Последний путь - Антон Ярыгин

указал он на стул, не отрывая взгляд от стола.

На столе лежала карта старого, до атомной войны, мира. Я присел на предложенный стул.

— Как самочувствие? — спрашивает он участливо.

— Снилось мне, что я — половая тряпка. Ибо ощущения, как будто меня повозюкали по полу, затем выжали, а после — сохнуть повесили, — с честной миной говорю ему.

— Значит, нормально, — подвёл итог он. — Какие планы дальше?

— Да даже не знаю, — пожимаю плечами. — Мы-то дальше поедем. Но вас бросить здесь тоже нехорошо.

— Вот как раз и хотел тебя спросить — перевозками дальнейшими не подсобишь? У нас тоже особо без вариантов, — говорит Михалыч, глядя мне в лицо.

— В Челябинск возвращаться не вариант совершенно? — задаю риторический вопрос.

— Нет… — вздохнул он. — Боюсь, что следующий подобный налёт мы не выдержим.

— Думаете, будут ещё? В смысле подобные налёты, — уточняю у него.

— Я почти уверен, что да, — ответил Михалыч.

Снаружи раздался какой-то шум. Чуть позже стало слышно, как засуетились часовые. Мы с Михалычем вышли из шалаша — мало ли… И тут я услышал:

— Мой Галаад, мой Манассия…

— Михалыч, пусть не стреляют, — говорю я, понимая кто там.

— Не стрелять, — гаркнул Михалыч.

В этот момент из леса вышел брат Григорий. С тем же помповиком, распевая псалмы.

— Благослови, Отче! — обращаюсь к нему.

— Я простой монах, у меня нет права благословлять, — отвечает он. — Здравствуйте! Я рад, что вы пережили мою разбушевавшуюся паству.

— Чего? — шепчет мне Михалыч. — Это что ещё за сектант?

— Всё нормально, — шепчу ему в ответ я. А затем — к Григорию: — Что-то хотел, брат Григорий?

— Да! Сказать спасибо, что усмирили сестёр-гордячек. И ещё, — сказал он с серьёзным видом: — В Челябинск живые не ходят. Вздумаете вернуться — моя паства спокойно вам жить не даст.

После чего развернулся и ушёл обратно в лес. А я же вспомнил, что он об этом уже предупреждал. Челябинск больше не для людей…

— В Рэвенхольм живые не ходят… — цитирую пастора Григория из Халф-Лайф.

— Чего? — спросил Михалыч.

— Да так, вспомнилось… — долго объяснять.

Мы вернулись в шалаш. Михалыч опять встал над картой. Но, немного подумав, поставил на огонь чайник.

— Под чаёк думается как-то проще, — говорит он, глядя на чайник. — Куда дальше думаешь ехать?

— На восток, — говорю ему.

— Далеко? — уточняет он.

— Очень далеко, — отвечаю.

Тут как раз закипел чайник. Михалыч взял его и разлил по чашкам.

* * *

Капитан Петренко вместе с подчинёнными, возвращался в Людоедовку. «С одной стороны, — думал он, — Молчанов выше по званию. И действительно — он может отменить приказ. Но с другой стороны — ФСБ перестала существовать совместно с Российской Федерацией. Служба Безопасности союза глав города — самостоятельная структура. Но, с другой стороны»…

— Капитан! — окликнул его Веня. — Инфолинк перестал работать.

— Что? — не сразу понял его Петренко.

— Я говорю, — повторяет он, — что инфолинк перестал работать.

«Так… Если подумать: отсутствие связи с городом — или здесь проблема, или проблема в городе». Немного подумав, он попытался подключиться к локальной сети. Однако связь была лишь со своими бойцами, которые были в радиусе пяти метров.

— Петрович! Что у нас с топливом? — задаёт он вопрос водителю.

— Мало. И, боюсь, здесь мы его вряд ли найдём, — хмуро ответил Петрович.

— Ясно. А инфоузлом сможешь заняться? — спросил его капитан.

— Только в пределах своей компетенции, — развёл ненадолго руки в стороны Петрович.

Они прибыли на место. Их, разумеется, никто не ждал. Потому как никого не осталось. После остановки Петрович пошёл разбираться с узлом связи. А остальные пошли искать остатки топлива. В итоге, спустя где-то час, удалось набрать топлива примерно на два бака. А вот со связью — проблема.

— Аккумулятор сел, — сообщил Петрович. — От машины не зарядим: он двигатель заглушит — больно ёмкий, зараза.

— Понятно, — спокойно воспринял эту новость капитан. — Остаёмся на ночь здесь.

Ночь для СБшников прошла спокойно. Они нашли дом, в котором была печка. Они разожгли костёр, после чего в доме стало немного уютнее. И внезапно обнаружилась одна страшная вещь: все пищевые припасы кончились. И вопрос: куда дальше — в город или за беглецами, встал острее. Экипаж был бы не против вернуться в Город. Но капитан, пользуясь своим положением командира, принял решение ехать за Мягковым дальше.

— Но, при этом не попадаться на глаза ФСБшнику, — сказал он.

При этом он умолчал о том, что у него есть «Козырь в рукаве». Но это не решило бы ровным счётом ничего. Бунт начинал назревать…

* * *

Дальнейший переезд сделали тем же способом, что и эвакуировали. Через день мы переехали на другое место. Также и на второй. Эх, как жаль, что машин мало… Но уже на третий день, после первой ходки, моё чутьё завопило об опасности. Надо бы рассказать об этом Михалычу, который оставался в лагере до переезда. Как раз еду в ту сторону.

* * *

Михалыча я нашёл в его шалаше. Он как раз в этот момент завтракал.

— Приятного аппетита, Михалыч, — говорю ему со входа, вскидывая правую руку в приветственном жесте.

— Спасибо, Антон. По делу или так? — не отрываясь от тарелки, спрашивает он.

— Если бы не по делу, то и не заходил бы, пожалуй, — говорю ему.

— Хорошо. Что случилось? — спрашивает он, зачерпывая очередную ложку каши.

— Я там чувствую опасность. Смертельную, — вываливаю на него всю информацию.

Он отложил ложку, протёр салфеткой губы.

— Опасность, говоришь? Ты ведь тоже сенс? — задумался он, потирая правой рукой подбородок.

Точно! Хлопаю себя по лбу.

— Михалыч, давайте с нами в лагерь, который уже впереди! Без Катиной помощи не обойтись, — машу ему рукой типа «За мной», и вышел из шалаша.

Немного подумав, он назначает вместо себя заместителя. А затем молча прыгает на заднее сиденье крузера. Мы поехали. Михалыч был в курсе, что у нас какая-то сенс-компания. И наше чутьё не раз спасало наш огромный табор.

— А так не видишь, из-за чего опасность? — спрашивает он, спустя пять минут езды.

— К сожалению, — не отрываясь от созерцания дороги, говорю в салон, — нет. Катюша сказала, что моя способность в зачаточном состоянии.

Колян еле удержался от смеха. Однако сумел быстро восстановить серьёзную мину на лице. Дальше мы ехали в тишине. Где-то минут через двадцать были на месте. Катя почему-то сама подошла к машине.

— О, Катюш, — обращаюсь к ней, вылезая из машины, — нужна твоя помощь.

— Я так и поняла, давайте руку, — говорит она, вытягивая свою руку.

Я закрываю глаза и даю ей руку. Она взяла её в свою… Сначала темнота но… Гарь!