Операция спасения - Сергей Иванович Зверев

что если их там человек пятнадцать-двадцать, то пара-тройка автоматов в подразделении вполне может иметься. А нам для нашей операции на прорыв ограждения лагеря нужно четыре-шесть человек на случай столкновения с немцами или прикрытия отхода основной группы. Так что пара-тройка автоматов нам бы в радость была. Но самое главное — патроны к ним, вот что нужно. А в этом подразделении они должны быть, если есть автоматы. Вот и вся логика командирская!

— А еще один-два пистолета, — добавил Канунников. — К которым тоже неплохо бы патронов раздобыть. Я считаю, что Сеня у нас просто кладезь идей! Отлично придумано! А еще я хотел бы добавить, что надо всем учиться снимать часовых, раз уж пошел разговор о подготовке к нападению на немцев. С ножами у нас дело обстоит плохо, самодельные и кухонные ножи для этого мало подходят. Да и трудно ножом пробить шинель с кителем, чтобы убить человека наверняка. А раненый враг всегда успеет поднять шум, даже выстрелить. Остается только бить в горло, а этому надо научиться.

— Слушайте, — Лещенко серьезно посмотрел на своих товарищей, потом на женщин и с виноватым видом приложил руку к груди. — Извините, но у нас ситуация такая. Так вот, в лагере у нас был один уголовник. Ты помнишь его, Сеня, Мареный кличка у него была. Помнишь, что он все бежать готовился, оружие себе сделал, а ночами точил? Он и называл это «заточка»!

— Острый штырь из твердого металла? — спросил Сорока. — Знакомое изделие, слыхивал про такое. А это дело! Хорошо заточенный пруток что хочешь проколет и глубоко войдет.

— Ну, тогда слушай приказ, партизаны! — уверенно сказал Романчук. — Идем все вместе, потому что неизвестно, как повернется бой с немцами. Каждый человек на счету.

— И я? — обрадованно вскочила со своего места Зоя.

— Лунева, а кто у нас лучший стрелок из пистолета? — вскинул брови пограничник. — Ты же спортсменка. И бегаешь лучше всех, и плаваешь. Тебе бы дисциплинки еще добавить, цены бы тебе не было.

— Извините, товарищ командир, — опустила глаза девушка, но было видно, как от удовольствия порозовели ее щеки.

— В подвале остается раненый капитан Сорока, — продолжил Романчук. — С ним остается Елизавета. Тебе рисковать нельзя, Лиза, если вернемся с ранеными, тебе лечить и выхаживать их нужно будет. Тобой рисковать в бою никак нельзя. Да и Сороку на ноги еще предстоит поставить. Естественно, Баум остается.

Все занялись подготовкой, работа нашлась всем. Якоб Аронович с Агнешкой начали собирать продуктовые наборы для группы. Возможно, предстоит провести в лесах в поисках несколько дней. Зоя с Елизаветой готовили индивидуальные медицинские пакеты из перевязочных средств, которые принесла хозяйка. Инженеры ушли в город искать подходящий материал для заточек — «мушкетерских шпаг», как их назвал Сенька, хотя на шпаги заточки не были похожи ни по длине, ни по форме.

— Ну а вам особое задание, ребята, — Романчук отвел в сторону Канунникова и Игоря. — Вам найти этих связистов, узнать, где они базируются, в каком направлении и в каком количестве ходят. Все запоминайте, на все обращайте внимание. Нам придется ведь думать, как напасть на них так, чтобы шума все же поменьше было. Или вообще все тихо сделать. Ну а заодно вокруг посматривайте, может, еще какая хорошая цель вам попадется. Из оружия возьмете с собой только по пистолету. Нельзя вам в бой вступать. Это уж на всякий случай, чтобы отбиться, если придется. Вам ведь и днем на глазах у людей появляться нужно будет. Нельзя, чтобы кто-то заподозрил, что под пальто оружие. Нельзя нам всему населению доверять, не все тут ненавидят фашистов. Есть и такие, кто заработать готов, если выдаст своего ближнего. Есть такие, кто за кусок хлеба продаст мать родную. Без ваших сведений нам двигаться нельзя, вы разведка!

…Сашка с Игорем ушли в полночь. Погода была ветреная, пасмурная. Натянув шапки поглубже на уши, молодые люди долго пробирались по улицам города, избегая встреч с немецкими патрулями. Наконец они вышли за черту города, спустились в низинку и прошли по переливной трубе, проложенной под шоссе. Здесь было темно и сухо. Вода появлялась только весной, когда таял снег, или в период ливневых дождей. Но сейчас сюда не задувал ветер, и можно было присесть отдохнуть.

— Товарищ лейтенант! — позвал Игорь. Они сидели, прислонившись спиной к стене и вытянув ноги.

— Да? Что? — отозвался Канунников, оторвавшись от своих мыслей.

— Скажите, а вам Зоя нравится?

— Зоя Лунева? — улыбнулся Канунников. — А почему ты спрашиваешь? Она хорошая девушка, честная и храбрая. Я ее уважаю как товарища.

— Да я не о том, — отмахнулся паренек. — Я к тому… ну, как девушка она вам нравится?

— Ты про любовь, что ли? — смутился в ответ лейтенант, у которого опыта обсуждения девушек да и вообще разговоров на эту тему практически не было.

— Ну, про любовь! — буркнул Игорь.

— Знаешь, — Канунников покачал головой, — сейчас не такое время, чтобы говорить о любви, чтобы думать о ней. Война, брат, и, пока она не закончится, думать об этом легкомысленно и глупо. Сейчас думать надо о войне, о том, как победить врага. А о всякой там любви, свадьбах после войны подумаем.

— А мне кажется, что настоящие, возвышенные, чувства — они, наоборот, делают человека сильнее. Вы вот вспомните историю, книги там всякие про героев. И у каждого была возлюбленная, и она помогала ему выжить, победить, остаться сильным и настоящим мужчиной.

— Ну я не знаю, — Канунников помолчал. — Может, книжки эти писали люди, которые хотели… Знаешь, не хочется мне об этом думать сейчас. Я понимаю, что у кого-то была девушка до войны, она и сейчас в его сердце. А у кого-то даже жена осталась там, в тылу. Ему иначе и нельзя, чтобы не думать о близком человеке. Но так вот чтобы, когда вокруг столько горя, смертей, и думать о девушке, о каких-то еще чувствах… не знаю…

Сашка неожиданно понял, что он врет. Просто-напросто выкручивается и врет, чтобы не говорить того, что у него на самом деле на душе. Стыдится, потому что… Потому что он постоянно думает об Агнешке, об Ане Кораблевой. Такой красивой и несчастной молодой женщине. Женщине, которая попала в беду, но спасла ему жизнь в свое время, а теперь помогает всем партизанам. Ее бы презирать нужно за отношения с эсэсовцем, всякими словами называть. А она, между прочим, пошла на это, чтобы спасти людей, спасти Канунникова и его товарищей. Между прочим, своих, русских, советских людей, хотя сама давно уже уехала из Советского Союза, выйдя замуж за