Смертельная очередь - Сергей Васильевич Самаров

Говоря честно, я не уловил момента, когда в голосе начальника штаба впервые послышались нотки ехидства, но что они появились – это сомнению не подлежало. Во мне началась внутренняя борьба обыкновенной армейской субординации с общечеловеческим понятием справедливости.

– Вот именно, двадцать шесть. А ты насчитал пятьдесят четыре человека. Где я тебе еще двадцать восемь найду? Делать солдат из воздуха я еще не научился.

Я перешел в наступление, не желая давать себя и особенно свою роту в обиду:

– Но хотя бы по одному солдату вы могли бы выставить. А я, кстати, считал совершенно другое. Я считал, сколько человек из состава роты мне необходимо выделить для охраны депутатов и что потеряет в этом случае рота. И признаю свою вину в том, что не задал вам, товарищ майор, вопрос о необходимости выставления охраны, когда вы отправляли разведроту в горы. Но вы знали и численный состав отдельного взвода, и необходимость выставления охраны, пусть не по три человека, но хотя бы по одному – на это сил одного взвода хватило бы. Но охрану тем не менее вы не выставили. Хотелось бы мне вас спросить, почему?

– А вот это уже вопрос не твоей компетенции, командир роты. Иначе навсегда командиром роты останешься.

Майор Смурнов отключился от разговора. В просторечье это обычно называется «бросил трубку». Только смартфон стоит немалых денег, тем более такой навороченный, как у начальника штаба, и его бросать никто в здравом уме не будет. А майор Смурнов, как я понял, очень даже в здравом уме человек. И очень заботится о том, чтобы перевести стрелки, то есть свалить вину за собственный промах, на непричастного к этому офицера, которому он просто отдал команду и не предусмотрел главного – не позаботился о том, чтобы выставить охрану подлежащим уничтожению депутатам. В данном случае я, как сам считаю, свою задачу выполнял полностью и был обязан продолжить ее выполнять, невзирая на стремление начальника штаба испортить мне настроение, которое обычно сильно влияет на выполнение приказа.

Убрав телефон в дальний карман, я снова приложился к «Шахину». И тут у меня на КРУСе опять замигала лампочка вызова на индивидуальную прямую связь. Пришлось отложить автомат и ответить:

– Я «Цветок». Слушаю.

– «Цветок», я «Шмель-три». Прибор мне показывает наличие крупной скалы на хребте. Под ней есть кто-нибудь? А то мне новую ракету на испытание прислали – «Изделие триста пять», я и взял ее на всякий пожарный на свой борт. У нее дальность стрельбы больше почти в два раза, заряд фугасно-осколочный. Сверху еще бандитам, помимо камней, достанется.

– Скала – на прицеле у моего гранатометчика, он хотел бронебойным по ней ударить. Если свалит, многих бандитов внизу накроет.

– Гранатомет не свалит. А ракета может, у нее боеголовка весит двадцать пять килограммов. Пусть гранатометчик стреляет, а я, если что, поддержу.

В этот раз я не забыл, что у меня включена только прямая связь, поэтому крикнул достаточно громко, чтобы услышал ефрейтор Вакулин:

– Толик! Чего ждешь – стреляй!

Даже при выключенном микрофоне ефрейтора выстрел бронебойной гранаты, донесшийся из соседнего окопа, ударил по ушам. Видимо, помог мой микрофон. Я помотал головой, выгоняя звук из ушей, но непроходящий гул в них висел еще долго. Впечатление сложилось такое, будто я стряхнул звук в наушники, и он в них застрял. Но я догадывался, что это всего лишь впечатление. Глаза, хотя они по восприятию связаны с ушами напрямую, внимательно наблюдали за тем, куда летит граната. Но я увидел короткую вспышку, не более.

– Выдержала… – неудовлетворенно протянул Вакулин, а я обрадовался тому, что уши, только что бывшие полностью заложены громким звуком выстрела гранатомета «Вампир», слышат, что говорят в соседнем окопе, и даже разбирают интонацию; а воображение показало мне сценку: ефрейтор, произнося последние слова, ударил кулаком в бруствер окопа, заботливо уложенный капитаном Лукьяновым. – Придется еще пару гранат послать. – Последняя фраза была адресована второму и третьему расчетам.

Я опять взял в руки свой автомат, чтобы через прицел рассмотреть результаты стрельбы гранатометчика. Но тут же раздался сначала стремительный гул, а вслед за ним – мощный взрыв. Но я даже в полной темноте, наступившей после взрыва и потому особенно густой, почти весомой, то ли в самом деле увидел, как скала обрушилась на головы бандитам, то ли опять это подсказало мне воображение. Тепловизор «Шахина», когда я перевел его ниже, показал мелкие фигурки бандитов, убегающих из-под обвала. Они искали спасения в центре ущелья, но там место было уже пристреляно ефрейтором Вакулиным, который сразу сориентировался и выстрелил уже не бронебойной, а термобарической гранатой, выжигающей все живое, и удачно «накрыл» часть бандитов огненным, особенно заметным в подступившей темноте облаком. Бандитов осталось предельно мало, они уже не представляли для роты никакой угрозы.

Я через «Шахин» обнаружил вдруг человека, который поднес к уху телефон. Он отвернул экран от нашей линии обороны, но получилось даже хуже – смартфон осветил лицо этого бородатого бандита. Я без проблем уложил в эту голову две пули. Даже если цели достигла одна, ее бандиту вполне хватило, поскольку начисто выбритая голова не может заменить бронированную каску. Кому бандит мог звонить в такой момент? По моему мнению, только своему эмиру, уничтоженному снайпером пограничников. А кто мог звонить эмиру? Тот, кто замещал его. Теперь эмир убит, и его заместитель тоже. Значит, командовать бандитами больше некому.

Тепловизор прицела показал мне, что к бандитам присоединилась небольшая группа – около десятка человек. Но я опять должен повторить, что имею склонность преувеличивать силы противника, чтобы роте не нарваться на неприятность. В действительности пришедших могло быть и меньше, тем более что двое из них были убиты сразу же, на моих глазах. Похоже, что это были остатки тех, кто ушел с эмиром на перевал, с которого их сбросила группа лейтенанта Громорохова вместе с пограничниками группы капитана Лукьянова. Должно быть, группа Громорохова действовала очень удачно, раз допустила так мало бандитов до соединения с основными силами. Но при этом группа подошла достаточно скрытно и рисковала попасть под огонь своих же бойцов из состава роты.

Я попытался вызвать лейтенанта на прямую индивидуальную связь, но связи не было. Значит, лейтенант именно поэтому и не смог предупредить меня о том, что вышел в преследование и оказался на линии огня. Звонить по телефону капитану Лукьянову я не рискнул, памятуя о том, как сам совсем недавно уложил бандита с трубкой в руке. Я не знал расстояние от Лукьянова до бандитов, но не считал, что оно