Мир на грани - Константин Васильев

меньше размерами, и легче, а формы их обводов — более обтекаемыми. Причём, в отличие от ариманских машин, у этих передние фары являлись частью корпуса. Но самое главное — автомобили явно были мощнее, и дело вовсе не в эфирных усилителях: под капотами имперских машин работали дизельные двигатели.

Алисия оторвалась от созерцания горожан в нарядах, куда более свободных и откровенных, чем всё, что встречалось в Аримане, и бросила взгляд на Натана.

— Снова… спрятал этот свой лёд… — беззвучно шевельнулись её губы.

Алисия потупила взор. Она даже не расслышала что-то спрашивающую у неё подругу.

— Скажи-ка, сосед мой, — заговорил Бернард, протирая платком очки, — как так получилось, что даже спустя четыре месяца Аарон Кайзе ещё не стал императором?

— Своего рода традиция. — Натан пожал плечами. — При смене императора всегда проходит от четырёх до шести месяцев. В это время правит его старший сын. Или ставленник. И опирается он на ближайших советников — канцлера, главу Церкви и главу Инквизиции.

— А сейчас? — Алисия улучила возможность присоединиться к беседе.

Натан улыбнулся уголками рта и вновь посмотрел на статую Ланкрехта III.

— Насколько я знаю, император уже как год болел. После смерти у него осталось двое сыновей: старший, Аарон, и младший, Хаган. Младшему всего шестнадцать… Вот и правит сейчас старший принц — кронпринц, — который неминуемо станет императором. В качестве советников у него канцлер Отто фон Циммер, Епископ Церкви и верховный инквизитор Краас Линдерг.

— Имя у этого Епископа есть? — вклинилась Ритерья. — А то звучит просто как чин какой-то.

— Так и есть: избранный глава Церкви отрекается от прежнего имени и получает сан Епископа. — Натан добродушно улыбнулся, однако близкие друзья тут же заметили фальшь.

— Ладно, хватит о политике, — произнёс Бернард и вынул из сумки карту Шансенхайма. — Посмотрим, куда нас заведёт это путешествие?

Глава 7. Слишком долгий день

Друзья решили перекусить в кафе, которое нашли недалеко от вокзала, на набережной канала. Они расположились за уличными столиками и в ожидании заказов разглядывали проплывающие мимо прогулочные лодки. Всё это время Бернард с удовольствием рассказывал о предыдущих посещениях Шансенхайма.

— Раз уж ты был здесь, чем тебя так заинтересовал форт? — удивился Натан.

— А он из Аримана на пароме добирался, — сообщила Алисия и, жгуче улыбнувшись, пропела: — Принц-то наш с другой стороны в го‑ород входи‑ил!

— Увы, но нет. — Бернард картинно вздохнул. — В последний раз уже на поезде, рыжик. Не сможешь обвинить меня.

— Чего‑о?! — тут же возмутилась Алисия.

— Уговорила: бестия. Так лучше?

Не позволяя разговору погрязнуть во взаимных подколках, Натан произнёс:

— Так и что?

— Раньше не было такой военной активности. Не было и заградительных аэростатов в небе, — признал Бернард и тут же постарался увести разговор прочь от этой темы.

Вскоре принесли заказы, и друзья принялись за закуски, разглядывая окружающую обстановку.

По обе стороны канала ютились пристроенные вплотную друг к другу трёхэтажные домики. На их узких фасадах было всего по два-три окна, а под высокими покатыми крышами спокойно размещались мансарды. Домики эти были сложены из кирпича, но выкрашены в разные цвета. Один стоял насыщенно багровый, как покрасневший кленовый лист, другой — тёмно-оранжевый, будто закатное небо, третий — синий, словно морская волна… Но всех их объединяли обведённые белой краской оконные и дверные наличники и контуры фасадов. Сразу под крышей каждого домика виднелся год окончания строительства, составленный из закрашенных кирпичей.

Между старинными фонарями, соединяя их, висели цепи разноцветных праздничных флажков. Повсюду виднелись маленькие лавочки, торгующие и всякой всячиной, и уличной едой. Но в их ассортименте обязательно имелись картонные маски разных видов кошек, в том числе больших, а также искусственные хвосты и обручи с кошачьими ушками — естественно, ненастоящими.

Всё это служило атрибутами Фестиваля.

Чем дальше от вокзала, тем чаще подобные аксессуары встречались на жителях Шансенхайма, одежду которых любой ариманец назвал бы вызывающей. Мужчины носили подчёркивающие рельеф мышц футболки с зашнурованными глубокими вырезами-уголками, а также свободные штаны, в которых не было ничего от строгости брюк. Женщины предпочитали тоненькие, почти просвечивающие приталенные блузки, а также обтягивающие юбки, зачастую настолько короткие — сантиметров на пятнадцать выше колен, — что любая ариманка в подобной поначалу сгорала бы от стыда.

Бернард невольно уставился на молодую парочку, уходящую из кафе, но затем поймал пронизывающий взгляд Алисии.

— Н‑да!.. — прокомментировал он и неловко кашлянул, стараясь не смотреть в сторону подруги, чьи предпочтения в одежде были намного ближе к имперцам, чем у любой ариманки.

Покончив с закусками, друзья направились к центру Шансенхайма, чтобы полюбоваться городом в первой половине дня, ещё до открытия Фестиваля. Только после прогулки они сели в автобус и поехали в промышленный район, застроенный более новыми и простыми, даже невзрачными кирпичными зданиями.

Как только компания вышла на нужной остановке, Ритерья, комментируя увиденное в пути, поражённо прошептала:

— Сколько же тут народа!..

— И полиции, кстати, тоже, — отметил Бернард.

Он проводил взглядом патрульных в строгой серой форме, с чёрными беретами на головах. На поясе каждого висела кобура, причём, судя по очертаниям, в ней был куда более современный пистолет, чем люгард.

— Ладно, тогда давайте… — достав карту, заговорила Алисия, но Ритерья с надеждой в голосе и жалостливым щенячьим взглядом перебила:

— Вещички, да? Ну пожа‑алуйста!

Помедлив, Алисия выдохнула:

— Уговорила…

И взялась за голову, словно от приступа мигрени.

Однако затем и Алисия, и Ритерья, лавируя между прохожими, устремились к виднеющемуся впереди торговому центру.

Натан и Бернард обменялись ироничными взглядами и последовали за подругами. Но далеко пройти не удалось.

Из ближайшего переулка выскочил мальчишка лет четырнадцати, в великоватой и простенькой одежде, уже с заплатками. Он внимательно посмотрел в спину прошедших по улице полицейских, презрительно фыркнул и собрался было дать сигнал кому-то в переулке. Но, заметив Натана, застыл.

Бернард нахмурился, не понимая, почему взгляд парнишки стал одновременно злым и напуганным.

— Из фабричных? — понял Натан.

Мальчишка насупился, вновь зыркнул на полицейских и, ничего не говоря, поспешил скрыться в переулке. Там его дожидались девочка лет семи и женщина, которой не было и сорока.

— Что это с ним? — прошептал Бернард.

— Испугался, что я позову патрульных, — тихо произнёс Натан. — Пойдём.

— Так а почему…

Женщина в переулке надрывно закашлялась. Когда приступ прошёл, она, пытаясь отдышаться, упёрлась дрожащей рукой в стену. Женщина казалась очень слабой, даже её кожа была нездорового сероватого оттенка.

— Быстрее, Бернард, пока мы действительно не привлекли внимание полиции, — поторопил Натан и зашагал прочь от переулка, доставая и раскуривая сигарету нехарактерно резкими движениями. — Детишки просто хотели посмотреть на Фестиваль вместе с