Ржевское пекло - Сергей Иванович Зверев

– Вперед, Ваня, – спокойным голосом приказал Харитонов. – Жми теперь на всю катушку.

Со второго выстрела Харитонов подбил головной танк, но в лобовую броню «тридцатьчетверки» угодил бронебойный снаряд. Командира бросило головой вперед, и он ударился лбом о панораму. Мягкие валики шлемофона смягчили удар, но в голове у старшего сержанта все равно зашумело, и перед глазами замелькали искры. Сквозь шум он услышал, как заряжающий доложил о бронебойном снаряде.

Харитонов чувствовал, что ему трудно двигать правой рукой, но все же сумел довернуть башню. Снаряд разбил гусеницу и передний каток немецкого танка. Тот развернулся поперек дороги и перегородил путь всей колонне.

– Добивай его, Парамон! – с торжеством заорал механик-водитель.

Бронебойный снаряд «тридцатьчетверки» прошил бортовую броню вражеского танка, который сразу замер на месте.

Тут перед глазами Харитонова вспыхнуло яркое солнце. Он умер, не почувствовав боли.

«Задержали… молодцы», – успел подумать командир боевой машины.

Он не узнал, что через три часа после этого по немецкому переднему краю ударила наша артиллерия. Она пробила в нем коридор. Советская пехота устремилась в него и встретила двух автоматчиков, гнавших перед собой фашистского генерала и пару офицеров.

Соколов оставил танки в лесу и поспешил к комбату. Белов вел наблюдение с крыши большого полуразрушенного овина, стоявшего на краю поля.

Мартовский рассвет был ярким и давал надежду на ясный солнечный день. Алексей давно уже не обращал внимания на погоду как на фактор, влияющий на его настроение. Она многое значила в боевых действиях, это да, но вот так просто смотреть на небо и думать о чем-то, не связанном с войной, ему не приходилось уже давно.

Хотя все это условности. О чем таком, что не связано с войной, можно теперь думать? О девушке Оле из белорусского городка Мосток? Так Алексей и познакомился с ней как раз потому, что была война. Расстались они по той же причине. Не поехала она с ним тоже из-за войны. Из-за больного отца, которого нельзя было оставлять одного в оккупированном фашистами городе. Для него это было бы равносильно смертному приговору. А как они могли бы познакомиться, не случись войны? Алексей даже улыбнулся, понимая, что ему нравится придумывать причины и ситуации, при которых он мог бы в мирное время познакомиться с Олей.

Но сейчас ему приходилось снова сосредотачиваться на войне. Все его мечты послушно ушли на задний план, скрылись под плотным покровом воли и железной дисциплины.

Соколов лег на живот на скат крыши и приложил к глазам бинокль. Вот окопы. Несколько блиндажей, к которым вели ходы сообщений. Стрелковые ячейки, пулеметные гнезда. Траншеи вырыты хорошо, ровно, в полный профиль. На второй линии окопов минометные позиции. Там видны четыре трубы. Козлы с колючей проволокой выставлены в два ряда, на расстоянии примерно сто и сто пятьдесят метров от первой линии окопов.

– Ну и что ты обо всем этом думаешь, танкист? – спросил Белов, не поворачивая головы.

– Позиция качественная, – отозвался Алексей, продолжая методично, метр за метром изучать оборону немцев. – Не думаю, что их тут больше роты.

– Ты судишь по количеству стрелковых ячеек? Напрасно, если они дежурят в окопах посменно, то количество таковых умножай на три. Смены подразделения не было давно. Наст здесь прочный, с января лежит, а за окопами ни следа. Фрицы ни машины сюда не подгоняли, ни полевую кухню тут не ставили. Здесь могли быть только гужевые повозки, да и то не сильно груженые.

– Есть и еще один приятный момент, – заявил Соколов. – Позиция фрицев направлена строго на восток. Они ждут наступления наших войск. А мы сейчас фактически находимся у них за спиной. Интересно знать, есть на восток отсюда другие немецкие части или это передовая позиция на всем фронте? Сычевка – первая линия временных позиций, на которую по плану «Бюффель» должны отступить фашисты. Отвод, судя по приказу, начался первого марта. В девятнадцать часов основные силы противника должны были покинуть Ржев. Второго марта взорваны мосты через Волгу. Значит, это всего лишь части прикрытия.

– Что, прорвемся через них, а там и свои? – Белов посмотрел на танкиста. – Думаешь, что все так просто закончится?

– Думаю, что просто не будет, – ответил Алексей и вздохнул. – Подразделения прикрытия должны имитировать активную, полноценную оборону. Значит, их там не так уж и мало. А у нас сил еще меньше. Так что семь раз нам придется отмерить, чтобы раз отрезать. Но здесь, ударив им в тыл, пройти будет легче, чем в каком-то другом месте.

– Вот это я от тебя и хотел услышать, – бодро проговорил комбат. – Прорвемся еще на десяток километров, а там, глядишь, свои очухаются, пойдут в наступление. Закончатся наши мытарства, Леша. Нас будет ждать банька, много горячей воды и мыла, чистое белье, чай из настоящего тульского самовара на щепочках или еловых шишках. Дело за малым. Осталось нам с тобой уничтожить вот этот опорный пункт фашистов, а потом вперед на всех парах.

Соколов вернулся к своим танкистам. Полетаев и Шурыгин курили под сосной в кулак и о чем-то не спеша разговаривали. Наверное, вспоминали что-то. Может, дом? Увидев командира, оба бросили окурки и стали выжидающе смотреть на него.

– Атакуем, ребята! – сразу же сообщил им Алексей, настраивая на боевой лад. – Доставайте карты.

Взводные полезли в планшеты, развернули карты, нашли на них нужный участок.

Соколов еще раз окинул его взглядом и проговорил:

– Окопы тянутся от острой опушки леса до развилки грунтовых дорог, расположенной северо-восточнее. Это первая линия. Ходы сообщения на сто метров. Параллельно идет вторая линия обороны с блиндажами. Стрелковые ячейки видны хорошо, пулеметные гнезда не замаскированы. Слева от усадьбы четыре минометных окопа. Наша задача – с ходу прорвать оборону противника на этом участке, подавить активные огневые точки и без остановки уйти на север, в сторону Ржева. Полетаев, ты на левом фланге. Огнем и гусеницами уничтожаешь минометную батарею и блиндажи за второй линией окопов. Шурыгин, ты идешь справа и утюжишь первую линию. При подходе на пятьдесят метров к позициям сбавлять ход, пропускать вперед автоматчиков, прикрывать их огнем, подавлять пулеметные гнезда и активные очаги обороны. Вопросы есть?

– Никак нет, товарищ командир, – за всех ответил Полетаев.

– Хорошо, – сказал Алексей. – Подбитые машины приказываю сжигать и уходить пешим порядком за автоматчиками. Готовность двадцать минут.

Время прошло быстро. Командиры сидели в люках и ждали приказа.