И посыпались с неба звезды - Анатолий Михайлович Гончар

второй этаж. В соседнем здании прозвучал взрыв, затем одна за другой треснули автоматные очереди.

«Вениаминыч…» — мелькнуло в глубине подсознания, и подполковник вбежал на второй этаж. В первой комнате никого, во второй добил зашевелившегося пулеметчика, пинком отбросил в сторону оказавшийся на пути пулемет и поспешил в следующую комнату. Там было пусто. Вернувшись назад, «скатился» по лестнице, заметил в полутьме угла еще одну дверь — пнул ее ногой и отпрянул в сторону. Как оказалось, вовремя — из глубины помещения хлестанула очередь, следом еще одна и еще. Подполковник ушел в нижнюю позицию и, вытянув вперед руку, выстрелил. Промахнулся. Прячущийся в комнате неизвестный разразился еще одной очередью. И тоже промазал. Пули со шлепком ушли в глиняную стену.

— Чтоб тебя! — Черныш скорее услышал, чем увидел, как щелкнул отстегиваемый магазин, и одним прыжком оказавшись рядом с противником, ткнул пистолетом тому под кадык и выстрелил. Брызнуло. Ноги застреленного автоматчика резко подогнулись в коленях, и он повалился вбок, судорожно дернулся всем телом и, раскидывая руки, завалился на спину, семеня ногами. Подполковник машинально махнул рукавом по лицу, стирая мелкие влажные капли, и, развернувшись, поспешил к выходу. Дом был зачищен.

Маркитанов сорвался на бег следом за Анатолием Анатольевичем, но устремился не в здание с пулеметной точкой, а к рядом стоящему строению. По нему выстрелили, но пули, не задев тела, взбили песок под его ногами и ушли на рикошет. В то же мгновение прапорщику показалось, что он услышал, как по стене, за которой засел только что стрелявший, прошлась пулеметная очередь. Оседающая по стене пыль подтвердила его догадку. «Спасибо! Молодец! Прикрыл», — отозвался прапорщик о работавшем с бархана пулеметчике, и в следующий момент оказался в слепой зоне противника. Не мешкая, вытащил из разгрузки гранату, выдернул чеку и, изловчившись, отправил ее в ближайшее окно. Шагнул к двери, ударил ногой — та оказалась заперта, дал очередь, сбивая запор. Рванула граната. Маркитанов выбил дверь и с приседом шагнул в помещение. Стреляя, повел ствол веером, щедро разбрасывая пули. Напрасно — в прихожей никого не было. Не желая зря рисковать, сменил магазин, хотя в нем еще оставалось несколько патронов, вбежал в комнату, куда упала граната, скользнул взглядом, на полу валялись два трупа, краем глаза заметил движение сбоку и инстинктивно отмахнулся, прикладом автомата удачно выбив из руки террориста занесенный для удара нож. От боли бандит вскрикнул, но не отпрянул, а бросился вперед, обхватывая Маркитанова руками и на манер зомби пытаясь дотянуться до его шеи зубами. Прапорщик резко присел, освобождаясь от захвата, провернулся на пятке, ускользая в сторону и, ткнув нападавшего стволом в бок, выстрелил. Пуля прошла снизу вверх от печени до сердца. Боевик упал. Не отвлекаясь на умирающего, Маркитанов огляделся — живых врагов в помещении больше не наблюдалось. Сплюнув вязкую, наполненную пылью слюну, прапорщик скользнул в смежную комнату. В ней находились пара столов и газовая плита, шкаф и голые стены. Развернувшись, пошел к выходу.

— Вениаминыч, что у тебя? — рация донесла голос подполковника Черныша, он требовал отчета.

— Чисто, — заканчивая осмотр здания, устало отозвался Маркитанов.

Бой близился к финалу. Идигер, продолжавший находиться под днищем машины, вновь потянулся к радиостанции.

— Убери одного, — быстро скомандовал он.

— А двух? — прозвучало встречное предложение.

— Опасно — могут заметить, — предостерег Идигер своего собеседника и, завершая разговор, напутствовал: — Будь осторожен.

Ответа не последовало.

Устало вздохнув, подполковник Черныш присел прямо на песок и, опершись о стену, нажал тагненту радиостанции.

— «Черный» — «Санычу», «Черный» — «Санычу», прием.

— На приеме, — донеслось едва слышное.

— Мы закончили, — сообщил подполковник. — Как у тебя обстановка? Прием.

— У меня «двухсотый», — отозвались с другой стороны оазиса.

— … — ругнулся подполковник, спрашивать, кто убитый, глупо, исправлять неисправимое поздно, следовало подумать о выполнении задачи. — Изделия обнаружил?

— Нет, — лаконично ответил Ивлев.

— Понятно. Мы тоже, — сообщил Анатолий Анатольевич. И через мгновение: — Приступаем к поискам. — И следом, обратившись к подгруппе прикрытия: — «Бархан», меня наблюдаешь?

— Да, — отозвался старший сержант Котов.

— Хорошо… — короткая пауза и команда: — «Бархан», продолжай вести наблюдение. Внимательнее, не уверен, что все боевики мертвы. — «Разве что походить, посчитать?» — пронеслось мысленное. — Кто-то может вылезти в самый неподходящий момент. — Высказав данное предположение, подполковник потребовал: — Если что, прикроете.

— Само собой! — отозвался с вершины бархана Котов.

— Вениаминыч, дуй ко мне! — скомандовал Анатолий Анатольевич и, вернувшись в здание, занялся поисками запропастившихся ящиков с ПЗРК.

Искомые контейнеры обнаружились в одной из пристроек. На них наткнулся Ивлев и тут же сообщил об этом подполковнику Чернышу.

— Очень хорошо, — отозвался Анатолий Анатольевич, уже начавший опасаться, что они опоздали и эти переносные зенитно-ракетные комплексы «ушли» на сторону. — Саныч, мы идем к тебе.

— Принял, — Ивлев стоял, склонившись над столь вожделенными переносными зенитно-ракетными комплексами, и рассуждал: стоили эти смертоносные порождения человеческого разума гибели его лучших людей или нет? Для него ответ не был однозначным: да, ПЗРК найдены и будут уничтожены. Возможно, тем самым они спасут много, очень много жизней. Три жизни в обмен на десятки или даже сотни. Хороший размен. Да, это так, но ведь это другие жизни — жизни людей, которых он — майор Ивлев — не знал, не видел и никогда не увидит. Они, эти люди, оставались абстракцией, фикцией, чем-то эфемерным и бесконечно далеким. Собственно, так оно и было: гибель других людей — события еще не случившиеся и лишь теоретически предполагаемые, а рядом реальная, зримая смерть. Смерть — вот она, только протяни руку, и так три раза: смерть, смерть, смерть. И все ради выполнения задачи. И вот ракеты под ногами. Смотреть на причину, побудившую спецназовцев жертвовать своими жизнями, было больно и горько — в конце концов, это он принимал решение по формированию группы, он утверждал ее окончательный состав. Возможно, выбери он других… Впрочем, что себя обманывать? Погибли бы и другие. Кто знает, может, жертв стало бы больше?

Из горьких раздумий ротного вывел голос подошедшего подполковника Черныша.

— Саныч, — громко позвал тот.

— Здесь, — откликнулся майор, резко возвращаясь из рассуждений к реально происходящему. Послышались шаги, в помещение заглянул Маркитанов, а следом и Анатолий Анатольевич. Окинул взглядом помещение, остановился на стоящих друг на друге контейнерах, удовлетворенно кивнув, скомандовал:

— Выносим! — и первым ухватился за контейнер.

Снаружи их ждал молчаливо-задумчивый Идигер Баханги. Увидев выносивших ящики с ПЗРК спецназовцев, он встрепенулся и заговорил, обращаясь к подполковнику:

— Эфенди.

— Да, я весь внимание, — ответил тот.

— Я заберу себе это? — Идигер показал на контейнеры с ПЗРК.

— Нет, — Анатолий Анатольевич отрицательно покачал головой. — Извини, брат,