Поэтому обеспечили всем. Выделили машину — новенький газик. Проработали систему экстренного оповещения. Назначили связников. И проинструктировали начальника райотдела, чтобы хоть в лепешку разбился, но все поручения москвичей выполнил точно и максимально быстро.

Начальник районного отдела МГБ был русский, звали его Александр Федосеевич Федотов. Попал в Литву еще в 1940 году, после ее присоединения к СССР. И уже тогда немало потрудился, наводя здесь социалистический порядок. Был он плечист, полноват, усат, мощен и спокоен, как танк.

— Найдем вашего паскудника, — заверил он, разглядывая лежащий перед ним портрет и что-то пытаясь вспомнить. — Но для быстроты процесса лучше бы привлечь Альгиса.

— Это кто? — с подозрением поинтересовался Добрынин.

— Участковый, как раз обслуживает значительную часть интересующей нас территории. Там он знает всех и все.

— Лишний посвященный, — кинул я недовольно.

— Это наш человек, — твердо произнес начальник райотдела. — Не раз в деле проверен. За него могу поручиться. Его «зеленые» столько раз приговаривали к смерти.

— И что? — спросил я.

— Он жив, а они — нет.

— Диалектика, — хмыкнул Добрынин.

— Это именно он в прошлом году выявил связника, а потом и ячейку «Свободного правительства Литвы». Слышали о таком?

— Наслышаны, — кивнул я.

Перед отъездом я поднял материалы и ознакомился с оперативной обстановкой в Литовской Республике. «Армия свободы Литвы» тут так и не угомонилась. Правда, такого накала страстей, как сразу после войны, не было и в помине. Сыграло роль, что почти тридцать тысяч человек депортированы за связь с бандподпольем. Но листовками все города до сих пор засыпаны. И нападения на военных, специалистов из России, партийных работников не такая редкость. Заодно бандиты занимались экспроприациями — грабили кассы и сберкассы. Убивали сочувствующих советской власти.

Недавно бригада приезжала под руководством замминистра госбезопасности СССР. И как-то умело за две недели она это подпольное «свободное правительство» отыскала. Целая войсковая операция была — из схронов «зеленых» выкуривали. Заодно там и председателя правительства грохнули — он перед смертью свои шикарные хромовые сапоги ножом резал, чтобы они советским солдатам не достались. После этого стало поспокойнее, но обстановка все равно тяжелая. И боевики не спят. И заброска агентуры из-за бугра продолжается.

— В общем, Альгис у нас герой, — заключил Федотов. — И он из этих краев. Честно говоря, стоит столько, сколько половина моего отдела.

— Чего же ты его к себе не возьмешь? — спросил Добрынин.

— Не идет. Говорит, участковым милиционером ему лучше. Участковый с людьми работает, а опер — все больше с агентами.

Я только усмехнулся. Да, старая отговорка. Хотя агент — тоже человек. В какой-то мере.

Вскоре в отделе появился сам разрекламированный Альгис. Выглядел он простовато, похож на работягу с рыбокомбината, но опытных вояк и сотрудников органов отличает взгляд. Его не замаскировать простецкой улыбкой. Вот и у участкового взгляд был жесткий и все примечающий. В общем, брат он наш по крови. Тоже волкодав.

— Помочь бы товарищам из Москвы. Очень нужно, — с нажимом произнес начальник отдела.

— Нужно — так поможем, — спокойно произнес Альгис.

Как обычно, мы взяли с него кучу подписок. Участковый их безропотно подписывал, при этом только пожимал плечами — мол, жалко, что ли, хотя без подписок понятно, что ничего от него не уйдет, но если хотите в игрушки играть.

После этого я ему довел, кого мы ищем. А он, прищурившись и простецки почесав затылок, спросил:

— Что на него еще есть?

— Портрет, — я положил на стол рисунок.

Альгис внимательно рассмотрел его:

— Красиво нарисовано.

— Ну так. Умеем, когда захотим.

— Похож. Очень похож. На Каткуса… Ионас Каткус. Только наш помордастее будет, с длинными жесткими волосами и бородой.

— Это как раз понятно. — Сердце мое радостно екнуло. — Разъелся. А борода — чтобы как-то внешность изменить. Все же в этих краях он и до войны бывал. Всегда есть шанс натолкнуться на старого знакомого, и что тогда делать? Менять внешность. Чтобы всегда можно было объявить — мол, спутал, друг, иди своей дорогой и не отрывай от важного и нужного.

Такие случаи бывают, хотя и не слишком часто. Бросается одноклассник на улице, распахнув объятия и с криком: «Здорово, Сидоров!» И слышит в ответ: «Я не Сидоров, а Павлов». У человека возникают сомнения. Человек ими делится с окружающими. Информация доходит до органов. И вот очередной агент глубокого залегания выявлен.

Ну что, звание клоуна сезона больше мне не грозило. Максимум, что теперь мне могут навесить, — это ярлык «фантазер сезона». За неуемные фантазии и сомнительные версии. Но все же приличный успех был. Абверовский агент вычислен, находится совсем рядом, и остается его только взять.

Часть дела сделана. За фигуранта мы уцепились. Но этого было недостаточно.

Мы ввели участкового частично в курс дела. Показали портреты артельщиков — может, и они здесь крутились. Довели также наши предположения о том, что именно вражеские агенты хотят здесь сотворить и какой груз приготовили для переправки за рубеж.

— Для такого груза или подвал, или отдаленное хранилище должно быть, — отметил Добрынин.

— Даже не знаю, — покачал головой участковый. — В домике у Каткуса такого не схоронить. Да и живет он со вдовой Вильте, открыто, не стесняясь. А та бы разболтала все, что можно и нельзя.

— И как тогда? — спросил я.

— Пещер вокруг полно, гротов, но там тоже несподручно. Мало ли кого занесет по случаю. Нет, тут другое надо искать.

— Сообщника? — поинтересовался я.

— Ну что вы тут прям осиное гнездо разведки рисуете, — возмутился участковый и задумался. — Хотя кое-какой резон в этом есть.

— С кем у этого Каткуса дружеские отношения?

— Да со всеми общался и ни с кем. Чужой он все же. И куркуль.

— Часто этот чертов куркуль в поле вашего