Александр Новиков - Охотник

Он забросил мольберт и – к ужасу родителей! – стал заниматься в подпольной секции модного тогда карате. Ни уважения, ни любви девочки он этим не снискал – она уже успела закрутить любовь с восемнадцатилетним "королем двора" по кличке Кент…

Лет через пять, когда Кент вернется после отсидки, его убьют в пьяной драке собутыльники, заподозрив в нем опущенного. А бывшую девочку бывший примерный мальчик случайно увидит в 90-ом. Пьяненькая и неряшливая, она будет стоять на Сенной, торговать семечками. Он подойдет и купит стакан семечек. А она его не узнает… а он с удивлением спросит себя: неужели его судьба изменилась под влиянием этого никчемного и жалкого существа?

Но все это будет потом, а тогда, в 79-ом, она казалась ему богиней, и именно из-за нее Игорь стал заниматься карате, влился в круг спортсменов, а в 83-ем, так и не закончив Политехнический, подсел за участие в разбойном нападении. В Крестах получил погоняло Рафаэль – за то, что умело рисовал шаржи на сокамерников и контролеров. Получил пять лет, отсидел от звонка до звонка и вышел в 88-ом – аккурат к тому времени, когда пришла пора ковать деньги, и все конкретные пацаны бросились их ковать.

Он был уже отравлен тюрьмой и не видел никаких моральных препятствий для того, чтобы уйти в криминал.

Он присоединился к бригаде некоего Слона и около года пребывал на "рядовой работе": собирал дань с ларечников, выбивал долги, ездил на стрелки. Потом его заметили, повысили. Потом кто-то вкатил в голову Слона две порции нарубленных гвоздей из обреза охотничьего ружья, и Рафаэль неожиданно для многих стал бригадиром… для многих, но только не для него самого. Он-то знал, кто снес голову Слону.

После двух выстрелов из обреза криминальная карьера Рафаэля стала стремительной. Он выбился в авторитеты, руководил коллективом из двух десятков человек, пользовался уважением. Он старался не раздражать ментов, редко прибегал к прямому насилию и даже внешне сильно отличался от классического братанского облика. Он носил приличные костюмы, не злоупотреблял наркотиками – так, покуривал травку – интересовался живописью и серьезной музыкой.

Но все, кому нужно было знать, знали, что Рафаэль расчетлив, жесток и обид не прощает.

Черная "Волга" с Рафаэлем и двумя охранниками промчалась по набережной мимо Гурона. Ни тот ни другой даже не подозревали о существовании друг друга… но скоро, очень скоро, случай (случай ли?) сведет их лицом к лицу.

Глава третья

НЕТ, РЕБЯТА, ВСЕ НЕ ТАК…

Когда Гурон проснулся, Чапова дома уже не было. Гурон бесцельно побродил по пустой квартире, прикидывая, чем заняться. Дело, собственно, было одно-единственное: навестить тетку… Впрочем, нынешней ночью образовалось еще одно.

Он позвонил Чапову на службу – повезло, застал на месте – и попросил:

– Саня, пробей мне одну машиненку… могем?

– Могем… проблемы, Ваня?

– Нет проблем. Просто хочу одного знакомого навестить.

– Ладно, диктуй номер.

– Анна 46-24, Леонид, Евгений.

– Принято, перезвони минут через цать.

Спустя час Гурон вошел во двор "сталинского" дома на Лесном. Сразу увидел знакомую машину, приткнувшуюся около подъезда – "тяжелый ночной бомбардировщик". Гурон удовлетворенно усмехнулся, вошел в подъезд и поднялся на третий этаж. Он остановился у нужной ему квартиры, приложил ухо к двери и услышал музыку и голоса. Значит, "пилот" "бомбардировщика" выспался после ночных "полетов" и уже бодрствует. Гурон вытащил из кармана пустой конверт, только что купленный в киоске "Союзпечати" (еще, помнится, подумал: интересно – Союза нет, а "Союзпечать" есть), нажал на кнопку звонка.

Через несколько секунд за дверью раздались шаги, глазок потемнел, потом голос извозчика, слегка приглушенный дверью, спросил:

– Кто?

– Заказное письмо для Антонова Геннадия Захаровича, – ответил Гурон, искажая голос.

Дверь приоткрылась на ширину цепочки:

– Давай сюда.

– Ага, давай! А расписаться в получении? Понимать же надо: заказное!

Дверь закрылась – звякнула цепочка – дверь распахнулась… "Ночной пилот" – в тренировочных штанах и тельняшке, с картишками в левой руке – посмотрел на Гурона, все понял и попытался захлопнуть дверь. Конечно, ничего у него не получилось… Жан шагнул в прихожую, подмигнул извозчику и сказал:

– Вот и встретились два одиночества.

– Ты че, мужик? Ты че? Че те надо? – быстро и с напором заговорил таксист. Он был тертый, наглый и немного выпивший.

– Ночью вы, помнится, говорили мне: сэр.

– Ты че в квартиру ломишься, мужик? Я тя не знаю. Вали отсюда на х…!

Мужской голос из кухни спросил:

– Че там у тебя, Борода?

– Да вот, лох какой-то понты кидает. Наезжает, сука, внаглую.

Гурон сказал:

– Часы верни, урод… дареные часы.

– Какие часы? Какие, бля, часы? Ты че – о…уел в атаке? Вали отсюда быстро.

Из кухни вышел еще один мужчина – плотный, краснорожий и тоже с картами в руке:

– Че тут за х…?

– Да вот видишь, Колян… чего-то приперся мэн борзой, права, бля, качает.

– Права качает? А по сопатке?

Гурон спокойно повторил:

– Часы верни.

Из кухни высунулись еще двое – молодой со шрамом на щеке, и другой, постарше, с глазами палача.

– Часы верни.

– Пошел на х…! – нагло ответил Борода.

Гурон понял, что разговаривать бесполезно и ударил ногой в пах. Борода согнулся. Краснорожий выдохнул: твою мать! – и пошел в атаку. Гурон встретил его прямым в голову. Осенними листьями порхнули карты, краснорожий рухнул на пол.

Двое в дверях кухни переглянулись. Тот, что постарше, сказал:

– Ты что это, брат? Пришел в чужой дом, людей бьешь… нехорошо.

– Он ночью слинял с моими часами, – ответил Гурон. – Часы дареные.

– Эге… не те ли, что он на кон поставил? Ты посмотри сам – они вон, в кухне, на столе. Зачем же сразу морду-то бить? Можно ж и по-человечески… верно?

Гурон перешагнул через краснорожего, шагнул в кухню. На столе, покрытом клеенкой, стояла початая бутылка водки, стаканы, несколько бутылок чешского пива… дымилась сигарета в пепельнице, лежали карты, деньги… и лежали подаренные Грачем часы – шикарная "Омега".

– Твои котлы, брат? – спросил из-за плеча молодой со шрамом.

– Мои, – ответил Гурон.

– Ну так получи, – сказал неуловимо изменившимся голосом молодой. Гурон нырнул, ушел в сторону, мимо плеча просвистела сковорода, врезалась в стол. Зазвенело стекло, хлынуло пиво из разбитой бутылки. Гурон локтем, с развороту, ударил молодого в лицо, сломал нос и, заломив руку за спину, быстро развернулся к старшему:

– Есть вопросы?

Тот покачал головой: нет. Гурон оттолкнул тело в угол, взял со стола часы, застегнул браслет и вышел из кухни. Водила все еще охал, держался руками за "хозяйство", смотрел с ненавистью… проходя мимо него, Жан увидел на подзеркальной полочке ключи от машины. Он подцепил ключи указательным пальцем.

– Э-э, – промычал водила. Гурон вышел.

Он отпер дверцу "копейки", сел в продавленное кресло. Крутанул стартер, и старенький двигатель затарахтел, заметно подтраивая на холостых. Гурон до упора вытянул подсос, посмотрел по сторонам… выбрал помойку. Он разогнал машину насколько позволяло ограниченное пространство и "воткнул" ее в угол бетонной коробки. Захрустело железо, капот вздыбился, из разорванного радиатора хлынул тосол.

Гурон аккуратно обтер баранку и набалдашник рычага переключения передач. Вылез из машины. Обтер наружную и внутреннюю ручки… закурил, полюбовался своей "работой" и выбросил ключи в контейнер с мусором.

Удивительно, но на душе стало немножко легче. Он вышел на Лесной, остановился и задумался: а что дальше?

Делать ему было абсолютно нечего, и он подумал, что надо, все-таки, проведать тетку. Потом сообразил вдруг, что в десяти минутах ходьбы – Выборгская набережная и дом, где он провел первые годы своей жизни… стоит навестить?

Сентиментально и банально до дури, но, пожалуй, стоит, раз уж оказался здесь. Он вышел на Кантемировскую и двинулся к Неве. Он шел и пытался зрительно восстановить образ дома ? 35 – маленького, двухэтажного, с печным отоплением и плотно забитыми коммуналками… и сараи за домом… и поленницы возле сараев. Там, среди сараев и дров, пацаном он играл в войну. Разве думал тогда, что война станет его жизнью?

Он дошел даже быстрее, чем предполагал. Он вышел на набережную у Кантемировского моста, повернул налево, к своему дому… а дома не было!

Гурон остановился… как же так? Как же так – ведь был дом! Мой дом! Старый. Двухэтажный. С печным отоплением… с сараями… с поленницами… как же так?

Он быстро, почти бегом, двинулся вперед. Ему хотелось обнаружить хотя бы следы дома, хотя бы фрагменты фундамента… но и фундамента не осталось.

Гурон стоял на улице, ждал Валентина. Валентин опаздывал. Гурон посмотрел на часы, и в этот момент из-за поворота, сверкая хромированным оленем на капоте, выехала бежевая "Волга".