Иван Стрельцов - Спец экстра-класса

«Интеллигент» в шляпе налетел на Виктора ураганом, осыпал его тело серией коротких боксерских ударов. Юноша, не зная, сколько времени ему отпущено на поединки, не стал разрывать дистанцию и финтить, а, наоборот, сделав шаг навстречу, жестко блокировал удары и, когда «интеллигент» открылся, своротил ему челюсть ударом локтя. Тот рухнул к его ногам тряпичной куклой.

Тем временем первый поединщик стал приходить в себя и через несколько секунд смог принять участие в общем «веселье». Высоко подпрыгнув, Виктор с разворота выбросил правую ногу. Мощный хлесткий удар подъемом пришелся в грудь, зашвырнул его противника в кусты.

Теперь дорога была открыта, и надо было бежать. Куда, Савченко еще не знал, но понимал, что входить в квартиру ему нельзя. И пока не выяснит, что же происходит, придется скитаться. Он успел сделать с десяток шагов, как на него снова напали. Двое мужчин, выскочив из подъезда, обрушились на беглеца. Двухметровый великан схватил его сзади медвежьей хваткой, намертво прижав руки к туловищу. Второй, юркий живчик, выпрыгнув, с оттяжки метнул Виктору в лицо свой кулак. В последнее мгновение Савченко опустил голову, приняв удар в центр лба. Еще из уроков Сэнсея он хорошо помнил, что самая крепкая в человеческом скелете лобовая кость может выдержать усилие до двух тонн. Кулак врезался, как в бетонную стену, в голове Виктора зашумело, но это было привычное ощущение, как в любом учебном бою.

– У-у, – взвыл живчик, схватившись здоровой рукой за поврежденную, поднеся ее к лицу.

Пользуясь тем, что его крепко держит великан, Виктор вскинул ноги и сдвоенным ударом в грудь отбросил противника в сторону. Отлетев на метр, живчик с силой ударился в один из бетонных столбиков, поддерживающих подъездный козырек, и, отпружинив, рухнул лицом вниз на асфальт.

Великан, заревев по-звериному, из всех сил сдавив пленника, оторвал его от земли и поднял вверх, от ярости он даже не понял (в отличие от противника), что подставился. Когда голова Виктора оказалась на уровне головы верзилы, он снова склонил подбородок к груди, а потом резко отбросил ее назад. Удар сопровождался хрустом ломающихся хрящей, и сразу же хватка ослабла. Савченко тут же поднырнул вниз и, согнувшись, швырнул через себя великана, а когда тот распластался на спине, маховым ударом, каким колют кирпичи, обрушил на темечко здоровяка кулак…

Виктор выиграл и этот поединок, но скрыться времени уже не было. Он сделал несколько поспешных шагов к углу дома, но навстречу ему выбежал омоновец в камуфляже, бронежилете, черной маске, ботинках-берцах и с автоматом на изготовку.

На этот раз реакция подвела юношу, приклад автомата врезался беглецу в солнечное сплетение. Когда он согнулся от невыносимой боли пополам, омоновец добавил еще раз плашмя прикладом, как лопатой, в спину. Мощный удар сбил парня с ног, но из-за того, что контурный приклад был обмотан на армейский манер изолентой, где было уложено несколько индивидуальных пакетов, оказался недостаточно сокрушительным. Едва рухнув на землю, Виктор попытался встать, но омоновец, направив в лицо раструб своего «АКСУ», зарычал:

– Лежать! Застрелю, паскуда.

Через несколько секунд из-за угла дома появились двое других омоновцев. Совместными усилиями заломив беглецу руки за спину, они надели наручники, и тут, как по мановению волшебной палочки, двор наполнился милицейскими чинами, стаей прожорливых, как пираньи, журналистов, охотников за информацией, которым милицейские чины с нескрываемым удовольствием давали интервью.

Потом появились милицейские машины, авто «Скорой помощи», и добрая тетенька-врач приводила в чувство невезучих участников группы захвата.

Мгновенно собравшаяся толпа зевак ловила каждое сказанное журналистам кем-то из милицейского начальства слово и тут же обсуждала услышанное.

«Киллера поймали», – радостно сообщали вездесущие мальчишки. «Слава богу, одним меньше», – радостно крестились оптимисты. «Все равно отвертится, бандит», – не верили в справедливость пессимисты. «Стрелять надо их, вот тогда не откупятся», – добавляли третьи, те, кто еще помнил сталинские чистки.

В общем, в разгаре был обычный для милиции рабочий день.

По возвращении к месту постоянной дислокации бригады морской пехоты Северного флота контрактнику старшему сержанту Федорову не удалось сразу уволиться. Сперва оформляли документы на погибших в том последнем бою. По согласованию ФСБ и Министерства обороны, близким погибших в этой секретной операции полагалась пенсия, документация также заняла немало времени. Потом занимались отправкой павших на родину. У Дяди Федора двое погибших ребят были из Псковской области и из Ярославля. И в обоих случаях ему пришлось их сопровождать.

Двух офицеров и одного прапорщика похоронили со всеми почестями на гарнизонном кладбище поселка Спутник. Несмотря на подписку о неразглашении, все же кое-какие слухи, будоражащие умы, поползли по бригаде и цивильным окрестностям. Сперва это не на шутку встревожило начальство, но вскоре слухи дополнились такими небылицами, что от правды не осталось и следа.

Комбата Вавилова и начальника штаба батальона вскоре отозвали в Москву. И, как рассказал впоследствии Дяде Федору знакомый прапорщик-«секрет-чик», их повысили в звании, одного оставили в разведотделе главного штаба ВМФ, другого с повышением отправили на Краснознаменный Тихоокеанский флот.

Наконец, закончив все свои дела, Дядя Федор подал рапорт на увольнение. Комбриг со вздохом подписал его и тут же распорядился, чтобы документы были готовы, как и выплата, в полном объеме.

В назначенный срок, попрощавшись с сослуживцами, переодевшись в парадную форму с орденами и медалями, старший сержант Федоров чинно направился в штаб бригады. Встречавшиеся ему по пути морпехи первыми отдавали честь, независимо – офицеры, прапорщики или рядовой состав.

В штабе его ждал сам комбриг. Взглянув на награды разведчика, он воскликнул:

– Вот это я понимаю, иконостас. Настоящий герой.

После того как комбриг, встав со своего места, пожал руку герою, улыбка сползла с его лица. И несвойственным полковнику виноватым тоном он произнес:

– Документы и деньги штабисты подготовили, но тут такое дело, Николай Николаевич. Сегодня утром заходил начальник особого отдела, взял документы и сказал, что у него есть пара вопросов. Сам понимаешь, особый отдел.

– Конечно, – кивнул разведчик и направился в особый отдел, благо идти было недалеко.

Начальник особого отдела бригады, розовощекий крепыш, носил погоны капитана, воевал в первую чеченскую войну, за что получил медаль «За отвагу» и протез левой руки. К прошедшим горнило войны он относился с уважением.

– Привет, Дядя Федор, – по-свойски поздоровался особист со старшим сержантом, когда тот перешагнул порог его кабинета. – Что ты там такого натворил, что из Главного штаба ФСБ пришла депеша с указанием отправить тебя в Москву со всеми документами?

Федоров мгновенно вспомнил разговор в поезде с полковником-чекистом за несколько часов до того последнего боя.

– Кто его знает, – недоуменно пожал плечами разведчик. – На войне – не на гулянке, может, кто и пожаловался на меня.

– Вряд ли, – задумчиво произнес капитан. – Если бы что серьезное, повезли бы под конвоем. А в депеше черным по белому написано: «Направить с документами». Вот твои документы. – Особист подвинул папку. —Деньги получишь в финчасти, сегодня вечером борт на Москву, место тебе забронировано. На «Чкаловском» тебя встретят наши товарищи, ну и, как говорится, ни пуха ни пера.

– К черту, —усмехнулся разведчик.

Допрос длился уже четыре часа. Сидящий напротив крутолобый майор все это время задавал одни и те же вопросы. Виктор сперва отвечал, как мог, потом замолчал. Но его допрашивающий продолжал задавать вопросы.

Савченко, уйдя в себя, пытался, что называется, прокачать случившееся. Когда на него напали «забулдыги», он счел это приветом от кого угодно. От чеченцев или братков, когда-то «крышевавших» ныне почивший в бозе банк «Глобал Инвест», поэтому он и дрался с ними отчаянно. А вот появление омоновцев выбило его из колеи. Все происходящее дальше он видел, будто во сне.

Полный двор милиции, репортеров, толпа зевак. Его с закованными за спиной руками ставят на ноги, чьи-то сильные руки пробегают по спортивному костюму, лезут в карман и извлекают оттуда связку ключей. Потом громкий голос прямо на ухо проорал:

– Давайте двух понятых и следователя с ордером на обыск.

После этого его подняли наверх, в квартире во время обыска поставили в глухом углу под охраной двух автоматчиков из ОМОНа. Следователь фиксировал результаты обыска, который проводили оперативники. Кроме остатка денег, выданных Донцовым, и документов на имя Брагина, найти больше ничего не удалось.

Виктор, стоя в своем углу, слушал доносившиеся до него реплики оперов.