Иранская мина - Александр Александрович Тамоников

после высадки и были способны руководить. И ставку гитлеровцы делали все же на последнюю группу. Они даже закамуфлировали ее высадку тремя другими, которые мы, кстати, взяли. А если у них есть еще и рация, тогда это вообще основная группа. Сейчас на допросах следует обратить внимание на важный момент. Кто должен прибыть для руководства операцией? Если руководит ею СД, значит, должен прилететь Отто Скорцени. А если он не прилетит…

– А он не прилетит, – неожиданно перебил Берия. – Такую информацию мы из Берлина тоже получили.

– Значит, за последней группой стоят англичане, – убежденно заявил Шелестов. – Они активно с нами сотрудничали, помогли нам разгромить немецкую подпольную сеть, взять большинство десантников с рациями. Мы должны успокоиться и пожать коллегам из «МИ-6» их крепкие руки. А уж они руками немецкой законспирированной группы сделают грязное дело.

Берия с удовлетворением ткнул пальцем в сторону Шелестова.

– Молодец! И я так же думаю. У англичан в Тегеране должен быть двойной агент в среде немецкой агентуры.

Шелестов не знал о том, что Сталин после очередной официальной встречи сумел остаться практически наедине с президентом Рузвельтом и премьером Черчиллем. Рядом были только переводчики и секретари. Не было журналистов, официантов, сопровождающих лиц. И Сталин снова проявил гостеприимство, предложив главам государств-союзников остановиться в советском посольстве. Он обосновал это тем, что улицы Тегерана небезопасны, а на различного рода переезды тратится слишком много времени. В советском посольстве Сталин гарантировал гостям первоклассное обслуживание и полную безопасность.

Они прошли в столовую, где был накрыт стол. Сталин внимательно наблюдал за гостями. Рузвельт и Черчилль не согласились, но и не отказались поужинать с советским лидером. Оба политика дипломатично поблагодарили советского лидера и заверили, что ценят усилия советской стороны провести международное мероприятие в режиме гарантированной безопасности. Сталин заметил взгляд британского премьера, которым тот скользнул по картинам на стенах, большим напольным вазам, расставленным по углам помещения, и по большим горшкам с пальмами у окна. Сталин догадывался, что Черчилль прекрасно понимает, что все помещения в посольстве прослушиваются.

Когда ужин закончился и Сталин вернулся в свой рабочий кабинет, к нему вошел Берия. Сталин сидел и задумчиво рвал папиросу за папиросой, набивая трубку. Берия хорошо знал, что Сталин курит папиросы, когда озадачен и нервничает. Но когда он спокоен, когда хочет многое обдумать, он всегда берется за трубку. Вот и сейчас перед ним на столе стояла раскрытая коробка «Герцеговины Флор».

– Значит, в очередной раз отказались? – подходя к столу, спросил Берия. – Неужели Рузвельт вернется к себе в посольство в такое время?

– У меня появилось стойкое убеждение, Лаврентий, что кто-то упорно и тайком уговаривает Рузвельта убраться отсюда, – отозвался Сталин.

– Черчилль? – сразу же предположил Берия.

– Нет, Черчилль этого делать не будет, – закуривая, сказал Сталин. – Это не англичане. Они боятся, что мы поссоримся из-за этого, а всем сейчас нужны между нами мир и взаимопонимание. Нет, Рузвельта уговаривает кто-то из своих. Может быть, по чьему-либо заданию? Или по собственному недомыслию?

– Год назад, Коба, ты предлагал Рузвельту встретиться без Черчилля. Он дипломатично ушел от ответа. Может быть, его сейчас отговаривают именно по той причине, что господин президент США готов к переговорам за спиной Великобритании? Или кто-то очень боится возможности подобного сговора?

– Цена слишком высока, Лаврентий. Они могут как объединиться, так и схватиться, как пауки в банке, если кто-то из них почувствует выгоду для себя. Ты нашел доказательства связи между немецкой и английской разведками?

– Нет еще, Коба, – покачал Берия головой. – Англичане слишком усердно нам помогают бороться с немецкой агентурой. Слишком усердно. Боюсь, что они немецкую сеть зачистили так, что мы теперь не найдем этих доказательств.

– Ты должен их найти! – Голос Сталина прозвучал спокойно, но в нем мелькнули стальные нотки, а желтые тигриные глаза глянули поверх трубки так, что Берия побледнел. – Если у нас не будет этого рычага, мы никогда не выторгуем свою часть Европы. Они нам союзники до тех пор, пока мы вместе не загоним в бутылку джинна, которого они сами же выпустили. Они нам друзья временно, а вот враги они нам были и будут всегда. И нам нужна буферная часть Европы, лояльная к нам, с коммунистическим правительством. Нужно, чтобы враг не имел доступа к нашим границам. Нам нужно содружество демократических государств. Нужно выйти к Балканам, войти в Польшу и успеть пройти большую часть Германии. Теперь они точно откроют второй фронт и поднимут в Европе все силы сопротивления, на которые способны повлиять. Такие, как Армия Крайова в Польше.

Дастин Хигс откровенно устал мотаться по несколько раз в день с окраины города в Эндиреаре в Парк Атабек к советскому посольству. Но теперь он возглавлял охрану американского посольства, и в его обязанности входило обеспечение сохранности документов, которые перевозили из американского посольства в советское. Использовать средства связи русских американцы все же не хотели, а связь президенту была просто необходима.

Шелестов ждал Хигса у ворот посольства. Американец быстрым шагом подошел к русскому.

– О, привет, Макс! Ты ко мне?

– Да, Дастин, нужно поговорить, – кивнул Шелестов. – Пригласишь к себе?

Они сидели у окна. В помещении было тепло, солнце пригревало через оконное стекло, и казалось, что на улице уже весна. Или так хотелось думать, потому что к весне положение на фронте обязательно изменится, если союзники откроют второй фронт. Немцы уже не так сильны. Шелестов смотрел на деревья за окном и думал, что опять он где-то, а не у себя дома, и как хочется, чтобы каждая его командировка хоть на месяц, на день, на час приближала победу.

Американец плеснул в широкие стаканы виски, добавил содовую и уселся напротив Шелестова. Оба сделали приветственный жест стаканами, как будто молча озвучили каждый свой тост, и отпили по большому глотку. Виски у Хигса был замечательный. Шелестов никогда не думал, что ему понравится что-то из заграничных алкогольных напитков, но виски ему нравился больше водки. Да и джин тоже.

– Я вот о чем хотел поговорить, Дастин, – начал Шелестов. – Я не задаю вопросов, но, если тебе есть что сказать, ты скажи, потому что дело это не только мое и не только твое. Оно наше. Ты понимаешь, что твоему президенту безопаснее жить и работать в нашем посольстве. По городу ездить опасно. Мы хотя и вычистили столицу и ее окрестности от немецкой агентуры, но заявить, что здесь теперь на сто процентов безопасно, не может никто. Но вот что интересно, Дастин. Кто-то упорно пытается уговорить Рузвельта вернуться в ваше посольство. Что