Полное погружение - Сергей Александрович Васильев

Пришлось сделать круг, заглянуть на хозяйственный двор, выискивая возможность проникновения через черный ход или окно. На удачу на бельевой веревке сушилось сразу несколько «милосердных» балахонов, с десяток халатов, передников и чепчиков. Судьба явно была на стороне Васи. Убедившись, что вокруг никого нет, Стрешнева сняла всю одежду с бельевой веревки, юркнула в известный ей укромный уголок за штабелями досок и приступила к примерке.

Преображение заняло считанные минуты. Василиса аккуратно расправила складки на платье, повязала чепец, стараясь придать своему облику максимальную аутентичность с местным персоналом. Главное — сыграть свою роль убедительно. Она расправила плечи, приняла деловитую осанку и, держа в охапке остальную сестринскую одежду, направилась ко входу.

— Сударыня, откуда и куда направляетесь? — окликнул её часовой.

— Не видишь, что ли? Из прачечной, — буркнула в ответ Василиса, перехватывая поудобнее поклажу, — стоит тут, смотрит, как барышни тюки неподъемные таскают. Помог бы хоть дверь открыть. Не видишь разве, что у меня не десять рук?

Растерявшись от такого напора, часовой освободил перед Васей вход, пропуская ее без дополнительных вопросов. Стрешнева проскользнула внутрь, а спину обдало холодным потом. «Боженьки, как же страшно!» Однако первый этап пройден. Одна из задач решена. Теперь нужно найти Даниила, пока её маскарад не раскрыли.

В просторном холле, на парадной лестнице и в разлетающихся налево-направо коридорах царила рабочая суета: медсестры спешили с поручениями; о чем-то горячо спорили врачи, столпившись на лестнице; неспешно прохаживались выздоравливающие раненые. Некоторые из них бросали на Васю любопытные взгляды, но, слава Богу, никто ни о чем не спрашивал.

«Где же ты, Даниил?» — думала Василиса кусая губы. Время тикает, и каждая секунда приближает момент, когда её обман может раскрыться.

— Простите великодушно, я новенькая, — произнесла она, набравшись храбрости и преградив дорогу серьезной женщине, выражение лица которой ей показалось наиболее дружелюбным, — пожалуйста, подскажите, куда отнести свежую форму из прачечной?

— Да, конечно, — совсем не удивилась дама, — прямо по этому коридору до конца, последняя дверь, там вы найдете нашу кастеляншу, Марту Адамовну.

— Благодарю вас, — с облегчением произнесла Василиса, поспешив в указанном направлении.

На складе всё оказалось ещё проще. Как только Стрешнева вошла в искомое помещение, неся перед собой медицинскую одежду, дородная розовощекая тетушка всплеснула руками и со словами: «ну, наконец то!» бросилась к Васе, перехватила у нее ношу и резво поволокла ее в закрома, выкрикнув из складских недр:

— Изольда Тимофеевна просила сходить в аптечную, забрать лекарства для пациентов из третьей палаты! И побыстрее, голубушка!

— Всенепременно, — вполголоса ответила Василиса, выскользнув от кастелянши. Теперь у нее было официальное поручение от неведомой Тимофеевны, что позволяло Васе невозбранно шастать по госпиталю какое-то время.

Аптеку она нашла по той же методике, что и кастеляншу, только на этот раз щегольнула знанием услышанных имён и отчеств. Пока шла, внимательно оглядывалась по сторонам и старательно слушала разговоры.

«Солдаты и матросы располагаются отдельно от офицеров, — размышляла на ходу Стрешнева, — рядом с палатами не будут размещать хозяйственный блок, а офицеров — в больших помещениях по 50–100 человек. Стало быть, первый этаж надо исключить сразу… Пойду на второй…»

Получив в аптеке самый настоящий туесок с бутылочками и пакетиками, Вася, не мешкая, поднялась по широкой парадной лестнице, несколько секунд постояла, колеблясь, куда идти дальше, и решила двигаться в том направлении, где больше народа, а значит и больше информации. Она поправила фартук, сделала каменное лицо занятого, погруженного в дела человека и, не торопясь, приступила к последовательному изучению всех помещений, встретившихся на пути.

Удача улыбнулась Стрешневой, когда она уже подумывала о смене непродуктивной тактики. Мирский лежал на кровати, стоящей у окна, и старательно жмурился. Так делают дети, когда играют в прятки. Василиса чуть не рассмеялась, настолько этот холеный, напыщенный индюк не был похож на себя.

Она подошла, поставила на тумбочку туесок с лекарствами и села на трехногую табуретку, стоявшую рядом с кроватью.

— Лейтенант! Посмотрите, что творится! — услышала Стрешнева тихий голос одного из соседей Дэна, — разве это справедливо? Уже вторая красавица претендует на «атансьон» нашего мичмана! А мы? Чем мы хуже?

Василиса резко обернулась. С соседних кроватей её бесцеремонно разглядывали с каким-то неестественным азартным блеском в глазах. Лицо говорившего отличалось высокими скулами, красивыми глазами, тонким носом, полными, чувственными губами, над которыми красовались лихо закрученные усы.

— Фамилия, звание, должность? — произнесла Василиса. Так во время службы она обычно отшивала назойливых ухажеров.

Нахал удивился, но тут же взял себя в руки, изобразив любезную улыбку. Он погладил рукой свои усы, блеснув массивным перстнем с черным ониксом, поднялся с постели, церемонно поклонился и представился.

— Лейтенант Збигнев Бржезинский, минный офицер на заградителе «Краб».

Завершив ритуал, поляк с чувством собственного превосходства и с ярко выраженной иронией посмотрел сверху вниз на Василису, мол, что теперь скажешь?

— Вольно, лейтенант, свободны, — скомандовала Вася, поворачиваясь обратно к Мирскому, — впредь, обращаясь к незнакомому человеку, потрудитесь сначала представиться.

— Пани! — в голосе лейтенанта прозвучали нотки раздражения и даже обиды, — однако вы сами не блещете манерами!

— А вы эксперт не только по минам, но и по этикету?

— Я надеялся, что вы тоже представитесь!

— Полноте, лейтенант. Вы служите не там, где от дам могут требовать представление, — Стрешнева постаралась вложить в слова весь свой сарказм, — или вы не всё о себе рассказали?

Васин собеседник не успел ничего ответить, как третий, присутствующий в палате мужчина, вдруг захохотал так громко и заливисто, что Василиса вздрогнула от неожиданности, а поляк что-то прошипел сквозь зубы, повалился на кровать и отвернулся.

В этот момент Мирский открыл глаза и уставился на нее с изумлением, достойным кисти художника. Васино лицо расплылось в улыбке, когда Дэн сменил выражение на нейтрально-холодное, потянулся правой рукой к альбому, лежавшему рядом на постели и чиркнул несколько слов, показав написанное Васе.

«Я ничего не слышу и ничего не помню. Ты кто?» — прочитала ошарашенная Стрешнева. Дэн безмятежно-нейтрально смотрел на Васю, и только в глазах его плясали чертики.

«Ах ты, жопа мерзкая!» — в душе возмутилась Вася, моментально припомнив слова польского нахала о том, что она сегодня уже вторая! Вторая! Значит, у этого кобеля уже появилась первая! А я тут полдня в казаки-разбойники играю, нашла его довольную морду, чтобы он