Роман Канушкин - Ночь Стилета

Ее работодатели не могли в это поверить; это был крупнейший договор за все время существования фирмы, и они считали подобный успех случайностью.

Той самой редкостной удачей, которую надо держать крепко, но удачей абсолютно случайной.

— Видать, мартышка где надо ноги раздвинула, — сказал один старший партнер другому.

Оба захихикали. В этой фирме был еще и младший партнер. В отличие от первых двух, владеющих по сорок два с половиной процента акций, ему принадлежало всего пятнадцать процентов… Вика ему нравилась. Очень. И он придерживался насчет «мартышкиных ног» совсем другой точки зрения. Он не был ханжой и прекрасно понимал, что такое в бизнесе возможно. Но он знал еще кое-что. Он знал, что эти ноги стоили намного больше.

Вику приняли на общих основаниях. Фирма за сделку должна была ей кое-какие деньги. Выходило, что немалые. Партнеры-работодатели, как водится, стали с этим тянуть. Вика продолжала работать. Она была лучшей, но получала, как и бездельники, продающие по «полмашины в месяц».

Именно это она и заявила своим работодателям. Она пришла поговорить с ними о реальных деньгах. О свободе маневра и о том, что она готова много и плодотворно работать.

Обоих старших партнеров, как после смеялась Вика, «заела жаба», они не хотели видеть дальше собственного носа. А этот нос больше интересовало, что находится у Вики между ног. А не между ушей. Они считали себя крутыми мужиками.

Вика так не считала, но вежливо промолчала. Нет, пока они не готовы к каким-то новым решениям по поводу Вики; может, через полгодика… Старших партнеров «заела жаба». Младшего — нет.

На следующий день Вика заявила, что уходит. Старшие партнеры решили, что это блеф. Вика ушла. Младший партнер ушел вместе с ней, предложив начать дело пополам. Его пятнадцати процентов акций хватило для старта.

А следующим был огромный металлургический комбинат — целый город, вокруг которого кормилось множество фирм. Вике везло: директора типографского и металлургического комбинатов оказались давнишними друзьями. Оба в годах, и оба понимали необходимость перемен. По крайней мере по части компьютеризации. И один порекомендовал другому толковую девочку. «Ты не смотри, Митрич, что похожа на Барби, башка у девки варит».

Оба старших партнера, Викины работодатели, смеялись, когда она уходила. Особо они посмеивались над младшим партнером:

— Не, Андрюх, жопа у нее классная, базара нету. Но ты скажи: ты ее хоть трахаешь? Нет?! Ну, тогда у тебя явно крыша потекла.

Через полгода Вика и бывший младший партнер Андрей купили фирму двух незадачливых приятелей. И те были еще рады — слишком много в компьютерном бизнесе появилось конкурентов. Кто-то скупает всю мелочь.

Этим «кем-то» была компания Вики и Андрея. К этому времени к числу их клиентов относилось уже несколько молодых и динамичных банков, которые не станут играть в модные в те времена фальшивые авизо и владельцев которых потом начнут величать олигархами, и несколько авиаперевозчиков.

В двадцать пять лет Вика добиралась до работы в автомобиле, на котором обычно ездят по магазинам богатые бездельницы и супердорогие шлюхи. Это был «мерседес-родстер» экстравагантной ядовито-желтой расцветки, а за город она отправлялась на тяжелом джипе «юкон», поставленном на огромные колеса, словно она была женой лесоруба или какого-то бесшабашного лесного божества.

Вика была свободна и работала по восемнадцать часов в сутки. Новые деловые партнеры, которые только слышали о Викиной деятельности, но ни разу не видели ее, так как начинали с ней дела впервые, по рекомендациям, в первую встречу пребывали в уверенности, что к ним для обольщения прислали хорошенькую секретаршу. Однако ее швейцарский банкир, ведущий личные счета и часть корпоративных, предлагал Вике заделаться пайщиком банка. К этому времени ей только стукнуло двадцать шесть. Она была красива, молода и богата.

Чуть позже произойдет ее примирение с отцом, всегда (старый ты шпион, папа!) следившим за успехами дочери с плохо скрываемой гордостью, а еще чуть позже состоится ее самая главная встреча в жизни.

Это был суперконтракт — разработка некоторых программных решений и поставка всего необходимого для крупнейшего финансового монстра, банковской группы, владеющей холдингами, куда входили и рекламные компании, масс-медиа и телестудии, и все это называлось группой «Континент». Этот контракт все больше становился реальностью и маячил не где-то за горизонтом, подобно призраку коммунизма, а совсем рядом, и, возможно, уже этой осенью состоится подписание необходимых документов. Поговаривали, правда, что у тридцатисемилетнего президента группы «Континент» какие-то проблемы с правоохранительными органами, но вроде бы все обвинения, выдвинутые против него, сфабрикованы и вскоре все должно решиться самым лучшим образом.

«С „Континентом“ все в порядке, — говорили Вике знающие граждане, — просто на людей „совки“ наехали».

Формулировка «совки», видимо, подразумевающая налоговые, правоохранительные и иные государственные органы, Вике была не совсем понятна.

Но от отца Вика унаследовала одно важное качество: не стараться уточнять то, чему не пришло время для уточнений.

— Старайся обходить острые углы, — говорил отец, — тогда всегда будешь выглядеть компетентной, а вещи рано или поздно прояснятся. Это академическим ученым требуются дотошные знания в узкой области, мы же, интеллектуалы широкого профиля, — и здесь он лукаво улыбался и его прозрачные глаза весело блестели, — должны быть компетентны во многих вопросах. Понимаешь?

— Да, папа, — кивала Вика. Она действительно понимала. Когда он был рядом, она понимала все.

Эти война-дружба, любовь-ненависть по отношению к отцу будут с Викой всю жизнь. Этот мудрый учитель хотел вырастить из нее свое подобие, и иногда Вике казалось, что отец жалел, что она не родилась мальчиком. Он любил ее и старался сделать для нее лучше, по-своему, так, как это понимал он (Вика никогда не забудет вереницы визитов, замаскированные смотрины из дипломатов и «искусствоведов в штатском» — с первого курса института отец подбирал ей будущего мужа), а Вике казалось, что отец хочет лишить ее своего поиска места в жизни.

Черт, наверное, все это очень непросто. И отцы психоанализа все же что-то нащупали в человеческой душе… И возможно, еще кое-что: мы все когда-то вырастаем, и чем в более раннем возрасте это происходит, тем нам потом легче строить свою жизнь.

А еще Вика вдруг поняла, что ужасно устала. Она уже два года не видела моря, работала как лошадь, и теперь она вправе снова увидеть синеву, которая с детства поселилась в ее сердце. Нет, Вика вовсе не собиралась ехать в ЮАР. Она выбрала апельсиновые деревья, белые дома и желтые пляжи Испании.

Как-то, заявившись в свой кабинет в один из понедельников конца июля, Вика произнесла:

— Все, хватит пахать! Скоро август. Все едем на каникулы. Со следующей недели в офисе останется только сторож, работающие телефаксы и электронная почта!

Андрей, бывший младший партнер, посмотрел на нее удивленно и хотел было раскрыть рот, но она прервала его:

— И не говори мне ничего про «Континент». За две недели ничего не изменится. Все приличные люди в августе отдыхают.

Теперь Андрей усмехнулся. Он очень уважал Вику. И очень ее любил. Но они уже давно обошли этот момент их взаимоотношений и решили остаться друзьями.

— Да нет, — растерянно произнес Андрей, — я просто подумал, что ты закончишь свою руладу чем-то вроде: «Я, в конце концов, молодая красивая женщина, а не какой-то сумасшедший трудоголик!»

Теперь пришла очередь Вики вытаращить глаза. Она даже какое-то время смотрела с раскрытым ртом на Андрея, словно деревенский дурачок. Андрей сделал каменное лицо, но потом весело подмигнул ей, и они расхохотались.

Первую неделю они всей компанией и с некоторыми деловыми партнерами провели в городе Марбелья, на Солнечном берегу Испании. По-испански это звучало как Коста-дель-Соль. Они расслаблялись и заодно укрепляли «тим спирит», дух команды. Марбелья оказалась одним из самых фешенебельных и дорогих морских курортов на земле. Гольф-клубы, миллионеры, звезды и белоснежные яхты, готовые унести своих пассажиров туда, где мечты на мгновение становятся явью. Вечерами на променаде — набережной под высоченными мохнатыми пальмами и агавами, чьи семена несколько столетий назад принесли конкистадоры на голенищах своих сапог — джентльмены в смокингах прогуливали своих дам в декольтированных платьях и с непременными бриллиантовыми колье. Наши же отрывались по полной программе.

Сумасшедшие пляски до утра. Как выразился один из участников веселья, «развлекались с безудержностью самоубийц».

Тусовка — это, конечно же, очень весело.

Но через неделю Вика устала от тусовки. Как и было условлено ранее, вторую часть отпуска Вика провела одна, в маленьком белоснежном городке, которых множество на побережье от Малаги до Аликанте; она жила в крохотной, недорогой, но очень уютной гостинице и каждое утро выходила к синей бухте смотреть, как рыбаки раскладывали свой утренний улов. Она чувствовала себя одинокой и почти счастливой.