Стальная улика - Сергей Васильевич Самаров

охранников, а, во-вторых, мне пришлось бы поднимать ключи в неудобном положении тела, что позволило бы и охраннику проявить активность, проявлять которую я пока не позволял. Но он предпочел не оказывать сопротивления.

Я без труда нащупал ключик от наручников, одним движением отцепил одно кольцо от своей руки и тут же набросил его на левое запястье охранника. В этот момент за углом раздался телефонный звонок. Потом трубку положили и грубый голос сообщил напарнику:

– «Следак» переживает. Сам ведь только что позвонил, а уже ждет задержанного. Мы же не по воздуху летаем. Но что-то он в самом деле долго возится. Пойду схожу на ними. Смотри у меня. Я знаю, что ты мухлевать любишь. Я положение фишек хорошо запомнил.

Он двинулся в нашу сторону. Интересно, который из двух охранников приближался ко мне. Я за короткое время, что видел их, успел рассмотреть каждого. Первый крупный тип с грубым лицом, и худощавый, внешне похожий на лиса. Ближе к телефонному аппарату сидел крупный. Грубый голос в данной ситуации ничего, по сути дела, не значил, он мог одинаково принадлежать и тому и другому. Но именно близость к телефонному аппарату, решил я, играет роль. Я быстро усадил на пол первого охранника и сам сел рядом, изобразив на своем лице озабоченное выражение. Я даже приложил пальцы к сонной артерии охранника, якобы с беспокойством прослушивая пульс. Но успел ему шепнуть:

– Одно неумное слово с твоей стороны, и я тебе кадык вырву.

– Не надо кадык… – успел только хрипло прошептать он в ответ до того, как второй охранник появился из-за угла. Двумя ладонями, поскольку запястья были скованы наручниками, он прикрыл свое горло. Но со стороны казалось, будто человек задыхается.

А охранники в ФСБ, подобно полицейским, совершенно не привыкли к тому, что им оказывают сопротивление. Видимо, потому второй ничего не заподозрил, ибо увидел только согбенную спину коллеги и мои руки, прощупывающие пульс первого охранника.

– Что с ним? – спросил второй охранник и шагнул вперед, то есть сделал то, что мне и требовалось. Ему бы еще наклониться хоть чуть-чуть, насколько объемный живот позволит.

– Не знаю. Похоже, сердце, – сказал я.

– Я ж говорил дураку, что ему пить нельзя, а он все боялся, что его обделят. Жадность до добра не доводит.

Второй охранник через голову первого наклонился и с двух сторон стал прощупывать толстыми пальцами пульс на горле первого. И в это время, как я понял по его взгляду, увидел, что запястья у коллеги скованы наручниками. У меня оставался минимум времени для того, чтобы что-то предпринять. И я ударил двумя пальцами левой руки его под ухо. В этом месте, как нас учили за занятиях по анатомии человека, сонная артерия разделяется на внешнюю и внутреннюю. Главное, попасть ниже разделительной линии. И я попал точно. Это движение было у меня отработано многократно и на манекенах, и даже в боевой обстановке. Второй охранник навалился объемным животом на голову первому, и тому оставалось только сбросить эту тушу на меня, чтобы я инстинктивно занял бы чем-то свои руки, а самому вскочить на ноги. Но он вместо этого сбросил тушу коллеги в противоположную сторону. Похоже, просто побоялся выстрела с моей стороны. Но находившийся у меня пистолет Макарова был в невзведенном положении, более того, стоял на предохранителе. Но охранник этого то ли не видел, то ли видеть не желал. Иначе ему и оправдать собственное бездействие было нечем.

– Наручники на него надень. Да не свои, твои на тебе. Его наручники… – распорядился я, а сам, пока первый сковывал второго, обошел их двоих за спиной и снял форменный брезентовый брючный ремень со второго, как самый, подумалось мне, длинный из трех. Пришлось рискнуть и прислониться к первому, но у того не хватило силы духа меня обхватить и позвать на помощь третьего. А я тем временем вытащил пистолет из кобуры у второго, сунул его себе в карман и с ремнем в руках осторожно выглянул из-за угла. Третий охранник сидел, задумавшись над нардами. Вроде бы игра простейшая, бросай кубики, какая комбинация выпадет, на столько и передвигай фишки, но этот задумался, судя по всему, глубоко. Причину его задумчивости я определил сразу и визуально, и по запаху. Под столом стояла почти пустая бутылка из-под красного сладкого дагестанского вина. Пили, видимо, втроем, не зря мне показалось, что и от первого, и от второго идет легкий запах спиртного.

Оставив двоих в коридоре за углом, я стал подкрадываться к третьему, приготовив ремень. Он, видимо, услышал мои шаги и стал медленно поворачиваться. Я сделал скользящий скачок вперед и набросил ремень на тощую шею остроносого. Сильно давить даже не пришлось. У охранника, видимо, было слишком мало сил для сопротивления. Сказывалось и общее состояние здоровья немолодого, как оказалось, человека, и выпитое. Под столом я обнаружил еще две пустые бутылки. По одной на брата. А последнему, похоже, досталось больше спиртного.

* * *

– Ну что, в какой кабинет меня вызывали? – спросил я. – Пошли к «следаку»… Только не мимо дежурного. Дежурный неприлично трезв. Он вас попросту не поймет.

– На лифте, – сообразил лисолиций охранник. – Дежурный не увидит.

– Где лифт?

– Там… – уверенно подсказал второй охранник, показав двумя руками, скованными наручниками, в противоположный конец коридора. – Мы так и думали тебя отправить, чтоб с дежурным не встречаться.

– Идем, – скомандовал я.

– Все вместе? В таком виде? – Первый в удивлении показал свои руки, скованные наручниками. – Получится, не мы тебя доставили, а ты нас.

– Получится только то, что есть в действительности, – ответил я.

– Но нас же со службы выгонят! – продолжил первый свои попытки меня разжалобить. – Ты же наших детей кормить не будешь!

– И правильно сделают, если выгонят. – Я был предельно жесток с охранниками еще и потому, что не признавал никогда пьянства во время выполнения служебных обязанностей… – Идемте.

– Нет уж, я лучше здесь подожду. – Первый охранник был категоричен, и я понял, что уговорить его сложно. Следовало принимать более кардинальные меры.

– Жди, – внезапно для охранника согласился я, вместо того чтобы уговаривать его. Но сам при этом понимал, что, оставаясь свободным, он представляет для меня угрозу. – В какой камере у вас больше всего народа? – спросил я третьего.

– В первой, – ответил тот. – Самые тяжелые там…

– В первую камеру его, – кивнул я на первого.

– Ты что, не понимаешь, что с «вертухаем» в камере сделают? – Вопрос охранника был обращен ко мне, в то время как двое других взяли первого под руки, готовые выполнить мой приказ. – Меня