Ночной убийца - Александр Александрович Тамоников

– Хорошо, – вздохнул Шелестов, – итогом сегодняшнего дня будем считать попытку Станислава Миколайчика найти поддержку правительства США в вопросах восточной границы послевоенной Польши. Получат или нет, неизвестно. Американцам важнее Балканы, а Польша для них тоже разменная монета. Но я не думаю, что поляки так просто смирятся с этой ситуацией.

– Думаешь, они пойдут на какую-то провокацию? – спросил Коган. – В их-то положении?

– Да, положение у них не очень простое. Им велят делить власть с комитетом, договариваться с комитетом самим. А это значит, что их участие в послевоенном польском правительстве будет чисто формальным. Меньшинство, которое ничего не решает, но существует.

– Провокация может быть направлена как раз против Комитета, – предположил Буторин, поглаживая ушибленное колено. – Устроить нечто такое, что дискредитировало бы комитет в глазах союзников. И не только комитет, но и Советский Союз.

Берия, выслушав доклад Платова, сразу согласился на этот вариант игры. Пока была возможность снабжать японскую разведку дезинформацией, это надо делать, не меняя ничего в принципе. Через день после событий той ночи, когда Лазарев начал шантажировать Сосновского, точнее, журналиста Пола Дарелла, которым он считал Сосновского, Берия сам поучаствовал в «спектакле». Получив от Платова подтверждение, что предатель Лазарев услышит их разговор, Берия предложил Молотову уединиться в служебной комнате сразу после выхода делегации из зала переговоров.

– Вячеслав Михайлович, – изображая озабоченность в голосе, заговорил Берия. – Мне кажется, что нам нужно прямо дать знать нашим американским партнерам, что раскрывать информацию по Японии рано. Никакой переписки, никаких заявлений в прессе.

– Я согласен с вами, Лаврентий Павлович, – предупрежденный о «спектакле», Молотов посмотрел на часы. – Я совершенно уверен, что нам следует тщательно скрывать наш отказ. Получи сейчас Япония подтверждение того, что мы не станем объявлять ей войну после победы над Германией, и они обрушат на американский флот в Тихом океане всю мощь своей авиации, своего флота. Они снимут часть сил с акватории наших побережий и побережий Китая. Американские коллеги это понимают и поддержат нашу инициативу. Хотя им весьма неприятно будет осознать нашу такую позицию в этом вопросе.

– Меня беспокоит больше возможность утечки информации, – напомнил Берия.

– Я думаю, что вам стоит подготовить перечень вопросов и предложить мероприятия по сохранению этой важной тайны. И доложить на заседании Комитета обороны товарищу Сталину.

– Предложения уже подготовлены, Вячеслав Михайлович, – ответил Берия. – Я лишь хотел заручиться вашей поддержкой в этом вопросе.

– Безусловно, я «за», – кивнул Молотов и, снова посмотрев на часы, вышел из комнаты.

Лазарев подождал, когда комната опустеет, и вышел из своего укрытия. Молодой человек поспешил не на Сретенку, а, выйдя из особняка на Спиридоновке, двинулся совершенно в другую сторону – на Тверской бульвар. Сосновский ждал его там на боковой дорожке, сидя на лавке. Эта лавка весной и летом утопала в цветах сирени, но сейчас кусты выглядели уныло, как и лицо Сосновского. Он старательно всем своим видом выражал уныние, подчеркивая, что осознает свое зависимое положение.

– Ну так что, мистер Дарелл? – Лазарев сел рядом с Сосновским и забросил ногу на ногу. – Вы поговорили с интересующими меня людьми?

– Послушайте, мистер Лазарев, – недовольно ответил Сосновский. – Я понимаю свое положение, но понимаю и ваше тоже. Мне очень не нравится, что вы норовите использовать меня в своих целях. Это непродуктивно, и мне, как американцу, это не нравится. Я привык к отношениям партнерским, взаимовыгодным. Только тогда достигается максимум целей и получается максимальная польза для обоих. Вы не согласны с моей позицией?

– Значит, вы хотите стать партнером и войти в долю? – ничуть не удивился такому заявлению дипломат.

– Самая эффективная работа – работа человека, заинтересованного в конечном результате. Вы же не хотите, чтобы я искал способы избавиться от вас и покинуть эту страну? Вы хотите добиться своих целей с моей помощью. Тогда сделайте меня заинтересованной стороной.

– Ладно, ладно! – резко сказал Лазарев и оглянулся по сторонам. – Я вас понял, Пол. Черт возьми, я согласен взять вас в долю, но только уговор – мы делаем общее дело, и оба заинтересованы в вознаграждении. Вы хотите покинуть Советский Союз и вернуться домой с гонораром. Я тоже хочу этого. Мне здесь оставаться никак нельзя после всего этого. Так что давайте условимся. Вы помогаете мне встретиться с заинтересованными людьми, я возвращаю вам паспорт, но учтите, что это не значит, что вы можете меня обмануть. Учтите, что я все-таки пользуюсь доверием, и у меня больше, чем у вас, шансов утопить вас и выплыть самому, если нас раскроют.

– Думать перед боем о поражении – значит обречь себя на проигрыш, – отмахнулся Сосновский. – Ладно, пойдемте, нас ждут через тридцать минут здесь неподалеку.

Обойдя старые каштаны стороной, они подошли к заброшенной котельной. Ее ремонтировали до войны, пытались сделать резервной, чтобы разгрузить тепловые сети, но еще в 41-м сюда попала бомба, снесла половину стены и повредила не только трубопровод, но и сам котел, работавший на угольном топливе. Запасы угля вывезли из-за его пожарной опасности, сняли часть оборудования для других котельных. А здание с торчащей внутри арматурой, как у скелета погибшего животного, бросили до лучших времен.

Сосновский оглянулся по сторонам и кивнув Лазареву, вошел через приоткрытую створку низких ворот, через которую когда-то загоняли вагонетки с углем. Слева вдоль стены вверх тянулась длинная, с тремя промежуточными площадками железная лестница с перилами. Сосновский повел дипломата наверх. В коридоре они увидели открытую настежь дверь в «операторскую». В комнате на стуле, застеленном газетой, сидела молодая женщина с хищными чертами лица и светлыми волосами, собранными под синим беретом. У окна стоял рослый мужчина в расстегнутом пальто. Он держал руки в карманах брюк и чуть раскачивался с носка на пятку, что-то насвистывая себе под нос.

– О, Пол! – обернувшись, улыбнулся мужчина и кивнул на гостей женщине. – Я же говорил, Ольга, что Пол – человек решительный и деловой.

– Прошу знакомиться, господа. – Сосновский вытянул руку в сторону дипломата и отошел в сторону с видом человека, выполнившего свои обязательства.

– Вас я не знаю, мадам, – с интересом посмотрел на женщину Лазарев и повернулся к мужчине. – А вы, кажется, журналист из Калифорнии. «Джорнелизм куортерли», если не ошибаюсь?

– Совершенно верно, – кивнул мужчина. – Разрешите представиться, журналист Нил Уэлч. А это госпожа Садовская. Она сопровождает меня в этой поездке в качестве помощницы, переводчицы, ну и вообще знатока русской культуры. Госпожа Садовская из семьи эмигрантов, которая осела в Калифорнии еще в 1870 году.

– Георгий Лазарев, – церемонно представился дипломат. – Сотрудник Наркомата иностранных дел. А мистера Дарелла, вы, я думаю, прекрасно знаете. Именно ему