Специалист технической поддержки – 5 - Александр Якубович

Гванджин находился в замкнутом пространстве, а вокруг него было слишком много людей, которым было нечего терять. Конечно же, крайне опасных преступников-рецидивистов держали в других заведениях с другим режимом строгости, но и в сеульской тюрьме хватало отбросов. Мун Джин был солидной подстраховкой — во всех возможных смыслах — но он не мог быть с северянином круглые сутки. Да даже если он будет ходить за Кан Гванджином по пятам, всегда есть угроза удара в спину.

Человек существо хрупкое и умирает слишком быстро, Пак Сумин это прекрасно осознавала.

Если бы чеболька могла, она бы купила с потрохами всю тюрьму вместе с администрацией и последним уборщиком, но тогда бы она привлекла к Кан Гванджину ненужное внимание. Да и, строго говоря, таких денег у нее не было, а пользоваться черной флешкой, которую отдал ей молодой мужчина прямо перед арестом, было просто опасно. Она прекрасно осознавала токсичность этих денег, и хотя на счетах была колоссальная сумма — она была больше похожа на огромный якорь из чистого золота. Вроде ты и богат, но по факту, эти деньги просто утащат тебя на самое дно.

Деньгами с кошелька можно было воспользоваться в крайнем случае, причем всеми и сразу. Кому дать взятку в сто семьдесят миллионов долларов чеболька даже не представляла. Президенту Южной Кореи? Было бы смешно, если бы не было правдой — в Синем доме с удовольствием бы приняли эти деньги и даже не поморщились — только проблема была в том, что у Пак Сумин не имелось подобных политических связей. Для «смазывания» механизмов, доступных Гю Чону, хватало и наличности из сейфа. Купить новые документы и личности для себя и своего мужчины, чтобы сбежать из страны? Обращаться с такой просьбой к агенту NIS буквально самоубийство, а выходов на черный рынок у нее не было. Этим должен был бы заниматься Кан Гванджин через даркнет и местные биржи — там за семизначную долларовую сумму можно выправить вполне себе приличный документ, а потом получить гражданство какой-нибудь офшорной зоны за инвестиции и легализоваться окончательно — но проблема в том, что для подобных махинаций Кан Гванджину нужен доступ в интернет. А он сидит под замком и даже доступа к телефону-автомату пока не имеет.

Вопрос передачи смартфона северянину она отдельно обсудила с Гю Чоном, на что мужчина пообещал пробить этот вопрос, но пока без каких-либо гарантий результата. Видимо, снова придется лезть в сейф за очередной взяткой, но Пак Сумин больше утомляло не то, что она тратит деньги, а то, что ей приходится размениваться на мелочи и постоянно открывать и закрывать сейф, сортируя очередные конверты. Было бы намного проще дать «на лапу» много, но один раз. Вот только некому.

Впрочем, садясь в машину, Пак Сумин с трудом скрывала улыбку. Все шло по плану и девушка покидала Инчхон в прекрасном расположении духа, не чувствуя при этом ни капли вины. Ведь правда была в том, что отец Пак Сумин всегда советовал держаться от тетушки Чхве Кан-Ми подальше, ведь покойный родитель не считал свою кузину достойным человеком. Наверное, из-за ее слепой преданности этому садисту Пак Ки Хуну, может, по другим причинам, но отец Пак Сумин недолюбливал двоюродную сестру. И сейчас Пак Сумин понемногу понимала, почему именно.

Слепая преданность Чхве Кан-Ми может и была приятна Пак Ки Хуну, но для окружающих это было явной проблемой. Так что в целом, Пак Сумин даже окажет услугу своему дяде — даст ему явный повод в будущем сместить госпожу финансового директора с ее поста.

Конечно, если к тому моменту от конгломерата семьи Пак вообще хоть что-нибудь останется. В последнем Пак Сумин не была уверена на сто процентов.

Глава 16

Мун Джин вошел в небольшую комнатку, где его уже ждал Гю Чон.

— Тратишь единственное свидание в месяц для встречи со мной, вместо того, чтобы увидеться с невестой? — невесело усмехнулся сидящий за столом мужчина.

— Времена такие, — оскалился в ответ Мун Джин, усаживаясь на свободный стул. — Мое сообщение через адвоката получил?

Телохранитель окинул комнату ищущим взглядом, а в ответ получил только едва заметный кивок Гю Чона. Говорить можно свободно. Даже если их сейчас пишут, то агент NIS позаботится о том, чтобы записи потерялись.

— Да, — кивнул контрразведчик. — Впрочем, со мной на днях связывалась и госпожа Пак Сумин.

— Вот как? — уточнил мужчина. — Как она?

— Держится, — ответил Гю Чон. — Хотя в ее положении это и не просто.

— Да, этот арест…

Гю Чон бросил на Мун Джина внимательный взгляд, но никак более не отреагировал. Жирный намек на беременность госпожи Пак Сумин толстяк Мун пропустил мимо ушей, а это значило только одно — он был не в курсе. А значит, госпожа Пак Сумин решила скрыть эту информацию и от наиболее вероятного отца ребенка. Жаль, что она не предупредила Гю Чона заранее, а то мог выйти конфуз.

Агент NIS не был идиотом. Он прекрасно понимал, что живущие под одной крышей молодой здоровый мужчина и молодая привлекательная девушка рано или поздно окажутся в одной постели вне зависимости от их разницы в социальном статусе. Конечно, каким-нибудь значительным тормозом могло выступить традиционное воспитание госпожи Пак Сумин, но чеболька подобными качествами не обладала. Прожившая половину жизни за границей она только внешне была кореянкой — это чувствовалось в каждом ее слове, жесте и взгляде. Для незамужней женщины ее статуса она вела себя слишком своевольно и открыто, слишком дерзко и опрометчиво. А значит, никаких преград для изначально предполагаемого развития событий и не было.

Тем более, Гю Чон хоть лично и не встречался с Кан Ён Соком, но был наслышан о делах северянина. Как из официальных бумаг, так и из разговоров с толстяком Муном. Глупым этот парень точно не был, а учитывая, из каких передряг он умудрялся доставать свою нанимательницу, исход этой истории был предрешен. Также в плюс Кан Ён Соку сыграло и его происхождение: удивительно, но у северян в некоторых вопросах было больше общего с западным миром, нежели у южан. Неизвестно, дело в социалистической пропаганде или влиянии Китая и России, но Гю Чон точно знал, что к женщинам на севере отношение кардинально другое. Как не грустно это было признавать, его родина погрязла в предрассудках и традиционализме даже на фоне застойного диктаторского режима на второй половине полуострова. В Сеуле, да