Андрей Дышев - Морской узел

– Остановитесь! – попросил я, выскочил из машины, распахнул пустую дверную раму и спустился в прохладный погребок армянского кафе. Толстая пухлогубая Лиза плакала за барной стойкой, вытирая красные глаза кухонным полотенцем.

– Где Ашот? – спросил я с дурным предчувствием.

– Там! – ответила Лиза и вяло махнула полотенцем на шторку из бамбуковых палочек.

Я забежал на кухню. Ашот Вартанян, отставной офицер, бывший инструктор БАПО двести первой дивизии, с которым мы не раз делили последнюю банку тушенки и последний рожок патронов в Афгане, сидел на табурете, часто хлопал испуганными глазами и, шлепая мокрыми губами, о чем-то сбивчиво рассказывал повару. Седой повар в белом колпаке и халате был похож на врача, тем более что он бережно прикладывал смоченную в зеленке ватку ко лбу Ашота. Увидев меня, Ашот уныло подморгнул мне, вскинул руку с коротенькими пальцами, туго стянутыми золотыми перстнями.

– Здравствуй, Кирилл. Кушать будешь? Есть хашлама, есть долма, есть шашлык…

Я схватил его за плечо:

– Что случилось, Ашот?

– Сам не пойму, Кирилл. Вот все лицо стеклом посекло. Идет по улице молодежь, я думаю, футбол это или так просто дети отдыхают? А они подбегают, палками по стеклу и кричат: «Черный, иди отсюда, а то прибьем!» Мне так страшно стало, что я даже покраснел от стыда. Лиза говорит: какой ты черный? Ты малиновый!.. Мы когда с тобой в Баглане на засаду наскочили, то я не так сильно испугался. Старый уже стал, что ли?.. Ой, подожди ты, индюк вареный, все лицо мне зеленкой вымазал! Иди к котлу, толку от тебя никакого!

Повар пробурчал что-то в усы, кинул ватку в ведро с отходами. Вартанян потянулся к бутылке водки, стоящей на разделочном столе, наполнил пластиковые стаканчики.

– Что-то ты давно не заходил, Кирилл. Работы много? Совсем седой стал, и лицо печальное, как у кенгуру.

Мы выпили.

– Ты в милицию звонил? – спросил я.

– Э-э-э, милиция! – махнул рукой Ашот. – Звонил, но там занято все время. Может, Лиза на телефон кипяток нечаянно вылила? Она рассеянная стала и плачет часто, как коза, которая за троллейбус рогами зацепилась. – Изображая козу, он подал плечи вперед, оттянул кверху уши и не своим голосом завыл: – «У-у-у, Ашотик, что с нами бу-у-удет?»… Покушай хашламу, как другу советую! Только что приготовили… Ну, раз не хочешь, тогда водки…

Я вышел наверх, поставил на ножки раскиданные по тротуару стулья и столы. Потом поднял обломок палки с прибитым к нему обрывком плаката. Разгладил его на колене. Это была фотография, уцелело только пол-лица, но единственный глаз кандидата смотрел на мир с неугасаемой поэтической одухотворенностью.

Глава 15

Сердечная недостаточность

– А вы вообще-то кто?

– Частный сыщик.

– Ах, частный… Знаете, у меня нет денег на ваши услуги…

– Не надо денег.

Немолодая женщина, на лице которой еще можно было угадать былую красоту, стояла на крыльце и теребила прозрачный платок, кое-как повязанный на шее. Она хотела закрыть им тяжелые складки, но результат получился противоположным: этим нелепым платком она только привлекала мое внимание.

– И что вы от меня хотите?

– Чтобы вы помогли мне отыскать вашу яхту, – не скрывая удивления, ответил я. – Разве вас не волнует, что ее до сих пор…

– Не волнует, – холодно оборвала меня женщина и прижала ладони к ключицам, словно у нее там находились глаза и она не желала на меня смотреть.

– Но почему?

– Потому что яхта не моя, а моего бывшего мужа. Мы с ним давно в разводе, и его дела меня совершенно не интересуют.

– Но вы ответили по телефону, который я нашел в Интернете.

– К сожалению, мы вынуждены жить вместе.

– А ваш муж…

– Извините, но у меня больше нет времени!

За моей спиной о землю гулко и сочно ударилось спелое яблоко. Яблочный сад источал острый запах шампуня «Грин эппл», который так любит Ирина. Я не знал, о чем еще говорить с этой дамой, которая, по-моему, была озабочена тем, что меня больше интересует яхта мужа, нежели она сама.

Тут дверь распахнулась и больно ударила женщину по пояснице. Во мне вспыхнула надежда, что это ломится бывший муж, однако на крыльцо, потеснив женщину, вышел высокий нескладный парень с прыщавым подбородком и юркими злобными глазками.

– Хватит наглеть, ма! – визгливо крикнул он. Голос его ломался, и казалось, что одновременно говорят два человека: уже мужчина и еще мальчик. – Совесть поимей! Ты хоть немножко обо мне подумала?

– Алексей, пошел вон, – стараясь сдержаться, ответила женщина.

– Всю жизнь вон! – еще громче закричал парень, нависая над матерью, как мелкая и сухая яблонька-дичка. – Сама оттяпала у бати, что смогла, в три горла жрешь, только о себе думаешь, меня как пасынка держишь…

– Ты свинья, – ответила женщина. – Неблагодарная свинья.

– Неблагодарная?! – взвился парень и принялся размахивать худыми руками перед ее лицом: – А за что тебя благодарить?! Ты же знаешь, что с этой яхты тебе уже ничего не обломится, потому и прогоняешь человека, а мне с паршивой овцы хоть шерсти клок, яхта теперь моя, по наследству, и я буду ее на себя оформлять! А ты просто от зависти режешься, потому что знаешь, что если у меня деньги появятся, то я уже завтра отсюда съеду и уже не буду от тебя зависеть, буду сам жить, с кем захочу, своим умом и со своими деньгами! И ты уже не сможешь на меня давить, как на батю давила…

– Ты просто мерзавец, – всхлипнула женщина и прижала кончик платка к сухому, как линза от очков, глазу. – Растишь, растишь…

– Ну что растишь-растишь?! Что?! Ты одна боишься остаться, вот что!! Вот где правда зарыта!! Боишься стать никому не нужной старухой!!

Я бы немедленно ушел, чтобы не быть свидетелем этой отвратительной ссоры между матерью и сыном, если бы слух не резануло слово «по наследству». Понимая, что парень готов рассказать мне нечто интересное, я взял его за руку, но увести сына мать не позволила. Она с силой ударила меня по запястью, словно топором, и встала между нами.

– Не надо! Не надо его за руку хватать! Я сама расскажу про эту яхту! – Она вполоборота повернулась к сыну: – Алексей, иди в дом!

– Ага, сейчас, убежал в дом, и голову подушкой накрыл, и в печь ее засунул! Я буду тут стоять и слушать, что ты говоришь! И попробуй только соврать что-нибудь!

Не в силах повлиять на сына, женщина что-то мстительно пробормотала, сошла по ступенькам в сад, где резвился бежевый лабрадор, и села на скамейку под яблоней. Я предпочел стоять – в этом положении я мог видеть ее глаза.

– Что вас интересует? – напрягая губы, словно прихлебывая очень горячий чай, спросила женщина.

– Ваш сын собирается оформить яхту на себя? Разве… э-э-э… разве ваш бывший муж… я хотел сказать, не преждевременно ли сын заявляет свои права на яхту?

– Преждевременно? – удивленно переспросила женщина, повернула голову и взглянула на меня как курица – одним глазом. – А вы разве ничего не знаете?

– А что я должен знать?

– Отец Алексея умер два дня назад.

Кажется, у меня отвисла челюсть. Я машинально взглянул на прыщавого парня. Тот, откусывая яблоко, так энергично кивнул, что яблочный сок брызнул во все стороны.

– Умер, умер! – подтвердил он.

– Два дня назад? – еще не до конца воспринимая информацию, уточнил я.

– Ага. В обед…

– Нет, позже, – возразила женщина.

– Ну, чуть позже, какая разница!

Я смотрел, как парень торопливо обкусывает огрызок. Семечки сыпались ему под ноги.

– И как… это случилось? – рассеянно спросил я, не зная, как избавиться от навязчивой мысли, что парень говорит вовсе не об отце, а о каком-то малознакомом дяде, противном и злом.

– Я в тот день на толкучку пошел, – начал рассказывать парень, зашвыривая огрызок за ограду. – У меня проблемы с компом, нужны были драйвера для видеокарты. А когда вернулся, ребята встречают: беги, говорят, в ментовку, там твой череп копыта откинул, надо опознать.

– А почему в ментовку?

– Алексей, я расскажу, – ответила женщина, устыдившись языкового богатства сына. – Его отец пошел утром в отделение транспортной милиции, писать заявление по поводу пропажи яхты. Он ведь сдал ее в аренду на двое суток, до девятнадцатого. А уже наступило двадцатое, арендатор не объявился, яхты в порту нет. Но в милиции ему сказали, что объявить яхту в розыск они пока не могут…

– Там раньше, чем через месяц, искать не начинают, – вставил сын.

– Тогда отец Алеши пригрозил, что пойдет в отдел госбезопасности, но вернулся домой, пообедал, и тут ему из милиции звонят, из нашего райотдела: приходите, мол, есть для вас радостная новость. Он ушел, а потом мне оттуда звонят и говорят, что ваш муж скоропостижно умер от сердечной недостаточности.

– Да какая сердечная недостаточность! – весело махнул рукой сын. – Он здоровый был, как бык! Я даже и мечтать не мог, что мне когда-нибудь яхта по наследству обломится.