Александр Маркьянов - Последний бастион Часть 2

 Если сказать, что пулемет загрохотал - это не сказать ничего. Я довольно много стрелял из старого доброго Браунинга и даже без наушников, в нарушение техники безопасности. Но голос Браунинга - ничто по сравнению с ревом этого монстра. Из дула вырвался язы пламени, грохот очереди показался мне оглушительным рыком разъяренного льва, несмотря на турель, отдача чувствовалась не руками, а всем телом. Град тяжелых пуль ударил прямо в группу негритянских боевиков, засевших за углом одной из хижин и готовящих гранатомет. Тяжелые пули прошли сквозь хлипкую глиняную стену, словно раскаленный нож сквозь масло. Короткая, оглушительная очередь - с того места, где только что толпились боевики, в разные стороны полетели какие-то красно-черные куски. Пулемет не убивал - он рвал на части...

 Боевиков смело, растерзало - я перевел ствол на другую позицию - и снова нажал на спуск. Один из боевиков не выдержал, побежал - крупнокалиберная пуля пронзила его на бегу словно копье, разорвав грудную клетку. Кто-то наоборот побежал к джунглям, надеясь скрыться в спасительной черноте до того, как их настигнет смерть. Только недавно они были хозяевами, богами этого маленького мирка, они могли делать с его обитателями все, что заблагорассудиться - и теперь выгребали - по делам своим. До стены деревьев не добежал ни один...

 Пулемет замолк. Наступила та самая тишина, которую метко называют "оглушительной". Оглушительная тишина - это шум в ушах как когда самолет попадает в воздушную яму, это острый запах пороха, это осознание того, что ты остался жив в этой переделке и еще увидишь завтрашний рассвет. Только тот, кто это пережил, поймет, что это такое - оглушительная тишина...

 Не дожидаясь, пока Марина слезет с дерева и дойдет до деревни, я оглядел пулемет. Хорош зверь. Только сейчас я понял, что за патроны он использует - это были русские патроны 14,5*114, которые использовались в их легких боевых машинах. Пулемет этот был вдвое мощнее Браунинга, а его установка на машину сравнивало ее по огневой мощи с легким бронетранспортером. С такой вот машиной можно не бояться почти ничего в этих местах...

 Методом научного тыка откинул крышку ствольной коробки, отсоединил ленту. Снял какую-то деталюшку - горячая! - и положил в карман. Сейчас надо было осмотреться по сторонам - и мне вовсе не хотелось, чтобы какой-нибудь нигер из местных засандалил мне в спину из этой пушки. Береженого Бог бережет...

 Соскочил с кузова, сунулся в кабину - проверять ее было некогда, а ведь там вполне мог кто-то скрываться. Никого. Поднял валяющийся у капота пулемет - бельгийский FN MAG. Старенький, покрытие на металле до блеска вытерто - но надежный. Тяжелый - но не на своем горбу тащить, в конце концов. В ленте оставалось патронов пятьдесят, наверняка у пулеметчика эта лента не последняя. Закинув пулемет в кузов, я пошел к тому дому, откуда велся огонь - мне интересно было, кто все-таки рискнул стрелять...

 Зашел - и остановился на пороге, не в силах осознать увиденное и поверить в то, что вижу. В глубине комнаты, в луже крови, казавшейся в темноте почти черной, лежал мальчишка. Тот самый, который встретился мне, и рядом с которым я оставил три автомата убитых боевиков. Один из автоматов сейчас валялся рядом с окном хижины, которое пацан использовал в качестве бойницы, второй автомат лежал рядом с ним. Он не знал, как перезаряжать автомат и поэтому взял с собой два - чтобы убить врагов своего племени и своего народа. Убить хоть кого-то - даже ценой собственной жизни. Чтобы хоть что-то сделать...

 Даже не знаю, что было у меня в голове в этот момент и как все это описать. Замешательство, растерянность, непонимание. Еще что-то, что невозможно даже описать словами.

 Как думаете - сколько детей его возраста, из сытой или благополучной Европы смогли бы поступить так же. Или из Америки. Или зачем детей - а сколько взрослых смогли вот так вот - не ждать армию, полицию - а самим взять автомат и начать стрелять в своего врага. Начать стрелять, зная что враг превосходит численностью многократно и скорее всего ты погибнешь. Но, тем не менее - сделать это. Пойти на верную смерть...

 Да никто. Максимум один человек из ста - и это в лучшем случае. А остальные - примут "позу эмбриона" и начнут умолять не убивать. У нас очень хорошо умеют подавать в суд, немного хуже - митинговать и требовать. А вот отстаивать свой родной дом, умирать, как подобает мужчине - этого не умеет почти никто. Американцы - нация, которая за три поколения превратилась из нации первопроходцев в нацию сутяжников.

 А ведь их больше чем нас...

 Не говоря ни слова, я молча повернулся и вышел из полуразрушенной пулями хижины. Марина ждала у грузовика, держа наготове винтовку...

 - Что там? - она с тревогой смотрела на меня, не понимая что происходит.

 - Да, ничего особенного. Ты когда-нибудь машину со стиком [a10] водила?

 - За кого ты меня принимаешь... Здесь вам не Америка, сэр...

 - Ну и полезай в кабину. Сейчас ты мне навыки водителя продемонстрируешь... - я открыл дверь со стороны водителя, положил в машину на переднее сидение ручной пулемет, пошел к убитому пулеметчику, чтобы забрать у него запасные ленты - и смотри, не ввались в болото...

 Когда мы выезжали из разгромленного селения, я уже привел в порядок пулемет в кузове и бросил последний взгляд назад. Те, кто остались в живых - женщины и дети - уже вышли из укрытий, где они прятались. Они стаскивали убитых боевиков на центральную площадь, забирали у них оружие, одежду и обувь. Правильно, пропадать ничего не должно. Жизнь продолжалась...

 - Черт, он опаздывает... Какого дьявола он опаздывает... - среднего роста, бородатый человек в темных очках, нервно пожимая плечами, стоявший в самом углу туристической смотровой площадки, расположенный на самом верху Столовой горы нервно посмотрел на часы - в который раз за последние полчаса...

 - Успокойтесь, мин херр... - спокойно, даже равнодушно произнес второй, на вид намного старше первого. В отличие от первого он, засунув руки в карманы длинного серого плаща Берберри, смотрел не на город, а на станцию подъемника, что доставлял туристов на одну из главных достопримечательностей Кейптауна, да и всей ЮАР

 - От того, что вы смотрите на часы каждые три минуты, наш друг быстрее не появится. А вот лишнее внимание к себе вы привлекаете. Не ровен час, кто-нибудь вас опознает. Успокойтесь...

 - Вам легко говорить... - доктор Андре Бойс [a11], один из самых авторитетных ученых Южно-африканской республики раздраженно передернул плечами, но на какое-то время успокоился. Попытался успокоиться и Девид де Вет - он не показывал своего волнения, хотя волновался не меньше Бойса. В конце концов - кто-то должен сохранять хладнокровие, иначе кончится тем, что они начнут скакать по смотровой площадке подобно самцам бабуина в брачный период...

 Тот, кого они ждали, появился на двадцать минут позже - но этому было объяснение. Если правительство ЮАР курсировало между двумя городами - Кейптауном и Преторией - то офис военной разведки ЮАР оставался всегда на одном месте - в мрачном здании прямо в центре Претории. И для того, чтобы сделать доклад правительства, третьему - а именно так его мы и будем называть - приходилось проделывать путь в пятьсот километров. Впрочем, для офицера военной разведки ранга третьего, всегда находился военный самолет...

 - Я прошу прощения, господа... - несколько легкомысленным, не вязавшимся с его серьезным внешним видом голосом, извинился третий - на Гавернмент-Авеню такие пробки, просто ужас. Все уже готовятся к переезду [a12]. Вот так у нас все и работает - месяц готовимся к переезду, и месяц обустраивается на новом месте. И так два раза в год. А потом все удивляются - отчего же так скверно живется в нашей стране...

 Третий улыбался, балагурил - вообще его, в его дорогом, но местного производства костюме и средней цены черных кожаных мокасинах можно было принять за чиновника средней руки, начальника отдела в каком - нибудь министерстве. Из образа выпадали только глаза - они казалось, жили отдельной жизнью. Пока этот человек говорил - его глаза метались от одного конца площадки к другому, рассматривали беззаботно шебечущих, фотографирующихся туристов, пытаясь уловить малейшие признаки неадекватности в поведении, малейшую фальшь...

 - Не лучше ли было встретиться где-нибудь за городом - пробурчал Бойс - чем на виду у всей этой толпы...

 - Если хочешь что-то спрятать - положи это на самое видное место. Правило, которое не раз меня выручало мин херр... Но вы кажется хотели мне что-то сказать...

 - Да... - доктор Бойс замешкался, не зная как сказать то, о чем он думает - я хотел бы поговорить о Валиндабе...

 - О Валиндабе - непонимающе уставился на него третий - а что происходит в Валиндабе?