Антикиллер-6. Справедливость точно не отмеришь - Корецкий Данил Аркадьевич

За третьим столиком – веселилась разношерстная компания, человек шесть, и, судя по виду и манерам, все они успели потоптать зону. У них имелись и пиво, и водка, и раки, и рыба, и шумели они так, как будто играли свадьбу. Хозяйка подошла к ним, забирая кружки, и пошептала что-то на ухо коренастому немолодому человеку в тельняшке с короткими рукавами, открывающими обильно татуированные руки. Причем разукрашены они были не в тату-салоне, а умелым кольщиком зоны за много лет – часть успела выцвести и побледнеть.

«Бывалый», – подумал Берц, и даже немного пожалел: то ли о том, что «наезжал» на хозяйку в прошлый раз, то ли о том, что после того раза зашел сюда еще. «Бывалый» обернулся и внимательно осмотрел Берца с компанией, как будто наждаком проехался по мордам. Но кроме Берца на это никто не обратил внимания. А он ограничился тем, что придвинул к себе поближе полную кружку.

– Слышь, интересно, кого это завела Цифра? – спросил Гвоздик. – Какой-то хоть толк из него будет?

– Ну, кого она могла завести? Кого-то типа Ниндзи, – сказал Лопух.

– А что тебе Ниндзя?

– Да то, что ему самому нянька требовалась!

– Ниндзя был правильный пацан, да и нет его больше, так что не гавкай!

– Кто, я гавкаю? – Лопух возмущенно повернулся к Берцу. – Берц, ты послушай, что он гонит…

Но Берц в их беседу не вникал, краем глаза следя за компанией гопников. Он все больше жалел, что влез в «Лобстер» второй раз, так как понимал, что просто так дело не закончится. И действительно, допив очередную кружку пива, в которую они, по старой тиходонской привычке, вливали водку, морячок (если тельняшка давала ему право носить столь высокое звание покорителя морей и океанов) встал и подошел к их столику.

– Ты кто? – спросил он Берца.

– Я Берц! – гордо ответил тот. – Только «от хозяина» выписался.

– Какой такой Берц? – покачиваясь, спросил «морячок». – В жизни не слышал!

– А про «Грачей» слышал? – выбросил последний козырь Берц.

– О! Вот про них слышал! – коренастый направил на собеседника покрытый синими перстнями палец. – Они орут все время и на голову срут!

Козырь оказался битым.

– А ты кто? – дерзко пошел в атаку Берц.

– Я Канат. Слышал?

– Канатом баржу к берегу привязывают.

– Не к берегу, а к причалу, – сказал морячок. – А ты канатом свой язык привяжи, чтоб к тёте Маше больше не вязался. А вообще, лучше ты сюда не ходи. Я вижу, у тебя своя кодла, а у меня своя. А двум бригадам здесь будет тесно и душно.

– Будет душно – иди на улицу. Там ветерок веет, – сказал Берц.

Вместо ответа Канат ударил его кулаком в скулу так, что у того мотнулась голова и он чуть не потерял сознание. Тут же на помощь главарю поспешили остальные. Они набросились со всех сторон и принялись молотить дерзких фраеров куда ни попадя.

Берц имел опыт драк, и навыки у него были неплохие, но когда налетают сразу шестеро и без лишних разговоров начинают месить всех подряд руками и ногами, из такой ситуации выйти очень непросто. Гвоздь упал на четвереньки, Лопух отлетел в угол.

Берц выплеснул пиво Канату в лицо, ударил кого-то кружкой по плечу, кость треснула, раздался рев раненого быка… В руке у него осталась полукруглая стеклянная ручка, торчащая между пальцами остриями, как кастет, и он тут же полоснул им того, кто норовил ногой ударить Гвоздя в голову. Хлынула кровь, и распоротая щека обвисла. Гвоздь встал на ноги и вынул нож, со щелчком выскочил клинок. Лопух тоже вернулся в строй, нападающие на миг отступили. Но тут Канат протер, наконец, залитые пивом с водкой глаза, осмотрелся и, взревев, начал вторую серию. Его кодла тоже достала ножи. Две банды, обливаясь кровью, стояли полукругом друг против друга и ждали команды, движения, слова, которые послужат отмашкой к настоящей резне.

Но в этот момент на лестнице появилась Цифра в джинсах и топике, открывающем живот, за ней шел крепкий парень с бритой головой и тонкими черными усиками.

– Вот мой знакомый, – спокойно сказала она, показывая на Берца, как будто бы ничего особенного в пивной не происходило и они с товарищами просто сидели и мирно выпивали.

– А это что за блатата? – спросил незнакомец.

– Их я не знаю.

– Так кому помочь? – спросил лысый.

– Нашим, наверное, – сказала она.

– Тогда так! – гаркнул бритоголовый. – Бросили ножи – раз! Кто не бросит, сломаю руку!

Он сделал несколько шагов вперёд, задержавшиеся в нетрезвых пальцах железки вылетали, будто вырванные внезапно включившимся мощным магнитом, и с силой врезались в стены, пол, потолок, а их владельцы с воплями скрючивались, баюкая поврежденные руки, и с облегчением оседали на прохладный каменный пол. У Каната ножа не было, но и он распластался в углу, медленно сполз на пол и больше не шевелился. Очень быстро оказалось, что, собственно, уже противник-то и разбит, потому что больше никто ни на кого не нападал; два мужика, которые спокойно пили пиво, бросили его и вдоль стенки незаметно вытекли из бара. Остальные – кто лежал на полу, кто сидел, прислонясь к стене, но никто уже желания драться не проявлял.

– Здорово, пацаны, – сказал бритоголовый, протягивая руку Берцу.

Берц протянул свою, но ему мешала ручка от кружки. Развернувшись, он запустил ею в хозяйку, но не попал, зато разбил полуподвальное окно.

– И вы здорово, – бритоголовый поздоровался с Гвоздиком и Лопухом. – Я смотрю, мы удачно зашли… Ну, а с этим пивняком что делать будем?

– Давай его спалим, – предложила Цифра.

Хозяйка, тётя Маша, даже не осмелилась возражать. Уж слишком крутая заварилась каша. Она уже пожалела, что затеяла разборки, и сейчас была похожа не на бульдога, а на обычную дворняжку, в которую удачно попали камнем.

– Ладно, тётка, палить мы тебя в этот раз не будем, – сказал бритоголовый. – Но имей в виду, в любой момент придём и сожжём – и тебя, и всех, кто тут будет. Ты мне веришь?

– Верю, – покаянно сказала тётя Маша и для убедительности кивнула головой не единожды, а раз шестнадцать.

– Ладно, тогда живи пока, – сказал бритоголовый и, обращаясь к своему потрепанному воинству, сказал:

– Пошли на воздух, хоть в себя придёте.

Когда поднимались по лестнице, Берц спросил:

– А чего мы здесь не остались? Выгнали бы всех и точку за собой закрепили!

Бритоголовый похлопал его по спине так, что бухнуло в груди.

– Запомни, так делать нельзя. Если где-то проявились, пошумели, похулиганили – надо тут же менять квадрат. А если сильно обозначились, то еще и залечь надо на пару-тройку дней, а может, и на месяц!

Новый знакомый уверенно провел свою гвардию на разоренный пустырь неподалеку, совсем рядом с Доном. Когда-то здесь был бассейн, а до революции – хранилище льда: зимой его напиливали синими глыбами и брусками да закладывали под землю, пересыпали опилками, а летом продавали и использовали вместо нынешних холодильников.

Они пролезли сквозь дыру в заборе и оказались среди груд битого кирпича и бетонных плит, между остатками двух водонапорных башен и выложенного камнем пещерного входа в крутом склоне уходящего вверх Богатяновского спуска. Вход был забит землей.

– Вот здесь, говорят, и был ледник, – указал рукой их новый командир. – Болтали, надо сто метров пройти, а там большой зал, а в нем бассейн с ледяной-преледяной водой. А на дне того бассейна лежит эсэсовский офицер в черной форме, фуражке с серебряным черепом и парабеллумом на боку… Мы с пацанами лазили, только через десять метров в завал уткнулись и вернулись. А теперь, видите, все засыпано.

– Гля ты, какие форс-мажоры! – покрутил головой Гвоздик. – А вот если…

– Но мы здесь не за тем собрались, – перебил его бритоголовый. – Меня зовут Седой. Как вас зовут, я знаю. Света мне рассказывала про ваши дела лихие, про «Грачей», которых все боялись, про друзей, которых поубивали! И про то, что кончили вы плохо и сейчас сидите на мели! Так это?

– Так! – за всех ответил Берц. – Мы опять «Грачами» будем называться!