Месть сэра Левина. Несметные сокровища - Василий Вячеславович Боярков

погибла. Значит, на судне осталось предположительно двадцать. В худшем случае двадцать пять. Я подсчитала: вместе с мистером «надменная горделивость» всего их отплыло, от острова Нью-Провиденс, тридцать один. На борту́ пять наших товарищей. Если начнётся серьёзная заварушка, кто-то из нас – скорее всего, Бертран – проберётся потихоньку к тюремной камере, освободит их и пришлёт на дополнительную подмогу. Сам останется снизу – будет следить, чтобы на нас не напали с тыла. С другой стороны, можно дождаться ночного времени – обязательно после двенадцати – и захватить их сонными, в тёплых постелях. Кто «за»?

– Цык, – цыкнул сомнительный боцман; в отличии от бойкой дамочки, он (так же как и Опасливый) отличался натурой хотя и смелой, но и расчётливой, – во-первых, последнее предложение не получится – сто процентов. Они уже учены. Первый раз мы захватили «Изольду» точно таким же способом.

– Что во-вторых? – нетерпеливая особа сердито насупилась; уязвлённая справедливой критикой, она легонько обиделась.

– Всемером мы столкнёмся, как минимум, с двадцатью обученными гвардейцами, – рациональный полукровка в «пух» разбивал любые шальные планы; он говорил спокойно, с подлинной подоплёкой, – плюс неокрепший мальчишка, плюс капрал Хендрикс, который сражается ничуть не хуже тебя. Не морщись, не морщись, – Бесстрашный отреагировал на недовольную дамскую мимику, – Что ты не единожды одолела их лейтенанта Рубинса, не говорит, что справишься с маститым воякой. Он рубака, каких мне известно мало.

– Как бы не так, – Валера отобразилась презрительной рожицей; она сузила брезгливо-ехидные веки и покачала «осуждающей» головой. – Встречались мы уже с этим Крисом, и, поверь, валялся он после, как дохлая рыба. В общем, получается, с моим предложением никто не согласен – так?

Все молча потупились. Что означало: предложенный план излишне дерзкий, а главное, во всём безнадёжный. Однако смутить белокурую капитаншу – это нечто из разряда нереалистичной фантастики. Она мгновенно сменила рискованную идею. Правда, озвучивать её не стала, а жёстко распорядилась:

– Риччи и двое гребцов – со мной! Остальные остаются на страже немноголюдного гвардейского войска и пленных матросов. Последние, я полагаю, особой опасности представлять не будут, но – всё же! – смотреть за ними внимательно. Это приказ! Итак, всё. Пока сгустились вечерние сумерки, берём с собою господина «надутая барственность» и выдвигаемся напрямую к «Изольде». С нами пойдут… – она пару секунд подумала и указала на двух пиратов, показавшихся ей покрепче других, – Корвин и Дуглас.

Первый, кого назвала Валера, достиг двадцатипятилетнего возраста; он выглядел кареглазым, высоким, рыжеватым, плечистым, смуглым. Оделся в белую рубашку, перехваченную коричневой перевязью, узенькие штаны, грубые солдатские башмаки.

Второй, двадцати восьми лет, казался и худощавым, и жилистым, и узколобым, и длинноносым, черноволосым с оливковыми глазами. Из-за невыносимой жары предпочитал оставлять себе голый торс, прикрытый лишь кожаной перевязью; синие шаровары заправлялись в высокие сапоги.

Как только собра́лись и захватили с собою высокородного лорда, погрузились в одну из гружёных лодок. Неторопливо поплыли. Оно и неудивительно, двум гребцами приходилось на редкость тяжеловато. Впрочем, необходимое расстояние преодолели не долее чем за тридцать минут. Причалили вплотную к левому борту. На время остановились. Валерия вознамерилась провести короткую консультацию.

– Мистер «заносчивая тщеславность», – как правило, в оскорбительных выражениях (обращённых к врагам) бойкая девушка особо не церемонилась; она встала строго напротив него и заставила (согласно приличных правил) поступить всецело аналогично, – сейчас я буду вести нешуточные переговоры. Они касаются лично Вас и вверенных Вам солдат. Прежде чем предпринять какую поганую пакость, тысячу раз подумайте. Вы, сэр «высокомерная горделивость» рискуете не только, единственно, собственной жизнью, но и благополучием подчинённых солдат. Одна непрошенная ошибка, и наш безжалостный боцман незамедлительно перережет Вам горло. От уха до уха, – немаловажное уточнение приводилось для большего убеждения, – Риччи, приставь к великосветской шее бандитский нож, – Валера убедилась, что по́няли её совершенно правильно и приступила к конечному заключению: – Ваших людей – что остались у самодельной хижины – перестреляют оставленные пираты. Из их же личных мушкетов. Безвинных матросов порежут саблями. Это понятно?

– Да, – согласился высокородный лорд (хотя и со значительной неохотой); внешне он оставался невозмутимым, но изнутри его колотила постыдная трусливая дрожь, – я сделаю, чего Вы скажете. Сегодня Ваша взяла.

– Вот и отлично, – поддакнула неустрашимая девушка и постучала по внешней обшивке.

Прошла минута, пролетела другая, минула третья. Через верхнюю балюстраду перекинулась голова дежурного часового. Согласно принятых правил, он жёстко спросил:

– Кого «нелёгкая» принесла? Отвечать. Быстро! Иначе буду стрелять.

– Не советую, – дерзкая пиратка ответила примерно похоже; не позабыла она и о язвительной интонации, – здесь находится ваш главный военачальник. Можешь случайно подранить его. Не исключается, даже убить. Позови-ка лучше капрала Хендрикса. Да побыстрее! – добавилось властным тоном, не терпевшим ни единого возражения.

Через пять минут показался матёрый службист. Очевидно, он спал и его вот только что разбудили. Хотя Крис и выглядел сонным, но, как всегда, был собран по полной выкладке. Он грубо осведоми́лся:

– Чего, мисс Доджер, надо?

Ему уже доложили, что прибыла Ловкачка и что она требует конкретно его. Дожидаться пришлось недолго, Валерия то́тчас же и ответила:

Послушайте, Хендрикс, – дивное дело, она заговорила с исключительной уважительностью (что случалось с ней крайне редко), – нас здесь пять человек: четверо пиратов и мистер «чванливая своенравность», – отказать в обычном уничижительном сравнении она себе попросту не смогла. – Надеюсь, Вы понимаете, что, если последует какая «протухшая» провокация, ему, ну! очень не поздоровиться. Наш бессердечный боцман разрежет холёное горлышко от уха до уха, – она специально завышала серьёзность опасности (хотя, сказать по чести, Бесстрашный не думал бы ни секунды). – Это понятно?

– Более чем, – огорошенный гвардеец отобразился глуповатой улыбкой; старый служака сообразил, что дальше последует категорический ультиматум.

Так оно и вышло. Предприимчивая пиратка выдвинула парламентёрское требование:

– Вы освобождаете наших людей – хочу надеяться, что все они живы – и возвращаетесь обратно, в тюремную казематку. Впоследствии к вам присоединяться мистер «великосветская надменность», а с ним и остальные гвардейцы с матросами. Все они живы, правда, взяты в плен, по надёжности «спеленованы», – считалось «связаны», – и дожидаются результатов наших переговоров. Как Вы, капрал, понимаете, в случае фатальной ошибки, им тоже не поздоровиться. Сэр Левин, я правильно говорю? – на сей раз она обратилась просто, без унизительного эпитета.

– Да, мистер Хендрикс, – английский ставленник хотя и скрежетал, от злости, зубами, но вёл себя достойно, согласно недавнего договора, – исполняйте, что Вам велит пиратская дамочка, – почему-то сейчас ему захотелось слегка унизить непобедимую задиру-ловкачку. – Все знают её сложившиеся повадки. Она нас высадит на обитаемый остров, а дальше?.. Мы обязательно с ней посчитаемся. Сейчас, главное, сберечь всех вверенных нам людей. Впоследствии, когда мы отплатим им