Открытая рана - Сергей Иванович Зверев

нагнулся над женщиной, которая сидела на корточках, упершись спиной в стену. Стальная рука сжимала ее горло. Лицо ее было разбито до крови. Она не кричала, а только хрипела.

В мужчину вцепилась худенькая и красивая, как мать, девочка лет десяти. Она жалобно хныкала, пыталась оттащить бугая, но тот даже не замечал этого.

— Папа! Ну-у папа!

— Молчи! Тварь приблудная! Неизвестно, от кого твоя мамаша тебя нагуляла! — зарычал в ответ бугай.

— Папа!

Он грубо оттолкнул ребенка и вытащил из кармана пистолет, опустил пальцем предохранитель. Похоже, оружие уже на взводе, оставалось только нажать на спусковой крючок. Другой рукой он все держал женщину за горло.

Бешенство — это такое необузданное состояние, когда все до фонаря, перед глазами только красная тряпка, бьешь копытом и мечтаешь раздавить все вокруг, снести все препятствия. То, что препятствием был собственный ребенок, не значило для этого выродка ничего. Ярость требовала выхода.

Ситуация неуклонно двигалась к кровавой развязке. И тут появляемся мы, внезапные, как кара божья.

Сейчас, казалось, я предусмотрел все. Снаружи за обстановкой приглядывали мои ребята, чтобы как в прошлый раз какой-то ловкий соучастник со стороны не подобрался к дому и не швырнул гранату. А мы с Добрыниным и еще одним оперативником двинули внутрь.

Хотели сперва попытаться через окно брать — вломиться и срубить Кутяпу сильным ударом. Но это не лучший вариант — крепкая фрамуга, осколки стекла, опасные порезы. Нет, лучше уж входить чинно и благородно, через дверь.

Едва я шагнул в комнату, как Кутяпа обернулся и выстрелил навскидку. Я чудом, на шестом чувстве, успел отпрянуть в сени.

— Замер! Оружие на пол! — заорал я. — Или стреляю!

Плохо дело. Рядом с ним двое — женщина и ребенок. Может и им в перестрелке перепасть.

Я присел на колено, вытащил зеркальце на длинной раскладной ручке, которое всегда таскал на подобные захваты — не раз оно выручало меня в подобных ситуациях. И осторожно навел его так, что была видна комната и находящиеся там люди.

Кутяпа был очень крупный, широкоплечий, массивный, с широкими ладонями. В нем ощущалась какая-то первобытная злая мощь. Да, тяжелый противник для рукопашного боя. Хотя и не таких заламывали. Лишь бы подобраться к нему поближе.

Он приблизился к окну, видимо, прикидывая, можно ли выдавить его, протиснуться и скрыться. Прозвучал выстрел. Пуля ударила в дощатый потолок прям над его головой — не чтобы убить, а продемонстрировать, что сопротивление бесполезно.

И тут он сотворил исключительное даже для таких выродков. Притянул к себе собственную дочку, так, что сейчас она прикрывала его от выстрела. И еще при этом покачивался из стороны в сторону, сбивая нам прицел.

Я шагнул в комнату и взял его на мушку автомата.

— Милиция. Положи пушку и поговорим, как разумные люди!

— Ну да, — оскалился Кутяпа, сильнее вжимая ствол в затылок девочки. — Верю тебе!

— Да ладно. Не бузи, — примирительно и как можно спокойнее произнес я. — Крови на тебе пока нет. Обещаю, если успокоишься, пойдешь только за хранение оружия. А там, если где работаешь, так трудовой коллектив, поруки. Слово даю!

— Милиция. — Он хохотнул. — С автоматом! Да я за морскую милю ваш чекистский дух чую!

— Где ты чекистов видишь? Мы милиция. Порядок охраняем и мелких жуликов ловим.

Кутяпа опять нервно хохотнул. Потом объявил условия:

— Вы опускаете стволы. И я прохожу. Девочку отпущу, когда выйду, и передо мной будет простор, без наблюдателей и стрелков. Иначе нажму на крючок.

— Это же твой ребенок! — возмутился я.

— Сомневаюсь уже. А если и мой — так мне все равно. Будет время — еще настрогаю!

А ведь не врет. Ему действительно все равно. Узнаю школу абвера. Ничего человеческого у ее питомцев не остается.

Я продолжал держать его на мушке.

— Брось оружие. Гарантирую жизнь. Даже если выпущу тебя сейчас — далеко не убежишь.

— Ничего, — широко улыбнулся Кутяпа. — Я попробую.

Тупик. Он мне нужен живым. И может сейчас попробовать вскинуть пистолет и выстрелить в меня. И подставится. Потому что откроется на миг, и я, скорее всего, выстрелю быстрее. Была у меня однажды такая ситуация. В итоге буду иметь труп фигуранта вместо так нужного нам источника информации. Но жизнь дороже.

Черт, что же делать? Может, действительно его выпустить и взять позже? Но может уйти с концами. Его учили уходить. И по дороге еще вдруг убьет кого.

Сидящая на полу женщина между тем продышалась. Одичалыми глазами глянула на мужа, держащего за шею дочку и приставившего к ее голове пистолет. Заорала что-то нечленораздельное и из лежачего положения ударила Кутяпу обеими ногами в бедро.

Тот от неожиданности отпрянул. Отвел пистолет от головы ребенка. И на миг открылся.

Это был случай, который в ближайшее время может не представиться. И я, долго не раздумывая, выжал спуск.

АКС был установлен на одиночные выстрелы. И пуля вошла точно в лоб негодяя. Тот даже мяу сказать не успел, рухнул с грохотом на дощатый пол.

Девочка, пискнув, кинулась к матери. И та, взвыв истошно, захлебываясь плачем, начала неистово гладить ее по голове…

Кутяпа готов. Ну что, отлично поработали. Еще одна ниточка оборвана…

Глава 33

Москва. Особняк. Кабинет Белякова. Разнос.

Выслушал я от полковника много язвительного и нелицеприятного. Тут и раскаянье в том, что он меня, такого бестолкового, с дремучей Украины вытащил. И оценка меня как большого профессионала в том, чтобы рубить концы и обрывать нити.

— Это только для подполья хорошее качество! — саркастически вещал начальник. — Когда надо заметать свои следы. А ты, контрразведчик, сейчас заметаешь следы чужие!

— Виноват.

— Еще как виноват.

— Попытаюсь искупить, — дежурно отвечал я, понимая, что спорить и доказывать что-то бесполезно. — Готов ответить.

— Ответить? Да кто тебя спрашивать будет. Спросят с меня.

Беляков загрустил и задумался. Если бы я его не знал так хорошо, то мог предположить, что он раздумывает, как изящнее доложить наверх и сбросить весь провал на бестолковость исполнителя. Но я его знал. Он мог быть ироничен, циничен, мог самодурствовать и быть несносным. Но он всегда был свой, надежный, как сейф, и мудрый, как ворон. И подчиненных никогда не сдавал. Не сдаст и сейчас.

— Ладно, считай, что я громоотвод и отведу молнии, которые с Олимпа посыпятся. Ты же, неудачник, думай, как ошибки исправлять будешь. Ну, есть идеи?

— Самые банальные. Ниточка оборвана не до конца. Все же за кончик ее мы еще держимся. Будем плясать от личности фигуранта. И от места его легализации. Все по науке. Контакты. Разъезды.