Стальное крыло ангела - Сергей Иванович Зверев

затягивалась. Люди посматривали на часы. Ольга пару раз построила мне глазки – я хотел ответить тем же, но не мог. Она картинно надулась, отвернулась.

Снова белокурая теледива ругала своего оператора.

Вадиму Кащееву надоело выслушивать инструкции Ольги, он сунул в рот сигарету. Пощелкал зажигалкой – она отказалась работать. Повертелся, подошел к Сереге Викулову, который оказался неподалеку, попросил прикурить. Серега поколебался, достал зажигалку, высек пламя. Оператор затянулся, что-то буркнул Сереге. Тот пожал плечами, спрятал зажигалку…

– По коням, товарищи! – зашумела Инга Артуровна. – Все по коням!

Анархически настроенная компания с шутками и металлическим лязгом стала набиваться в микроавтобусы. Мы тоже рассаживались. Рация известила: путь свободен. Соколовский вертел баранку, направляя «Гелендваген» к выезду на улицу. За нами, выдерживая дистанцию, двинулись микроавтобусы. Второй внедорожник, ведомый Галкиным, замыкал процессию.

Мы ехали по свободной от транспорта улице Свердлова. Слева голубело море – чистое, спокойное в этот майский день. Гаишные машины на перекрестках, любопытствующие лица в форточках. Маленькая кавалькада проследовала площадь Ленина, церковь Иоанна Предтечи. Дорога по касательной уходила от моря. Справа осталась знаменитая гора Митридат. Остался за бортом Керченский историко-археологический музей.

Дорога непривычно пустая. Лишь иногда проносились спецмашины с проблесковыми маячками. Улица Свердлова переходила в Камыш-Бурунское шоссе. Таманская улица, недостроенные дорожные развязки, примыкающие к переправе.

Снова заголубело, заискрилось море, показалась ленточка Крымского моста. Мы ехали по свежей эстакаде – с новыми бордюрами, фонарями, указателями, блестящей дорожной разметкой. Пока еще рано, но минут через сорок все пространство у въезда на мост заполнится народом, начнется мероприятие, на которое – теперь об этом точно известно – прибудет Первое лицо…

– Ты в порядке, командир? – покосился Соколовский.

Я не был в порядке! Я места себе не находил! Тревога, окопавшаяся в душе еще утром, выходила наружу, заполняла меня целиком. Я не мог понять, что со мной происходит.

Кавалькада остановилась у дорожного поста. Всех заставили выйти – стандартная процедура. Об этом предупреждали, поэтому люди не роптали. Помахивали хвостами хорошо воспитанные овчарки. Специалисты с приборами повторно исследовали внутренности микроавтобуса, проверили людей металлоискателями. Аппаратура у этих парней первоклассная, чует все – оружие, ядовитые химикаты, все на свете отравляющие вещества – в том числе внутри съемочной аппаратуры. Что-то спрятать в принципе невозможно. Чего я так волнуюсь? Трехминутная задержка – и колонна отправилась дальше…

И снова тревога навалилась, просто била в набат. Во всем происходящем что-то было не так. Я должен был понять что? Интуиция пыталась что-то сообщить. Мы все убеждены, что наши противники отказались от диверсии, потерпев поражение. Но полное ли это поражение? Всегда, когда готовится нечто особенное, есть план «Б»…

Извилины кипели, я заново передумывал все, что знал и мог вспомнить. Чутье настаивало: диверсия будет! Неважно, как получится, но что-то будет! Распыленная отрава? Исключено. Взрыв на мосту? Тоже исключено. Стрельба на мосту?

Стрельба на мосту… Почему бы нет? У кого во время открытия будет оружие? Только у проверенных, надежных лиц, это понятно. И все же… Охрана высшего лица тут точно не в теме. Инспекторы ГИБДД – на стационарных постах, которые им запрещено покидать. И что-то я сомневался, что им сегодня выдали боевое оружие… Военные, сотрудники Росгвардии, вооруженные лица под мостом и вокруг моста? Но они далеко, у каждой группы своя задача. А кто близко? Кто имеет хотя бы относительную свободу передвижения? Группа некоего майора Томилина – высокопрофессиональные сотрудники с ясным умом и холодным сердцем. Кто еще?

Стоп…

Я начинал холодеть. Соколовский молчал, хотя посматривал с испугом. Приближалось море. Что за хрень в голове? А ведь было что-то несколько дней назад, вызвавшее мое недоумение, но недодуманное. Как я мог додумать, когда меня держали под прицелом молодые люди на яхте? Я даже не был уверен, что смогу через минуту не то чтобы думать, а существовать! Потом забылось, ну и зря. А что же было-то?

Меня хотели вытащить на палубу и по-тихому прикончить, и вдруг Дарья задумалась. «Подожди, давай его документы посмотрим на всякий случай…» Посмотрела, успокоилась. Понятно, почудилось. Что почудилось?! Чью фамилию она боялась увидеть в моем документе? Мысли прыгали с пятого на десятое. Пожар 25 марта в Кемеровском торговом центре – а это здесь при чем? Что еще? Некто Вадим Кащеев прикуривает у Сереги Викулова, бросает ему пару слов, на что тот никак не реагирует…

Дьявол!

– Ромка, тормози, – зашипел я, – только не быстро, плавненько. Посигналь идущим сзади, что хочешь сделать остановку…

– Командир, ты уверен? – Соколовский напрягся.

– Давай, Ромка, слушай меня, я уверен, что не ошибаюсь…

Он снижал скорость, не доехал метров пятьсот до моря. Здесь не было ни постов, ни охранников, мозолящих глаза, – только асфальтированная трасса, ограждения, разделительная полоса…

– Второй, мы останавливаемся, – сообщил я по рации.

– Понял тебя, – с легким недоумением отозвался Викулов. Я переключил канал.

– База, это Первый. Мы останавливаемся, так надо…

– Первый, вы в своем уме? – среагировали на том конце эфира, но я уже отключился.

– Ромка, выйди из машины и стой на улице. Будь готов к любому повороту событий.

Колонна встала. Я покинул «Гелендваген», прогулочным шагом направился в хвост колонны. На меня таращились водители микроавтобусов. Хлопали глазами прилипшие к окнам журналисты. Я их игнорировал, дошел до второй машины сопровождения. Вопросительно моргал из-за баранки Борька Галкин – мол, что за дела, командир? Я открыл дверь.

– Серега, извини, сдай оружие.

Викулов смотрел на меня с совершенно искренним недоумением. Судорожно проглотил слюну, покосился на Борьку.

– Что, Алексей?

– Серега, прошу тебя, – взмолился я, – сдай оружие и ни о чем не спрашивай, потом все объясню.

Какая-то затравленность мелькнула в глазах моего друга. Он не делал ничего агрессивного (хотя я это предусмотрел), собрался еще что-то сказать, но я смотрел, не мигая, выжидающе, не собираясь менять принятого решения.

Он поколебался, вытащил из кобуры под мышкой «Грач», запасные обоймы из кармана.

– Алексей, ты меня пугаешь, – пробормотал он. – Ты уверен, что ни с кем меня не спутал?

– Прости, Серега, потом, все потом, тебя никто не обвиняет. Не делай глупостей, договорились? Пересядь на заднее сиденье. Борька, присматривай за ним.

Продолжалась пьеса в театре абсурда. Я направился ко второму микроавтобусу, откатил дверцу. Журналисты притихли, смотрели с испугом. Ольга сидела с краю, глаза как блюдца. Видимо, еще не привыкла, что иногда я становлюсь инициатором весьма странных поступков. Я отыскал глазами нужное лицо.

– Оператор Вадим Кащеев, выйдите, пожалуйста.

Он сидел у окна позади Ольги. И вдруг побледнел, забегали глаза. Ольга медленно повернула к нему озадаченную мордашку.

– Эй, Вадик, ты чего наделал? – Она закашлялась.

– Ничего я не делал… – прохрипел парень.

– Выходите быстрее, – торопил я.

Он